Ужасная поездка

Снаружи доносятся звуки финального спринта. Шаги, тяжелые и быстрые, хрустят по снегу и гравию. А позади — но все ближе и ближе — ровный стук копыт, приземляющихся парами с великой грацией и ужасной силой.

Мисс Скарлет задыхается, прижимая руки ко рту. В дверях появляется рука размером с окорок, украшенная множеством потрескавшихся костяшек.

Трепещет ряса, раздается глубокий вздох человека, у которого закончилась жизнь. Преподобный из последних сил бросается в церковь. Закройте дверь, — говорит он, набирая полные легкие воздуха, согнувшись вдвое.

Снаружи раздается стук копыт. С каждым последующим шагом раздается скрежет, когда преследующие существа пытаются резко свернуть, перемахнув через крыльцо.

«What about…?»

«Ушел», — говорит преподобный.

На мгновение полковнику кажется, что он собирается что-то сказать, но он решает не делать этого. Он закрывает большую деревянную дверь, и Стив позволяет скамье сползти по стене так, что она ударяется о деревянную конструкцию с гулким стуком.

«Упала, да?» — вежливо интересуется полковник.

«Да», — безразлично отвечает мясник.

В темноте они вместе, вслепую, пытаются задвинуть скамью в дверной проем. Она опускается на место, твердая и прочная, как раз перед тем, как раздается первый мощный толчок, гулко разносящийся по пещере здания. Дверь содрогается, скамья проседает на несколько дюймов, но держится. Следует еще один толчок, но он слабее первого, почти полусерьезный.

Водитель автобуса снова включает фару. Прожектор выхватывает каждого из группы в резком белом свете, отбрасывая дикие тени вокруг церкви. Водительница освещена под подбородком, отбрасывая на лицо гротескные тени. Ниш вздрагивает от света, его глаза привыкли к темноте. Эффи держит руку перед глазами, приготовившись к неизбежному ослеплению, ее тонкие черты лица задумчивы. Ниш узнал, что так она выглядит, когда ее мозг работает. Стив смотрит на водителя с чем-то похожим на убийственную ненависть. Мисс Скарлет и преподобный заключены в страстные объятия. Когда они целуются, он прижимает ее к себе, одной рукой обхватывая ее голову, а другой — поясницу. Ее руки едва достают до его спины. На его рясе видны прорези, где прошло острое лезвие, разорвав ткань и глубоко процарапав кожу. Кровь еще не высохла. Свет задерживается слишком долго, чтобы быть уместным, и наконец переходит на полковника Мастарда, который отводит взгляд с едва скрываемым яростным отвращением.

Ужасный несчастный случай, я полагаю? говорит полковник.

Раздается звук, похожий на разрыв двух присосок, и долгий низкий вздох острой необходимости.

Она не выжила, — говорит преподобный, глядя вниз на своего любовника.

«Правда? говорит мисс Скарлет с таким же восторженным удивлением, с каким она встречала бы роскошный рождественский подарок. Для меня? Ее маленькая и нежная рука лежит на груди преподобного, и она с открытым восхищением смотрит в его задумчивое лицо.

Только ты и я, — говорит он.

Ниш отводит взгляд, когда проявления привязанности возобновляются. Он смотрит на Эффи как раз в тот момент, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него. Он кротко улыбается, как бы говоря: «Ну, это неловко». Она бросает на него взгляд, который говорит о том, что ей нужно сказать что-то срочное и важное.

Но что бы это ни было, придется подождать, потому что есть новости и похуже.

Откуда-то из глубины церкви до них доносится знакомое конское фырканье оленя.

Глава 14

Водитель автобуса размахивает фонариком, ловя на себе взгляды широких глаз и отвисших челюстей, пока все вместе пытаются понять значение шума. Прожектор отбрасывает калейдоскоп теней, перемещаясь по толстым каменным колоннам и боковым проходам, пока не достигает алтаря.

С ужасающей неизбежностью круг света освещает оленя. Фонарь отражается от его рогов, словно блестящий шар, рассыпая осколки света в самые темные тени церкви.

На мгновение олень застывает в лучах света. Впервые Ниш смог как следует рассмотреть одно из чудовищ, наводивших на них ужас. Он такой же высоты, как и резная деревянная кафедра, на которую викарий поднимается по короткой лестнице. Оно возвышается над аккуратными рядами скамей. Под мехом подрагивают рельефные мускулы существа. Его шерсть лохматая, серая, с коричневыми корнями там, где мех расходится по груди и ногам.

Лицо оленя уродливо. Совершенно отталкивающее. Настолько неестественно ужасно, что Ниш разрывается между тем, чтобы отвести глаза, и тем, чтобы застыть в полном восхищении. Это как автокатастрофа с олениной. У существа, создавшего такой великолепный силуэт — выглядевшего так лихо, несмотря на свои убийственные намерения, — действительно лицо, которое может полюбить только мать.

Но есть определенная холодная логика в том, как обычно послушные черты северного оленя — а это, пожалуй, ближайший кузен этого зверя — исказились в ходе эволюционного пути от травоядного к хищнику. Его большие черные глаза расположены на передней части морды, как у хищника, и обрамлены тяжелыми бровями и клыками короткой пушистой гривы. Из морды торчат вниз злобные клыки, изогнутые и острые, как у саблезубого тигра. Ноздри широко раздуваются, блестя слизью.

Его рога — самое большое отличие от своего двоюродного брата. Как и у горного оленя, рога оленя-убийцы разделены на две группы: передняя пара коротких и изогнутых наружу рогов и задняя пара, расходящаяся к плечам, эффектная и широкая. Но на этом сходство заканчивается. Вместо кости и меха эти рога сделаны из чистого металла с блеском тонко отточенного лезвия. И они подвижны.

Пока Ниш наблюдает за ними, рога разрастаются и спутываются, изгибаясь и сворачиваясь в злобные крючья, пока не превращаются в бронированную корону. Они меняются и искажаются, как жидкость, настолько неуловимо, что, если бы он не видел, как они могут разорвать человека пополам, он бы подумал, что это обман света.

Он застыл на месте, завороженный демонстрацией эффективной, смертоносной красоты — ведь рога прекрасны, даже если лицо, которое они обрамляют, — это лицо лося-медузы, — пока зверь не взревел. Он бьет передними лапами по воздуху и оскаливается на группу, широко разевая пасть, чтобы показать полный набор острых как бритва зубов. Его резиновые губы вибрируют, разбрызгивая по полу нити слюны и слизи.

Неподалеку раздается выстрел из дробовика. Пригнувшись к земле, Ниш краем глаза видит вспышку оранжевого пламени. Позади оленя разбивается большое витражное окно, осколки стекла мерцают в свете факела, падая на пол, словно тонущий айсберг.

Шум взрыва эхом разносится по пещере здания, почти заглушая звон осколков, ударяющихся о каменный пол. По крайней мере, Ниш полагает, что именно так и происходит. Он прижимает руки к ушам. Его барабанная перепонка болит от удара, который она получила из-за близости к стольким ружейным выстрелам в последнее время. Все, что он слышит, — это высокий вой в ушах.

Тем временем в церкви воцарился хаос. Луч фонаря водителя автобуса дико мечется, освещая темные углы вдали. Он выхватывает крупным планом искаженные ужасом лица выживших и теневую фигуру оленя, который выныривает из-под света прожекторов.

Эффи хватает Ниша за воротник и быстро ведет его между двумя скамьями. Что-то большое и мощное проносится рядом, словно товарный поезд. Он не слышит, но чувствует стук копыт по камням, тяжелый и ударный.

Она поворачивается к нему и говорит что-то, чего он не слышит.

Я вас не слышу, — говорит он. Я стоял слишком близко».

Я же просила тебя вести себя потише, — кричит она. Он знает, что она кричит, потому что слышит напряжение в ее голосе, хотя оно очень слабое из-за постоянного звона в ушах. У них хороший слух, помнишь?