Узы крови

– Тарик… старший из Зеленых Мантий среди нас, – нерешительно сказала Мейлин. – Он говорил, что слышал о вас. Вы ушли от Зеленых Мантий давным-давно… Это правда?

– Из Зеленых Мантий редко выходят, – ответила Ксу. – Я долго находилась, если можно так сказать, в отпуске. Возможно, пора возвращаться назад. Молодежь пока еще не обладает необходимыми навыками.

– Верно, но мы ведь только-только начали, – запротестовала Мейлин. – Да и действовали мы не так уж плохо. Мы захватили Гранитного барана, и хоть мы и потеряли Железного кабана… это произошло по понятной причине.

Key в ответ лишь коротко усмехнулась негромким пронзительным смехом.

– К тебе это не относится. Олван, Ленори… они постоянно забывают мои уроки.

– Да? – изумилась Мейлин, озадаченная тем, что, оказывается, и Олван, и Ленори были когда-то учениками, так же как и она. И при этом они были плохими учениками. Такое представить себе было невозможно.

– Нам нужно развести костер и вскипятить чай, – предложила Ксу, пытаясь сменить тему. – Собери сухой носорожий помет, пока он не промок совсем. Под деревьями на границе с джунглями много сухих куч.

– Иду, – сказала Мейлин, вскакивая на ноги, с ее плеч каскадом полилась скопившаяся на них вода.

– Хорошо, – ответила Ксу.

Спустя пять минут, подбирая сухие лепехи носорожьего помета, которые ей удалось найти, Мейлин вдруг подумала, почему она с такой готовностью бросилась выполнять такое поручение. Живя дома, она никогда бы не смогла даже и представить себе, что будет заниматься сбором навоза, даже если сухие его куски будут восприниматься ею практически так же, как сучья дерева для костра.

Но она хотела заслужить уважение Ксу, а единственный способ добиться этого – делать все необходимое. Даже если необходимо собрать носорожий помет для костра.

Сейчас, по крайней мере, она не чувствовала себя полностью ответственной за то, что происходит. Рядом с ней был кто-то, с кем можно было обсудить те слова, значение которых она могла понять лишь после вторичного их обдумывания.

Она улыбнулась. Ведь такое, возможно, сказал бы Роллан.

Дождь немного стих, когда она вернулась, а затем вдруг внезапно прекратился. Облака разошлись, и Мейлин уловила яркий свет закатных солнечных лучей, пробившийся через верхушки деревьев, окружавших поляну с запада. Следуя указаниям Ксу, она сложила сухие лепехи навоза в пирамиду с подветренной стороны скалы на некотором расстоянии от укрытия. Ксу подожгла навоз с помощью скрученной промасленной бумаги и зажигалки с приводным механизмом часового типа – красивое эмалированное яйцо, разрезанное на две половины, которые надо было пятнадцать раз повернуть относительно друг друга. Мейлин подумала, что оно было бы не лишним в шкатулке с драгоценными вещами ее отца.

Установив свою треногу, Ксу повесила над огнем котелок и приготовила чай. После того как они напились, Мейлин взяла чашку остывшего чая и стала ложечкой вливать его в рот Роллана. После нескольких неудачных попыток ей все-таки удалось заставить его проглотить немного чаю, но сейчас он был полностью без сознания и не заговорил.

– Ты хорошо ухаживаешь за ним, – одобрительно кивая, похвалила ее старая женщина.

– А кому еще этим заниматься? – горестно вздохнув, спросила Мейлин.

– Уход за больным проявляется по-разному.

– Вы хотите сказать, что я должна делать что-то еще?

– Нет, – Ксу прищурила один глаз, но второй при этом был широко открыт. – Пойми, одиночество – это ведь тоже один из видов смерти.

Мейлин посмотрела в сторону, не совсем понимая то, что услышала, но чувствуя себя при этом так, будто Ксу видит ее буквально насквозь, причиняя ей этим неловкость.

– Джодобода сказал, что он умрет на завтрашнем закате, если не получит лекарства, – сказала Мейлин, желая вернуть разговор к теме, с которой он начался.

– Это верно, – подтвердила Ксу. Она вынула жестянку с рисом из мешка, достала сухое мясо, по всей вероятности, крысиное, несколько баночек с травами и принялась готовить ужин. – Но не раньше. После ужина мы ляжем спать. На карауле останутся животные. И Зеп тоже.

Она оттянула верх своей куртки. Неугомонный мышонок, услышав свое имя, выпрыгнул наружу. Он бросился к Мейлин, забрался по ее протянутой руке, и она поднесла его к самому лицу, стараясь получше рассмотреть в сгущающихся сумерках. Мышонок был совершенно белым, но глаза у него не были красными, как у альбиносов. Его глаза были глубокими, и взгляд их был очень осмысленным.

– Раньше я думала, что только большие, свирепые духи животных могут быть полезными, – призналась Мейлин, бережно опуская Зепа вниз. Он прыгнул на Джи и сел возле ее передней лапы, похожим на крошечного слугу, сидящего перед императрицей.

– Да какая разница, большое животное или маленькое, – сказала Ксу. – Это же дух животного, а не просто обычный зверь. Истинная сила не определяется ни его размерами, ни свирепостью.

– Мне кажется, я начинаю это понимать, – согласно кивнула Мейлин, глядя на Джи.

– Нас связывают настоящие узы, – задумчиво произнесла Ксу, собирая пустые чашки. – Теперь спать.

Мейлин смотрела на Роллана, думая о его остром уме и о том, что он хоть и не давал никаких обетов, но остался самим собою, а она нет. Впервые она осознала, что думает о нем не как о равном себе сподвижнике, а как о своем друге. А ведь у нее никогда прежде вообще не было никаких друзей. Только слуги и дети офицеров, подчиненных ее отца.

– Неужто и вправду нет ничего, что я могу сделать?

Key покачала головой.

– Расскажи мне потом о своих мечтах, особенно если среди них есть какие-то странные.

– По ним… можно предсказать будущее?

– Нет. Но я люблю хорошие истории.

Мейлин заставила себя прислониться к скале. Было слишком мокро для того, чтобы лечь на землю, а так хотя бы слабое тепло от костра доходило до нее. Она чувствовала себя одновременно и возбужденной, и усталой, наблюдая за Ролланом, лежащим рядом с духом животного, его дыхание было неглубоким и прерывистым. Как ужасно быть совершенно беспомощной, зная, что если Абеке, Конор и другие ее товарищи не вернутся сюда к назначенному времени с семенами банановой тыквы, он умрет. Но он не одинок, да и она сама тоже не одинока.

– Я не должна была уходить, – прошептала она, обращаясь не столько к Роллану, сколько к самой себе, хотя и понимала, что он не мог ее слышать. – Больше я такой ошибки не сделаю.

Высокие деревья и колючие кустарники

Абеке вздрогнула и проснулась. Первый слабый свет рассветного солнца падал на примятую траву, на которой они спали. Конор, лежа на боку в неуклюжей позе, прислонился к Бриггану. Волк смотрел на нее, уши у него стояли торчком. Ураза сидела рядом с ним, слизывая грязь с шерсти.