Узы крови

Кто-то из упрямых зрителей по-прежнему желал продолжения так и не начавшегося поединка, но его усмирили другие, проникшиеся трепетными чувствами двоих молодых людей. Сторонники несдержанного на язык юноши попытались воззвать к чести так называемого дворянина, в результате чего получили только порицания в свою сторону. Мало кто теперь желал стать свидетелем кровопролития – немая сцена между Клаусом и Хэйли пробудила в них человеческое сострадание и осознание собственной глупости. Все разошлись по своим домам, предпочитая делать вид, что ничего не произошло, хотя на самом деле деревня отныне разделилась на два лагеря.

Одни почитали скрывающегося наследника престола, хвалили за смелость и умение сдержаться в патовых ситуациях, а остальные неумолимо поносили его за трусость, несмотря на тот факт, что бой даже не начался. В основном все шло своим чередом. По прошествии недели уже никто не вспоминал о столь досадном инциденте, позволяя молодым влюбленным наслаждаться приятными часами совместного созерцания далеких зеленоватых лугов и горных вершин.

Лишь однажды произошло событие, в корне перевернувшие мир и покой в новом доме королевской четы. Поздно вечером, около восьми часов, когда сгущавшиеся сумерки не давали возможность разглядеть что-либо дальше своих рук, каждый из семейства Ланнистеров, за исключением Кола, который изъявил желание помочь отцу Хэйли в поле, наслаждался уединением. Элайджа грелся у тлеющих углей за чтением одной из книг, унесенных из дома; Клаус обучал собак новым командам, а Ребекка продолжала совершенствоваться в вышивании. Добрая старушка, в свою очередь, сновала по небольшой комнате в поисках утерянного рукоделия.

Обыкновенная идиллия. Сытые кони мирно дремали в пристроенной к дому конюшне, в то время как псы следили за непрошеными гостями, случайно проходившими мимо. В таком умиротворенном состоянии они готовились ко сну, пока тишину не разорвали крики о помощи. Почему-то в этот момент у всех присутствующих одновременно защемило в области сердца. Необъяснимое чувство волнения охватило каждого из Ланнистеров. Они понимали, что произошло нечто страшное, ужасное и непоправимое. Первым отреагировал Клаус: сорвавшись с места, он выбежал на улицу, где обнаружил несчастного фермера, испуганного и онемевшего, с обездвиженным телом на руках. Не потребовалось никаких слов для доказательства горестного предчувствия.

Элайджа не дожидался приказов, просто вскочил на верного мышастого жеребца и умчался за местным лекарем. Тем временем обезумевший от горя Никлаус положил маленького братца, раненого, в многочисленных кровоподтеках, на кровать старушки. Его долго не могли привести в чувство, однако живительная влага все же сделала это не хуже любых других средств. После резкого пробуждения Кола атаковал приступ кашля. Он безудержно колотил себя в грудь, не в силах прекратить адскую боль.

Несчастный фермер все это время неприкаянно сидел в самом дальнем углу и виновато вертел соломенную шляпу в иссохших натруженных руках, словно он был тем, кто нанес мальчику такие удары. Кронпринц не мог смириться с такой обидой – в душе начинал просыпаться доселе дремлющий демон. Он рвался наружу при любом удобном поводе, а теперь, найдя таковой, готов был разорвать любого, кто встанет у него на пути. Глаза налились кровью, нижняя губа кровоточила от прикусывания, а кулаки, казалось, никогда не разожмутся. В тот миг все недобрые качества читались на лице престолонаследника. Они и довели невинного крестьянина до состояния исступления.

Он почти бросился к ногам своего возможного зятя, будто тот уже занес меч над старческой шеей. Последующие несколько секунд прошли в немом шептании робких извинений, пока властная рука первого сына Майкла не пресекла бесполезную трату времени. Только тогда честный житель деревни, сглотнув, сообщил все подробности стычки. Покамест они вместе с Колом работали в поле, на них сзади напало несколько головорезов во главе с печально известным женихом Хэйли. Старика оттолкнули в сторону, а весь удар на себя принял маленький братец. Его нещадно били по голове, животу, спине и всем остальным частям тела до тех пор, пока тот не упал навзничь, а Тревор не пожелал передать семейству благородных господ свои наилучшие пожелания.

Клаус был готов взорваться на месте. Его только что унизили, втоптали в грязь. И кто? Сын конюха и шлюхи? Нет, он не оставит это так просто, не позволит злобному ублюдку продолжать спокойно разгуливать по деревушке в то время, пока Кол, услада всего общества братьев, борется за свою жизнь. Серьезные побои могли причинить вред мозгу, а в таких случаях велика вероятность, что жертва просто не поднимется с постели. Если такое произойдет, то гнев Льва падет на всех, кто будет в поле зрения. Господь не может быть настолько жестоким, не может обречь не верную смерть полсотни ни в чем неповинных людей, поэтому в его интересах сохранить четвертому сыну Майкла жизнь.

Не в правилах Клауса молиться. После ужасов, которые ему довелось лицезреть еще в детстве, он привык скорее отождествлять себя с Люцифером, посланником тьмы, нежели верить в великодушие некоего Небесного Царя. Глупости, всегда расстраивающие маму, верующую женщину. Как бы там ни было, а отчетливое бормотание старушки заученной молитвы начинало действовать на нервы. Колу поможет лекарь, а не взывание к Всевышнему. В какой-то момент он даже хотел расстроить этим замечанием ревностную христианку, но не успел – дверь распахнулась с такой силой, что большинство присутствующих в комнате подскочило на месте. Старый мужчина, седовласый и хромающий, прошествовал к постели раненного, дабы провести осмотр.

Несколько минут под пристальными взглядами окружающих он прощупывал каждый сантиметр кожи избитого юноши, несмотря на все увещевания о хорошем самочувствии. Несколько раз повернув голову больного из стороны в сторону, старик с явным облегчением заявил, что мальчику ничего не угрожает. Эта новость заставила всех одновременно выдохнуть. Скопившиеся внутри нежные порывы внезапно рванулись наружу: Ребекка, ранее поссорившаяся с братом из-за сущей безделицы, кинулась в его объятия со слезами на глазах, Элайджа покровительственно положил руку на взъерошенные светло-каштановые волосы – высшее проявление любви от внешне сдержанного молодого человека. Клаус же переживал трагедию по-своему. Он жаждал мести за нанесенный в спину удар. И он, в отличие от родственников, был более решительным в этом плане и менее скованным выдуманными рамками приличия.

Ничто не удерживало его внутри жаркого помещения: ни предупредительный возглас добродушного толстяка, отца Хэйли, ни выставленная вперед рука благородного младшего брата – его он просто оттолкнул в сторону, словно какую-то преграду. В сущности, так и было. Тяжелая натура наследного принца не поддавалась простому описанию. Из всех детей поистине великолепного тандема короля Запада и возможной леди Речной Мели Клаус, пожалуй, являлся самым сложным и трудно характеризуемым персонажем. Никакая картина не могла в точности передать его истинные эмоции, подчеркнуть те настоящие чувства, которые он испытывал на самом деле. Его мало кто понимал, мало кто ободрял и не осуждал.

Нелегкий жребий пришелся на душу этого жизнерадостного ребенка, и это оставило глубокий шрам в недрах сознания. Юношей он больше отдавал предпочтение книгам, рисованию и узкому кругу друзей, нежели скучным боям на заднем дворе. Впрочем, это не помешало ему стать хорошим учеником легендарных учителей. Тогда дядя Орсон и дядя Расти заменяли ему отца.

Брего не вскричал от боли, когда тяжелая рука хозяина схватила его за черную гриву и потянула на себя, не заупрямился, когда Ланнистер вскочил на него верхом и немедленно отправил вскачь. Сонное животное едва держалось на тонких ногах, пока наконец не почувствовало свежий воздух. Оживший конь постепенно наращивал темп, покамест Клаус не натянул поводья. Вот она, жалкая лачуга ненавистного соперника. Тревор надеялся, что все забудется, однако тут вышел просчет. Ланнистеры всегда платят свои долги. На сей раз знаменитое отцовское высказывание пришлось как нельзя кстати.

Неплохое начало. Если верить пустым глазницам окон, то хозяева либо спали, либо отсутствовали вовсе. Второй вариант казался наиболее удобным в плане первоначальной задумки. И действительно, спустя пять минут хижина уже была объята пламенем. Слишком много огня в его жизни в последнее время. Зато как приятно. Царство пламени, дикие пляски необузданного врага всего живого на свете. Именно таким будет его падение в Ад, если тот вообще существует. Вокруг уже начали собираться непрошеные свидетели немого уединения двух ближайших соратников. Никлаус завороженно пожирал глазами красно-желтое пламя, не обращая внимания на безудержные крики сердобольных соседей, требующих помощи. Сына величайшего воина на земле это мало беспокоило.