Узы крови

Для него нет большего счастья на земле. Отныне. Если до этого он испытывал нескрываемое презрение к отцу из-за его решения относительно Ребекки, хотя где-то в глубине души понимал, что иного выхода нет, то отныне это была ненависть. Всепоглощающая, страшная и необузданная. После пережитого он желал лично встретить Майкла и вонзить ему клинок в сердце. Все эти рассказы о героическом короле Запада, сражавшемся против сумасшедших Таргариенов, на самом деле оказались ложью. Лицемерием пропитана каждая сказка на ночь, каждая легенда. Клаус все это время был прав.

Он сумел разглядеть то, чего все остальные не видели. Лев был слеп, он обвинял старшего брата во всех бедах семьи, однако должен был искать виновного в другом месте. Наконец-то, спустя несколько часов, они вышли на полянку, где ранее паслись овцы. Журчание целебного источника давно приятно ласкало слух. Уставшие кони с опущенными головами уныло щипали травку. Казалось, они ощущали всю трагедию своих хозяев, не решаясь издавать ни звука. Собаки не бросились встречать новоприбывших ни с громким лаем, ни с протяжным рычанием. Свернувшись калачиком, они все спали, прижавшись друг к другу.

Элайджа моментально соскочил с седла, но увиденное поразило его настолько, что он почти застыл на месте, не в состоянии двигаться. Около причудливого источника жизни, как его именовали жители деревни, на коленях, стоял неизвестный мужчина со склоненной головой. Он усиленно пытался перевязать раны маленькому братцу, лежащему у его ног. Ребекка, с отрешенностью во взгляде, сидела, прислонившись спиной к дереву. Она заметила пришедшего брата, но лишь слабо улыбнулась, не в силах подняться с места.

Вокруг догорающего костра собралось несколько человек, ранее никогда не появлявшихся в окрестностях, но Лев сразу догадался, что они присланы таинственным Разбойником Биллом, как и все остальные. Тем не менее, они мало интересовали принца в данный момент, поскольку он заметил на вершине холма Никлауса. Тот просто смотрел наверх, следя за падающей звездой. Второй сын Эстер решительным шагом направился в ту же сторону, дабы увидеть, в каком состоянии находится переживший бесчеловечный удар судьбы кронпринц. Легкое касание руки к вздрогнувшему плечу вынудило наследника престола повернуться.

– Значит, ты все-таки жив? – после продолжительно молчания поинтересовался Лев, словно они только что разговаривали о самых обыденных вещах. Равнодушно блуждающий взгляд неприятно поразил Элайджу. Разумеется, он не ожидал от скупого на эмоции брата великого излияния чувств или крепких объятий, но точно не такого плохо скрываемого презрения ко всему окружающему. – Как забавно. Я все задавался вопросом: почему она, а не ты?

Только тогда принц заметил в руках брата опустошенный бурдюк с вином. Внезапно Ланнистер сжал его с такой силой, что, казалось, он лопнет под давлением железных тисков. Душераздирающий крик разнесся по всему склону в тот момент, когда Клаус швырнул его вниз. Он кричал так, как не кричал никогда. Столько боли, страдания и ярости слышалось в этом отчаянном плаче убитого горем человека, потерявшего свою любовь. Затем он, обессиленный, рухнул на землю, сдавленно рыдая. Элайджа закрыл глаза, не в силах смотреть на это отвратительное зрелище. Все остальные предпочитали хранить гробовое молчание. Они не вмешивались даже тогда, когда Лев вдруг вскочил и начал биться головой о ствол дерева, превращая собственный лоб в кровавое месиво. Засохшие красноватые пятна до сих пор виднелись по всему лицу. Больше ничего. Совершенная пустота. Они прокляты. Всегда и навечно.

***

Он спотыкался на каждом шагу, продолжая неуверенно плестись вдоль реки. Рара, преданный конь, не решался мешать хозяину, продолжая отрешенно следовать за ним. Казалось, он понимал, что несет на собственной спине тело женщины, которая была дорога Расти. Вместе они продолжали путь до тех пор, пока не совершили остановку около огромного дуба, превышающего размеры некоторых замков. Место, под которым он разведет погребальный костер найдено. В скором времени красно-желтое пламя объяло сухой хворост. Вновь этот неприятный запах горелой плоти, но его нужно выдержать.

Голубоватые глаза следили за тем, как медленно угасала жизнь юной девушки. Хэйли была мертва достаточно давно, но ее сильная душа ушла только сейчас. Прах рассеялся при малейшем дуновении ветра. Ничего не осталось, только догорающие веточки. Мэннинг усиленно молился, не в силах подняться с колен. Эта девушка была символом бескорыстной любви, которую они уничтожили. Он больше не хочет иметь с этими ублюдками ничего общего. Майкл – монстр, ничем не отличающийся от Луциана Таргариена. Все изменилось. Отныне Расти сам по себе. Больше никакого служения Ланнистерам. К черту всех королей.

– Отец, если ты меня слышишь, то помоги ей. Проведи ее в Рай, умоляю тебя!
– стоя на коленях со сложенными в молитвенной позе ладонями, он пытался вспомнить хотя бы один стих из Библии. Слишком часто он отказывался посещать церковь, о чем теперь сильно сожалел. – Я согрешил. Я недостоин даже упоминать твоего имени, отец, но заклинаю тебя помочь этой душе! Ты обязан это сделать! Прошу!

Сильный ветер вторил голосу просящего. Он подхватил его мольбы и направил к небесам. Возможно, они будут услышаны кем-то, однако тишина вынуждала отказаться от веры. Если бы Бог существовал на самом деле, то он не допустил бы таких зверств. После этого Расти окончательно разуверился в справедливости. Она улетучилась с первыми клубками черного дыма, устремляясь наверх, к проклятым.

========== В тот день я попыталась жить ==========

Hurts – Somebody To Die For.

The Strumbellas – Shovels & Dirt

Сегодня просторные апартаменты верховного командующего армии Юга, против обыкновения, оставались пустыми. Он предпочел обществу изысканных девушек несколько опустошенных графинов с вином, которые теперь устилали мраморный пол. Роскошная кровать с зелеными простынями, расшитыми золотистыми нитями, с балдахином, ниспадающим до плит, оставалась нетронутой. Ее хозяин находился в другой части комнаты, за обширным, заваленным многочисленными картами, столом.

Засохшие пятна рубинового цвета отчетливо виднелись не деревянной поверхности. Переизбыток напитка Богов, как тогда называли самую обыкновенную опьяняющую жидкость, в крови, вынудил Тирелла подпереть голову рукой, ожидая того, кто придет и решит все накопившиеся проблемы. В подобном состоянии он находился с тех самых пор, как вернулся из Королевской Гавани с четким отказом в помощи. Его предали, выкинули на улицу, как грязную собаку.

С каждым днем в замок и его окрестности приходило все больше и больше семей, лишенных крова по вине одного лишь наследника престола. Мозер был вынужден наблюдать за мукой на изможденных лицах сбежавших от огня и меча мужчин, на согбенные спины женщин, на чьих плечах рыдали маленькие дети. Ощущение собственной немочи угнетало. После смерти отца он привык контролировать все, даже самые мизерные, ничего не стоящие события.

Без твердого вмешательства с внешней стороны весь мир может рухнуть в долю секунды. Так произошло и на сей раз. Перед глазами вновь проносились картины прошлого. Отчаянно жаждущая приюта толпа мирно шествует под белоснежными сводами огромной крепости. Бесчисленное множество парков, садов, аллей и благоухающих улиц наполнились смрадом уныния, печали и страха. Реющие стяги с распустившимися на зеленом поле розами теперь казались еще более отвратительными, чем было изначально.

В ушах до сих пор стоял звон церковных колоколов, оповещающих о прибытии новых жертв войны. Никому нельзя верить. Ты считаешь человека близким другом, едва ли не родственной душой в сплотившем вас горе, а он наносит предательский удар в грудь, при этом глядя тебе прямо в глаза. Тирелл продолжал изнывать от старых шрамов, что покрывали значительную часть сердца. Разум требовал борьбы, привычной для такого человека, однако все тело неумолимо клонилось набок. Желание предаться самозабвенному сну слишком часто одерживало победу над искушением в виде призыва оставшихся в живых вассалов с целью уничтожить противника.