Узы крови

– Слава Мерлину, мы вытащили тебя, – улыбается Стелла. – Мы все извелись.

– А я уж было подумал, не по доброй ли воле вы ушли? – полушутя говорит Сириус.

Северус неопределенно хмыкает.

– Вспомнив о тебе, я поколебался, стоит ли возвращаться, – ядовито уведомляет он.

Гермиона потерянно молчит. Все улыбаются и смотрят на нее выжидающе. Комок в животе неприятно пульсирует. Она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и оглядывается по сторонам. На камине стоят массивные часы, которых она не припоминает, показывают половину третьего, стол то ли новый, то ли заново покрыт лаком – непонятно. На потолке, кроме обычных сковородок, висят пучки разных трав – еще одно маленькое новшество. Гермиона смотрит на пучок полыни у себя над головой, она источает горький и резкий запах, от которого даже во рту появляется горьковатый привкус. В кухне чище, чем когда-либо, только в углу плетет паутину паук – сам маленький, а лапы длинные и тонкие, как ниточки.

– Гермиона, – окликает ее Стелла.

Гермиона переводит взгляд на своих друзей. Она все еще растеряна, настолько, что даже радости от встречи не испытывает.

– Ты хоть рада? – спрашивает Гарри. – На тебе лица нет.

Паук в углу старательно строит воздушную крепость. Убрать бы его отсюда.

– А как мы сюда попали? – задает Гермиона самый безобидный из своих вопросов.

Нет, стол определенно новее, только копия старого.

– В тебя заклятьем попали, поэтому ты не помнишь, – отвечает Сириус. – Так будет некоторое время.

– А Метка? – Гермиона ощущает внезапную враждебность к ним всем: и к друзьям, и к Сириусу, и даже к отцу.

– Нам удалось ее нейтрализовать, – хвалится Гарри.

Гермиона интуитивно укрепляет свой ментальный блок. Запах полыни и паук в углу становятся невыносимыми.

– Как вы нейтрализовали Метку? – спрашивает она, уже зная, что это сон.

Стоит только сильней напрячься – и глаза Гарри из зеленых становятся красными. А обстановка вокруг изменилась по одной простой причине – такой ее видел Волдеморт, наверно, еще в те времена, когда были живы родители братьев. Выходит, в ее воспоминания ему пробраться не удалось, раз пришлось удовольствоваться собственными. И вот почему здесь присутствуют не все.

Гарри начинает смеяться – сначала глухо, а потом все громче, голос его становится выше и противней…

Гермиона открыла глаза и резко села в постели вся в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Она подтянула колени к груди и уперлась в них локтями, обхватив ладонями голову. Сон норовил ускользнуть. Нет, надо сосредоточиться и воспроизвести все детали, чтобы убедиться, что она не сказала ничего компрометирующего. Она не задала ни одного неосторожного вопроса. Отлично. И не проявила ни малейшей радости, увидев друзей, это точно. Она была слишком растеряна, чтобы пытаться осознать внезапно обрушившееся на нее счастье. Именно потрясение ее и спасло. Проклятье! Гермиона швырнула подушку о стену. Она должна быть еще бдительнее. Нужно работать над ментальной защитой во сне – именно тогда подсознание уязвимее всего. Она ведь читала об этом. А если Волдеморт что-нибудь внушил ее подсознанию? Гермиона сглотнула, колючий страх забрался ей под кожу. Темную комнату заполнило ощущение чьего-то присутствия. Гермиона вжалась в спинку кровати, стуча зубами от страха и охватившего ее озноба. Изо рта при выдохе вдруг повалил белый пар. Она опять сглотнула и обхватила себя руками. Нужно попытаться разжечь огонь в камине. Ведь для нее это проще простого, стоит только подумать. Но, как она ни пыталась, ничего не происходило – ее сила исчезла, словно никогда и не было. Раздался какой-то хруст, и в комнате внезапно посветлело: ровно настолько, чтобы она увидела корку льда, стремительно покрывающую стены и пол. Стало невыносимо холодно. Гермиона зажмурилась и затрясла головой.

– Это сон, – зашептала она. – Это все еще сон…

«Кто», – зазвучало у нее в голове. Она сжалась в комочек, стараясь вытолкать голос из своей головы. «Кто носит маску моих слуг?» – потребовал голос, ввинчиваясь болью в виски. Гермиона опять затрясла и без того разрывающейся от боли головой.

– Я не знаю! – выкрикнула она.

Думать было невозможно. Боль все нарастала.

«Кто из твоих друзей делает подобные вещи?»

Лед покрывал уже и постель, обжигая прикосновением ее ноги. Гермиона стучала зубами от холода, но боль в голове размывала все остальные ощущения. Пожалуйста, пусть это прекратится.

– Я не знаю! – истошно завопила она.

Из носа брызнула кровь, заливая обледеневшую ткань мантии. Гермиона вскрикнула. Кровь лилась ручьем, безостановочно, текла по подбородку, по груди, по рукам, которыми она старалась ее вытереть. Если это немедленно не прекратить, она умрет! Гермиона запрокинула голову…

Над ней, прямо на потолке, сплетались бесчисленные змеиные тела. Чешуя влажно блестела в свете факелов, кольца свивались и разворачивались, змеи ползали друг по другу, их омерзительные тела почти чувственно переплетались и запутывались. И вдруг ноги Гермионы оторвались от пола, и она полетела вверх… нет, вниз, прямо в змеиное плетение. Через миг она упала посреди змей, на их скользкие мокрые чешуи. Змеи разъяренно зашипели. Гермиона хотела тут же вскочить, но ее обвили огромные кольца, не позволяя сдвинуться с места. Змеи копошились у нее в волосах, прямо под ухом раздавалось шипение, и она ощутила, как медленно тонет в этом море чешуйчатых тел. Нет, Мерлин. Гермиона жалобно пискнула. Над ней показалась большая треугольная голова Нагайны, смотрящая на нее красными, как у ее хозяина, глазами.

«Говори, маленькая дрянь! Кто смеет носить маску Пожирателя?»

– Я н-не знаю…

Змея проползла у нее прямо по лицу, кольца вокруг сомкнулись сильнее. Это же только сон, только сон, во сне невозможно умереть… Змеиные тела сплетались над ней, закрывая последние просветы, пачкая ее лицо холодной слизью. Слизь забилась в ноздри, не давая сделать вдох. Нет, нет, не надо…

Гермиона свалилась с кровати, больно стукнувшись головой, и, очевидно, от этого проснулась. Она тут же провела ладонью по лицу – никакой слизи, но желудок свело от одного воспоминания. Она бросилась в ванную и согнулась над унитазом, а потом, как всегда после рвоты, разрыдалась. Ее бил озноб, во рту стоял горький противный привкус, а желудок судорожно сжимался. Гермиону еще раз стошнило, и она бессильно опустилась на холодный кафель, привалившись спиной к ванне. Какое-то время она сидела в темноте, пережидая, пока желудок придет в норму. Наконец, к ней вернулась способность соображать. Она тут же сосредоточилась на своей силе. Все факелы в помещении, а заодно и камин вспыхнули ярким пламенем, обнадеживая, что это действительно не сон.

Гермиона обхватила колени руками и уставилась перед собой, боясь закрыть глаза дольше, чем на секунду. Она чувствовала себя маленькой, беззащитной и абсолютно одинокой. Было невыносимо знать, что никто ей не поможет, что надеяться ей не на что. Ей было тем трудней, что в первом своем сне она видела лица друзей и отца, пусть даже глаза Гарри и стали красными. Ощущение было такое, будто прошла целая жизнь с их последней встречи. Глаза наполнились слезами. Гермионе почему-то казалось, что она никогда больше не увидит их, что не выберется из этого замка живой. Ей стало невыносимо жаль себя, и в голове завертелся отчаянный вопрос «Почему именно я? Почему все это именно со мной?» Уткнувшись лицом в колени, Гермиона тихонечко заплакала.

***

– Хозяин приказывает мисс Снейп составить ему компанию за завтраком! – командным тоном объявил домовик. – Корни проводит мисс в трапезную.

Гермиона взглянула на себя в зеркало. Утром она старательно привела себя в порядок при помощи косметических заклятий, и теперь выглядела достаточно свежо, как для человека, не спавшего полночи. Собравшись с силами, она направилась следом за домовиком вниз. Она шла по замку, и вчерашний вечер, как и происходящее сейчас, казались ей сном. Никак не получалось поверить в реальность этого кошмара, хотя умом она, конечно, понимала, что не спит. Понимала, но не верила.

Мальсиберы и Малфой уже сидели за столом. И Лестрейнджи с еще одним незнакомым Пожирателем смерти, чьи длинные волосы были совершенно седыми, хотя на красивом лице не было ни морщинки.

– Мисс Снейп, как я вижу, не спешит являться на первый мой зов, – сказал Волдеморт сидящей по правую руку Беллатрисе. – Разбалованная девица. Или недостаточно воспитанная.

– Я могла бы преподать ей урок хороших манер, – Беллатриса почти с нежностью посмотрела на Гермиону.

Гермиона равнодушно молчала. Взгляд Лестрейндж она выдержала без особых усилий. В ее распоряжении теперь было всего одно возможное преимущество – не испытывать страх перед наказанием. Волдеморт задумчиво провел волшебной палочкой по губам, растягивая паузу перед вынесением вердикта. Если бояться, то эта пауза в самом деле покажется невыносимой, а если тебе все равно, то Волдеморт выглядит даже смешным в своей самоуверенности. Это открытие позволило Гермионе дышать свободнее. Необходимо просто не думать о том, что может случиться в следующую минуту, и ни в коем случае не вспоминать свои вчерашние ощущения.

– К воспитательному процессу приступим после завтрака, – решил Волдеморт мгновение спустя. – Присаживайтесь, мисс Снейп.

Гермиона заняла единственное свободное место напротив Эстель Мальсибер. От запаха еды желудок неприятно сжался.

– Выглядите свежо, – веселым тоном заметил Волдеморт. – Хорошо выспались, судя по всему?

– Неплохо, – с трудом выдавила Гермиона.

Лестрейнджи переглянулись с незнакомым Пожирателем.

– Как? Вас совсем не мучила совесть после вчерашнего… – Беллатриса бросила на мужа еще один взгляд, –… происшествия?