Узы крови

Алекто заклятьем отперла дверь и влетела внутрь, ее брат, позабыв про своих подопечных, метнулся вслед за ней, и почти сразу до Гермионы донесся женский вскрик. Она застыла у крыльца. Вот и стала зримой черта, переступить которую было выше ее сил, но не переступить – тоже, потому что от этого зависела жизнь Снейпов. Прав был отец, она глупо поступила: взялась за то, чего не могла вынести. Нет, она вполне способна была смириться с тем, что Северусу приходилось хоть раз жертвовать чужими жизнями, чтобы оставаться шпионом. Но она сама? Себе она этого не простит… Гермионе вдруг отчаянно захотелось сойти с ума, чтобы не осознавать происходящего.

Сквозь приоткрытую дверь она видела крохотную бедно обставленную прихожую, озаряемую частыми вспышками молний, и узкую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Проклятье! – Малфой принялся расхаживать по тропинке туда-сюда. – Я не могу этого сделать!

– Драко, не смей ныть! – сквозь сцепленные зубы прорычала Эстель – она тоже заметно нервничала, и паника Малфоя только сильней выводила ее из себя.

К дальнейшей перепалке Гермиона не прислушивалась: она вдруг увидела, как на вершине лестницы появляются кроссовки, а затем Дин, прижавшись к стене, крадется в кухню с палочкой наизготовку. Гермиона остолбенела. Ее охватило искушение позвать его и заставить уйти: вернуться на второй этаж и вылезти через окно, или что-то в этом роде. И, одновременно, ей стало отчаянно страшно за Северуса. Гермиона раскрыла рот, чтобы позвать Дина, но во рту пересохло настолько, что она не смогла издать ни звука. В следующий миг однокурсник исчез за краем приоткрытой двери. Еще через миг упал на пол без признаков жизни.

Гермиона почувствовала слабость во всем теле и, наверное, упала бы в обморок, но появление Амикуса заставило ее взять себя в руки. Кэрроу схватил Дина за рубашку на груди и без видимых усилий поволок за собой во двор.

– Что, щенки, обосрались? – презрительно хохотнул он. – Вижу, пошли в своих родителей: те тоже любят сопли пожевать, – Кэрроу посмотрел на Мальсиберов с Малфоем, а потом его маленькие глазки с неприязнью впились в Гермиону. – Или обдурить всех.

«У них на это хватает ума, в отличие от некоторых», – с яростью подумала Гермиона, но вслух свое мнение предпочла не озвучивать. На бессознательного Дина она старалась не смотреть.

– Амикус, не придирайся к детям по мелочам, – Алекто с довольной ухмылкой выплыла из дома и бесшумно прикрыла за собой дверь. Затем подняла волшебную палочку и выкрикнула со сквозящей в голосе гордостью: – Мортмордре!

Над домом вспыхнула мертвенно-зеленым сиянием Черная Метка. Гермиона отстраненно подумала, что такие жесты ни к чему теперь, когда Волдеморт официально пришел к власти – это раньше Метка была своеобразным вызовом британскому обществу, а нынче потеряла всякое символическое значение. Подумав так, Гермиона изумилась, что такие мысли приходят ей в голову именно сейчас.

Амикус аппарировал вместе с Дином, а Алекто вытянула из кармана какую-то палку, оказавшуюся порталом, и через несколько мгновений Гермиона с остальными приземлилась на пол в огромном пустом зале замка Марволо. К горлу подкатила тошнота, она на мгновение зажмурилась и крепко сжала кулаки.

– Чем порадуют меня мои слуги? – прошелестел за спиной голос Волдеморта.

Нагайна зашипела и принялась бесшумно кружить вокруг четверки, почти догоняя собственный хвост. Пришлось встать потеснее, Гермиона прижалась плечом к плечу Рея – все-таки хоть немного спокойнее. Эстель с другой стороны судорожно вцепилась в рукав брата, сжав пальцы до побелевших костяшек.

Волдеморта сия картина позабавила. Он рассмеялся противным высоким голосом, от которого, тем не менее, по спине прошелся холодок. Тем временем Дин пришел в себя и резко вскочил, испуганно озираясь.

– Гермиона? – удивленно поднял брови он.

Гермионе захотелось провалиться сквозь землю. Она сглотнула и уставилась в пол, сгорая от стыда и чувства вины.

– Я не разрешал тебе вставать, магловское отродье! – брезгливо выплюнул Волдеморт и небрежно взмахнул волшебной палочкой.

Дин упал на колени, и встать, судя по всему, больше не мог, сидя с низко склоненной заклятьем головой.

– Это единственная поза, на которую магловский выродок имеет право в присутствии чистокровных, – поучительным тоном заметил Волдеморт.

Амикус хрюкнул от радости.

– Скажи, Алекто, как твои помощники вели себя на задании? – вкрадчиво поинтересовался Волдеморт, лениво развалившись в кресле, похожем на трон. – Мы можем на них рассчитывать?

Алекто бросила на четверку насмешливый взгляд через плечо.

– Они нерешительные и совершенно безынициативные, – скучающим тоном уведомила она. – Были абсолютно бесполезны.

Взгляд красных зрачков переметнулся на ребят. Гермиона опять опустила глаза. Ей было сложно дышать, сердце будто пульсировало где-то в горле. От тошноты мутилось в голове. «Нет, это не со мной, это все происходит не со мной», – как мантру повторяла она про себя.

– Плохие качества для детей таких древних и великих семейств, – опечаленно подытожил Волдеморт. – Придется позаботиться о вашем воспитании, раз этого не смогли сделать ваши родители.

Гермиона боролась с желанием закрыть уши и закричать что есть мочи, чтобы не слышать, как он прикажет… а ведь он прикажет… нет, пожалуйста…

– Убейте его, – бросил Волдеморт тихо, но его слова прозвучали оглушительно.

Дин продолжал сидеть с опущенной головой, явно не в силах поднять ее – только ногти впились в колени. На пол перед ним упала прозрачная капелька. Гермиона с трудом сдерживала истерику. О, Господи, за что?! Зал покачнулся, и она часто заморгала, чтобы справиться с головокружением. Напряжение нарастало, она чувствовала, что терпение Темного Лорда коротко, и уже подходит к концу. Но она не могла этого сделать, нет, не могла…

– Авада Кедавра, – бесцветным тоном произнес голос рядом.

Полыхнуло зеленым, и Дин обмяк, как тряпичная кукла. Гермиона ошеломленно уставилась на Рея, который медленно опустил волшебную палочку. Его лицо ничего не выражало, но Гермионе внезапно удалось считать его эмоции. Это вышло совершенно случайно, она даже не сразу поняла, что произошло, и то, что она ощутила, поразило ее намного больше, чем если бы она почувствовала его ненависть или злобу: Рей сделал это, чтобы его сестре или Гермионе не пришлось. Он считал, что, если есть такая возможность, то он просто обязан защитить девушку, что так обязан поступать каждый лорд.

– Круцио, – произнес женский голос у них за спинами.

В тело будто вонзились тысячи раскаленных игл. Гермиона закричала, крепко зажмурившись, и перед глазами заплясали красные и желтые искры. Дальше – хуже: казалось, чьи-то огромные руки заживо выворачивают ее наизнанку и, одновременно, снимают с нее кожу. Все остальные ощущения растворились в адской боли.

Сколько это длилось, определить она не могла. Боль прекратилась так же резко, как и началась. Гермиона лежала на животе, вся в холодном поту, тело била крупная дрожь. Все мышцы ныли так, словно она их растянула. Ноготь на среднем пальце правой руки сломался и кровоточил – очевидно, она царапала ногтями пол.