Узы крови

– Осталось только уговорить ее, – многозначительно добавила Гермиона.

Раз на то пошло, почему не нарушить парочку правил? Игра стоит свеч: она была не против, даже если Скитер уговорят с помощью Империуса. Возможно, так даже лучше, не придется посвящать ее в их планы.

– Уговорим, можешь не сомневаться, – Северус переглянулся с Макнейром, разумеется, сделав те же выводы.

Все восхищенно и немного удивленно смотрели на Гермиону. Регулус наблюдал за ней, с задумчивым выражением склонив голову набок, будто что-то решая для себя.

– Что ж, голова у тебя варит, Снейп, – через силу выдавил Грюм.

Гермиона была польщена неожиданным признанием со стороны упрямого аврора.

– А что, кто-то сомневался? – к ее удивлению, отозвался Сириус. – Нам стоит прислушиваться к мисс Снейп чаще. Она поумней некоторых из нас будет.

Он определенно намекал на Люциуса, не проявившего соответствующей степени восхищения.

– Правда, Рег? – вдруг повернулся к брату Сириус.

Все остальные тоже сосредоточили внимание на младшем Блэке. Регулус вышел из задумчивости и серьезно сказал, гипнотизируя Гермиону взглядом:

– Правда, конечно.

Вид у него при этом был далек от счастливого. Гермиона растерялась, не понимая, что произошло.

– Обговорим детали! – хлопнула в ладони Андромеда.

Все мигом забыли про Регулуса. Он же отошел к окну и какое-то время стоял там, машинально потирая шею. Разработка нового плана будто совсем не интересовала его, что, по мнению Гермионы, было более чем странно. Нарцисса тоже время от времени бросала на кузена недоуменные взгляды, а Сириус, поглядывая на него, усмехался.

***

Когда обсуждение закончилось и все начали расходиться по своим делам, Гиневра и с радостью, и с опаской заметила, что Талия не спешит уходить, стоя у стеллажа. Она очень хорошо знала Талию, и понимала, что та дает ей шанс сбежать либо остаться – на ее усмотрение. Гиневра решила остаться. По меньшей мере, она должна извиниться за этот шрам и объяснить, почему так поступила. Северус, проследив за ее взглядом, все понял и, чуть поколебавшись, тоже оставил библиотеку.

Гиневра, впрочем, успела подметить разыгравшуюся у дверей сцену: Регулус попытался выскочить первым, но не успел – пришлось пропускать дам. Гермиона, проходя мимо, посмотрела на него вопрошающе. Он выдавил улыбку и отвел взгляд. Она на мгновение растерянно замерла, затем чуть ли не бегом припустила прочь. Гиневра поджала губы. Если он чем-то обидел Гермиону, то…

Но решить, что именно она сделает с Регулусом Блэком, Гиневра не успела: они с Талией остались одни. Она посмотрела на подругу: высокая, красивая, с такими необычными глазами – в молодости она отчаянно хотела быть такой же, как Талия Стивенсон. Теперь уже Блэк.

– Поздравляю тебя со свадьбой, – улыбнулась Гиневра. – Прости, что так не вовремя.

Талия улыбнулась уголками рта, в свою очередь рассматривая ее. «И молчаливая, как и раньше», – добавила про себя Гиневра.

– Я хотела извиниться за шрам… – вдохнув поглубже, начала она.

– Не стоит, – Талия на мгновение прикрыла глаза.

Гиневра выдохнула, немного растерялась.

– Спасибо, что заступилась за меня вчера, – наконец, нашла что сказать она.

– Пустяки, – улыбнулась Талия. – Ты сделала бы то же самое на моем месте.

Гиневре вдруг отчаянно захотелось плакать. От того, что Талия ее ни в чем не винит, стало только горше.

– Не знаю, я хуже разбираюсь в людях, – всхлипнула она, чувствуя, как предательски дрожат губы, сдерживая рыдания.

– Ну, что ты, – Талия приблизилась к ней и стерла слезы с ее щек. – Чего ты сразу как плакучая крокодила?

Гиневре захотелось плакать пуще прежнего. «Плакучей крокодилой» Талия называла ее, когда они были еще совсем маленькие, и Гиневра часто плакала из-за своей матери.

– Тали, я не должна была приходить, чем я только думала! – Гиневра опять чувствовала себя маленькой и беспомощной, будто ей восемь лет, и она рыдает где-то в бурьянах, а ее взрослая девятилетняя подруга – нескладная, высоченная для своих лет, с длинными тонкими, как у олененка, ногами, с острыми локтями, еще самый настоящий гадкий утенок, – стоит над ней, уперев руки в бока, и строго вычитывает. Чтоб не ревела, как «плакучая крокодила», потому что ревут только слабаки и неудачники.

– Я взяла на себя смелость, и рассказала Андромеде, – выждав, пока Гиневра перестанет хлюпать носом, сказала Талия. – Она может заколдовать тебе амулет из тех… – она повременила, стараясь подобрать слова помягче.

– Из тех, которые мне мама создавала, – поняла Гиневра. – Угнетающие магические способности.

Она люто ненавидела эти амулеты. Когда-то, когда ее сила еще только росла вместе с ней, приезжая в Хогвартс после летних каникул, она чувствовала себя почти сквибом: силы после длительного контакта с амулетом восстанавливались медленно, и успехи в учебе стоили ей огромных усилий. Гиневра осознанно вытягивала из себя те способности, которые не передались с кровью, чтобы быть самой лучшей, и доходило подчас до нервного истощения. Талия тогда отпаивала ее зельями, ингредиенты для которых крала у Слагхорна, и кормила шоколадом.

– Они уже давно не помогают так хорошо, как в детстве, – прошептала Гиневра. – Сама знаешь.

– Это большее, что нам пока под силу, – после паузы ответила Талия.

Гиневра медленно кивнула.

– Мы найдем выход, – уверенно добавила подруга.

– Многие поколения его искали, – упавшим голосом возразила Гиневра.

– Все будет хорошо, – уверенность Талии ни на миг не пошатнулась.

Гиневра кивнула, чтобы не заставлять ее и дальше с ней возиться. Нужно взять себя в руки и не сметь раскисать. Талия и так полжизни ей нос утирала.

– Пойдем, – Талия взяла ее за плечи. – Я покажу тебе мои платья. Они все здесь.

***

Регулус рухнул на кровать, раскинув руки в стороны, и тоскливо уставился в потолок. Он и так уже понял, что недооценивал Гермиону Снейп. А сегодня был прямо-таки последний удар. Нокаут. Поводов относиться к ней – пусть и неосознанно – с некоторой снисходительностью, как к несмышленому ребенку, больше не было. В общем, у Регулуса больше не оставалось ни единого способа обороняться от ее очарования. Она, конечно, наивная, но очень умная и способная колдунья. И, Мерлин побери, цепляет его своей трогательной наивностью! Но еще совсем недавно было легко отмахиваться от неожиданной привязанности, потому что, в конечном счете, Регулус хотел видеть рядом с собой ведьму недюжинного ума, под стать себе. И, если быть откровенным, под стать ведьмам Блэк, достойной занять место в роду Блэк. Ну, вот и получил, что хотел. И теперь пребывал в растерянности. Это что же получается, он… влюбился? Странно, как быстро, ведь он справедливо считал себя далеко не влюбчивым парнем.

Наверно, больше всего его задевало, что эта победа досталась ей с поразительной легкостью. Она, кажется, для этого ничего не предпринимала: он же тогда полез целоваться практически без всяких поползновений с ее стороны. Может, он слишком привык к девушкам, владеющим бесконечным запасом женских хитростей, и всегда готовым их применить? Во всяком случае, ради его внимания юные леди из шкуры вон лезли. Ведь он же Регулус Блэк! Очень разбалованный женским вниманием тип. И его самолюбие рассуждало так: много чести будет этой мисс Снейп, чтоб я, такой завидный во все времена жених, влюбился в нее, такую несмышленую, да еще и не пытающуюся закадрить меня.