Узы крови

Сириус, изобразив несколько индийских па, тоненько запищал, а затем, пародируя переводчика, загнусавил:

– Она поет о том, что ее отец не позволит им пожениться до тех пор, пока святая корова не свиснет на горе. И дело даже не в том, что пол-Индии считает новой реинкарнацией Регулуса Маугли бубонтюбер, стоящий на соседском подоконнике…

Регулус накрыл лицо подушкой, пряча улыбку и изо всех сил стараясь не заржать. «Святая корова свиснет на горе».

– … страшная причина в том, что ее кровавый изверг-отец Северус Шерхан враждует с его благословенным невинным братом Сириусом Балу еще с тех времен, когда Шива и Вишну сотворили землю…

Стелла покатывалась со смеху. Сириус запищал чуть толще, и вновь изобразил гнусавого переводчика:

– Он поет о том, что ей не стоит волноваться. Он похитит ее, приехав на белом слоне, украшенном тысячей золотых жасминов. Нет-нет, поет она, у тебя ничего не получится, меня охраняет стая кровожадных бандерлогов…

Регулус все-таки захохотал.

– … Кроме того, я должна окончить школу, написать диссертацию и вызволить из рабства маленький народец, ибо я эмансипированная европейская женщина, которая промыла себе мозг Симоной де Бовуар (2).

Регулус швырнул в него подушку. Сириус поймал ее и встал, широко расставив ноги и прищурив один глаз.

– И мы плавно переходим к жанру вестерна, – провозгласил он. – Стрельба подушками. Крутой ковбой Бродяга против шерифа… Царапки.

– Царапка?! – Регулус бросил в него еще одну подушку, которая тут же вернулась назад, но он успел уклониться. Завязался бой.

– До первых перьев! – загорланил Сириус.

Они со смехом принялись лупить друг друга подушками. Стелла радостно визжала, не собираясь отставать и принимать чью-либо сторону тоже. Перья взвились в воздух белым вихрем.

– Твоя подушка порвалась! – торжествующе крикнул Регулус, и тут же получил в ухо следующим орудием убийства.

– Это всего лишь стечение обстоятельств! – пропыхтел Сириус, и проворонил удар от Стеллы.

– Ну, держись! – угрожающе прорычал Регулус.

Никто не намеревался уступать в этой серьезной битве, и они сражались, пока последняя подушка не порвалась с жалобным треском. Тогда все трое с чувством выполненного долга рухнули на кровать и несколько минут хохотали, хватаясь за животы. Наконец, усталые от дурачеств и приступов смеха, они дружно обмякли на кровати, бездумно наблюдая за кружащимся в воздухе пухом и все еще время от времени посмеиваясь.

– Я вас обожаю, – заявила Стелла и поцеловала в щеку сначала одного, затем второго.

– Я прослезился, – притворно всхлипнул Сириус.

Стелла ткнула его локтем в бок. Пушинка спланировала на нос Сириусу, тот забавно скосил на нее глаза и чихнул. Регулус улыбнулся, чувствуя, что он тоже обожает этих двоих безумных Блэков.

– Ну, что? – вернулся к их разговору упрямый Сириус. – Блэки – самые лучшие. Мы не можем исчезнуть, не позволим всяким Малфоям станцевать кадриль на наших могилах.

Регулус секунду помолчал. Да, он даже не знал, что, в конечном счете, окажется сложнее: уломать Снейпа или саму Гермиону. Она воспитана маглами с их придурью: у них жизнь короткая, поэтому они стараются сначала успеть реализоваться, а потом, если останется время, завести детей. У волшебников принято с точностью до наоборот: сначала обзавестись семейством, а потом уже пожить для себя и реализовать личные амбиции – благо, долголетие позволяет. Что уж говорить про чистокровок, которые представляют самый консервативный слой общества. Большинство из них воспитывают с мыслью, что они должны жениться до двадцати одного года, и подарить фамилии следующее поколение. На первом месте всегда интересы рода, и каждый его представитель рожден, чтобы вложить свою лепту в его процветание. Гермиона же росла в другой атмосфере. Впрочем, разве он не Регулус Блэк? Он сумеет сделать так, что Гермиона не откажется. Остается еще загвоздка с ее проклятьем, но тут, наверняка, тоже найдется выход. Макнейр ведь что-то ляпнул насчет того, что друиды женили магов с противоположными способностями. Надо бы поискать в библиотеке что-нибудь об этом.

– Ладно, – лениво протянул он. – С вас белый слон, украшенный тысячей золотых жасминов.

Сириус и Стелла переглянулись и опять захохотали.

_________________________________________________________________

(1) – (на всякий случай) Орфей – древнегреческий мифический певец, который отправился в Царство мертвых за своей погибшей женой Эвридикой. Аид поставил ему условие: не оглядываться на жену, пока не возвратится в мир живых. Орфей ослушался, оглянулся и потерял Эвиридику уже навсегда.

(2) – Симона де Бовуар – французская писательница и литературовед 60-х гг.. ХХ ст., жена философа Жан-Поля Сартра. Ее труд «Второй пол» считается одной из основоположных теоретических работ феминизма наравне с исследованиями Юлии Кристевой (Англия). (Это не пропаганда феминизма)))

========== 35. Информация из первых рук ==========

Следующим утром Гермионе не пришлось завтракать в одиночестве: компанию ей составили лорд Мальсибер и лорд Макнейр. В центре стола Сириус оставил добытый ночью трофей: ту самую съемную часть артефакта Надзора. Она представляла собой предмет цилиндрической формы, сделанный, на первый взгляд, из черного мрамора, но на деле очень легкий. Когда несовершеннолетний волшебник протягивал к нему руку, черный цилиндр начинал вибрировать и едва слышно гудеть. Ночью же и проверили результат вылазки: взяв с собой Рея Мальсибера (Гарри рвался вперед всех, но ему посоветовали не дурить), аппарировали в глухую местность. Рей поколдовал, и никто за ним не явился. Теперь Сириус носился по замку, не в силах дождаться, когда же Темный Лорд обнаружит свое очередное фиаско. Ксенофилиус Лавгуд уже верстал новый номер «Придиры»: редакция журнала, где он и жил с дочерью, находилась в летающем блестяще защищенном домике – изобретении его гениальной жены. Домик нигде не задерживался дольше, чем на два дня, и отследить путь его перемещений не представлялось возможным.

Некоторое время Гермиона с любопытством присматривалась к своим сотрапезникам, наконец, уделив внимание тому факту, что они являются друзьями ее отца. Да, никому из студентов Гриффиндора даже в голову не приходило за все эти годы, что у злого зельевара могут быть друзья. Теперь Гермионе представилась возможность познакомиться с ними поближе и, чего уж там, расспросить об отце в его отсутствие.

– Как давно вы знакомы с моим отцом? – спросила она.

– С восьми лет, – ответил лорд Мальсибер.

– Лет эдак с шести, – после паузы сказал Макнейр. – Нашего знакомства я даже не помню. Мой дед никогда не упускал возможности взять нас с собой в замок Принцев – у них была леди Эйлин, а у нас дома с материнским вниманием для детей не сложилось: бабушки давно не было в живых, и мама умерла, рожая Ванессу.

– Ванессу, – повторила Гермиона. Ей показалось, что где-то она уже слышала это имя. И тут в памяти всплыло: леди Розье, в девичестве Макнейр, та самая, попавшаяся в ловушку Элинор Лавгуд.

– Да, Ванесса, она потом вышла за Розье, – подтвердил ее догадку Макнейр. – А должна была за Северуса.

– Что? – пораженно выдохнула Гермиона.

Лорды переглянулись с широкими ухмылками.

– Наши с Севом деды были друзьями не разлей вода, – продолжил Макнейр. – Хотели породниться, и обручили Сева с Нессой, когда те еще под стол пешком ходили: им было по четыре года. А у Нессы с детства был друг Робби: у Розье по соседству с нами было имение, доставшееся им в качестве приданого матери Роберта, и каждое лето это чокнутое создание приезжало туда на вакации. Мы, честно говоря, росли не то чтобы как трава в поле, но особо за нами не присматривали – Несса ходила, куда хотела и так далеко, как хотела. А потом Роберт, вместо Шармбатона, поступил в Хогвартс: хоть отец и был француз, но его балуемая любимая жена была из МакГонагаллов и хотела, чтобы сын учился именно в Хогвартсе.