Узы крови

– Мать этого ненормального была из МакГонагаллов? – переспросила Гермиона.

– Да, в некотором родстве с нами, – сказал лорд Мальсибер.

– То есть? – не поняла Гермиона.

Он улыбнулся:

– Моя жена была в девичестве МакГонагалл.

У Гермионы в голове образовалась сплошная путаница из родственных связей дворян. Она тряхнула головой, отыскивая нить разговора.

– Так вот и получилось, что Ванесса имела возможность почти круглый год общаться с Робертом, – помог ей в этом нелегком деле Уолден. – Даже за одной партой сидели – были одногодками.

– А папа? – недоумевала Гермиона.

Лорды опять с ухмылками переглянулись.

– А папа твой встретил твою маму, – радостно сказал лорд Мальсибер и опять повернулся к другу. – Я в деталях помню, как она вызвала его на дуэль, когда в Хогвартсе впервые открыли Клуб.

– О, да, – мечтательно протянул Макнейр.

– В общем, она долго пыталась обратить на себя его внимание, – принялся рассказывать лорд Мальсибер. – А потом, значит, стоим мы на открытии Клуба, такие деловые и выпендрежные, ибо выпускной курс.

– Море по колено, – кивнул Уолден.

– Северус как раз бурчит в своей излюбленной воинственно нахохлившейся манере. Мол, чего я тут не видел, да я тут всех одним Остолбеней, бу-бу-бу…

Гермиона хихикнула: она очень хорошо представляла себе эту картину.

– … и тут, – лорд Мальсибер сделал театральную паузу. – Подходит ОНА.

– Это выглядело так, – подхватил Макнейр и изобразил насупленного Северуса со скрещенными на груди руками: – «Я – король. Мне нет равных. Пусть Поттер только сунется. Да, когда он уже сунется?» И тут у нас за спинами раздается тоненькое чириканье, что-то вроде «Вызываю вас на дуэль, мистер Снейп». Сев впадает в ступор и, очевидно, думает приблизительно такое: «Поттер?!»

– Потом медленно поворачивается. За спиной у него стоит чудо вот такого роста, – лорд Мальсибер показал, покуда достает Северусу макушка Гиневры. – И робко добавляет: «Если можно».

– Малявка с шестого курса, гриффиндорка, – кивнул Макнейр. – Мы начали ржать, мол, – он сделал убийственно серьезное лицо, – Сев, ты договорился. И Северус решил проучить ее.

– А бедная девочка не знала, что мужчин нельзя побеждать в состязаниях, – ухмыльнулся Кристиан. – Что-то ему доказать пыталась.

– Чуть не поджарила нашего Снейпа, – Макнейр мечтательно вздохнул. – Показала, что значит «пламенные чувства».

– Мало кто остался бы равнодушным на его месте, – выдавил Кристиан.

Все трое засмеялись.

– На самом деле, – Уолден провел ладонью по короткому ежику волос, – многие завидовали Севу: Яксли, Барти Крауч-младший, зануда Нотт, и… – он огляделся и чуть понизил голос, – и Люциус.

– Да ладно? – изумилась Гермиона.

– Просто он себе в этом никогда не признавался, – Макнейр заговорщически подмигнул.

– Да, есть женщины неимоверно красивые, а есть живые и легкие, такие, что к ним все тянутся, – посерьезнел Кристиан. – Гиневра всегда была чудесная… солнечная, что ли?

Гермиона помолчала, а потом невпопад спросила у Макнейра:

– А вы почему так и не женились?

Он хмыкнул, пожал плечами. Гермиона почувствовала неловкость за свое бестактное любопытство.

– Как-то не сложилось, – Уолден постучал пальцами по столу. – Я не ожидал, что Уильям, мой старший брат, умрет рано, так и не оставив наследников. Я вообще никогда не осознавал себя как возможного главу рода, – он горько усмехнулся. – Хотя «глава» слишком громко сказано – осталось-то всего три дальние ветви, больше похожие на обычных фермеров, чем на отпрысков могущественной фамилии. Это раньше Шотландия держалась на четырех великих кланах, а теперь наше величие отошло в небытие.

– Почему? – опять не удержала язык за зубами Гермиона.

Макнейр вздохнул.

– Клан Макинтош исчез еще во времена войны с Гриндевальдом: они отправились воевать на материк, и вернулся оттуда только дед, причем в плачевном душевном состоянии. Свихнулся, в общем. С ним клан и исчез. Мой род сошел на нет как-то постепенно, а как именно, никто и не заметил. Маккинноны все погибли в войне с Темным Лордом: они были отчаянными храбрецами, все сплошь гриффиндорцы, доблестные, как и положено шотландцам. Род прервался, когда были убиты сыновья главы клана и единственная девушка Маккиннон – Марлин, последние и самые юные. Что касается МакГонагаллов, то у них несколько поколений подряд на одного наследника приходилось по четыре-пять наследниц, а это очень плохо. И кстати, большая редкость – обычно ведьм рождается мало. В общем, приданое одной, приданое второй, третьей, пятой, и род уже практически нищий. Думаю, МакГонагалл по этой причине так и не вышла замуж. Родовое гнездо ее брат завещал ей, а не замужним дочерям, еще ненадолго оттянув исчезновение МакГонагаллов. Но с Минервой канет в Лету и этот клан. Будущее за типами вроде Маклагенов, которые разбогатели не так давно и не могут осознать даже половины значения слова клан.

Гермиона закусила нижнюю губу. Нужно что-то решать с этим чертовым проклятьем, не может же род ее отца прерваться!

– Вы могли бы жениться и завести наследников, – сказала она Макнейру. – Пусть не целый клан, но дворянский род Макнейров останется.

Уолден усмехнулся с таким выражением, что Гермиона поняла – теперь она точно не в свое дело лезет. Она попыталась найти другую тему для разговора, и вдруг в памяти отчетливо всплыли слова Макнейра, сказанные в ночь возвращения в Принц-мэнор: «Как утверждалось в учении друидов: магия так же естественна, как и природа, и любит равновесие. Поэтому в их времена было принято связывать узами брака магов с противоположными способностями, ибо за их счет магия обновлялась и самосовершенствовалась». И банши говорила примерно то же: «Отражение – это всегда то, что наоборот. Магия естественна, она ищет равновесия. Твоя магия не может его найти». Вот оно! От волнения Гермиона не сразу смогла заговорить, а когда заговорила, получилось непонятно что:

– Вы говорили… тогда, когда мы были у Темного Лорда… про магию, что друиды женили магов с противоположными способностями… Это правда? Почему они так делали?

Макнейр странно взглянул на нее, будто в чем-то подозревал, и еще раз пожал плечами:

– Что-то вроде профилактики магии. В своих трактатах они писали, что невозможно определить лето, не зная, что такое зима, узнать, что такое ночь, ни разу не увидев дня, невозможно познать разрушительные и созидательные стороны магии, не сравнив их. Они не делили магию на Светлую и Темную, считая, что она – едина, но существует за счет противоречия внутри себя, например, как… – он задумался, подбирая сравнение. – Как молния, возникающая из столкновения противоположных фронтов воздуха.

– И как, эти браки имели результат? Что-нибудь менялось? – с жадным интересом спросила Гермиона.

Лорды опять переглянулись, немного шкодливо.

– Не то чтобы это были браки… – протянул Макнейр и кашлянул. – Я просто культурно охарактеризовал некоторые стороны языческих обрядов.

– То есть? – не поняла Гермиона.

– Вообще помогало, да, – покладисто закивал Макнейр. – Сыновей от таких союзов друиды забирали на воспитание к себе, дочерей отдавали в жрицы. А уровень магов, не считая друидов и жриц, тогда особо не впечатлял. Насколько я знаю, у них были только задатки.

– Я слышал версию, что волшебные палочки полагались только друидам, – ввернул Мальсибер.

– Так что за обряды? – потребовала Гермиона.

– Ты для чего интересуешься? – полюбопытствовал в ответ Макнейр.

– Я – лучшая ученица школы, – не моргнув, соврала она. – Я всегда всем интересуюсь.

– Хвалю, – кивнул Макнейр и поднялся. – Ладно, я иду прогуляться. Вы как?

Лорд Мальсибер тоже поднялся. Гермиона пошла за ними, возмущенная, что ей так и не ответили. Она, вот, об абсолютно неприличных вещах подумала. Кто их знает, этих язычников? Она в свое время читала, что друиды приносили человеческие жертвы и в определенный период даже каннибализмом грешили. Вспоминая все, что когда-нибудь читала о друидах (преимущественно в магловских источниках), она вышла вслед за лордами во двор и поежилась от холода. Ноябрьское утро было холодным и промозглым, изо рта повалил пар, а на волосы осела влага. Лорд Мальсибер заботливо наложил на нее согревающие чары.