Узы крови

Талия криво усмехнулась.

– Моя мать, конечно, не подарок, но не сравнится с леди Морроу. Возможно, у Гиневры не было выбора…

– Выбор есть всегда! – перебила ее Гермиона.

– Неужели? – Талия взглянула на нее, как на несмышленого ребенка. – А об Империусе вы когда-нибудь слышали?

Гермиона растерялась.

– Но ведь это Непростительное проклятье… – пролепетала она.

– И один из очень популярных приемов воспитания в чистокровных семьях, – закончила Талия. – Наряду с Круциатусом, между прочим.

У Гермионы мороз пошел по спине. Применять к своим детям Непростительные проклятья? Неудивительно, что из них выросли соратники Тома Риддла.

– Не бойтесь, Снейпы пользуются более гуманными методами уже несколько столетий, – улыбнулась Талия.

Гермиона некоторое время молча размышляла над ее словами.

– Почему вы думаете, что Гиневра не добровольно на это пошла? – недоуменно спросила она.

– Простите? – не поняла Талия.

– Вы сказали, что не известно, как обстояло дело. Странная позиция, как для противницы Волдеморта, – Гермиона чуть не ляпнула, что Сириус был куда нетерпимей, но вовремя прикусила язык.

– Не знаю, – мрачно ответила Талия. – Может, потому что ваша мать училась в Гриффиндоре и в школе казалась чистым воплощением черт своего факультета.

Гермиона подумала, что поводы для изумления сегодня прямо-таки неиссякаемы. Снейп был обручен с гриффиндоркой??? Что-нибудь более невозможное сложно представить. Снейп же ненавидит гриффиндорцев!

– Может, они с детства помолвлены были? – сделала наиболее рациональное предположение Гермиона.

– Нет, – Талию забавляла ее растерянность. – Они были помолвлены из-за большой любви. Все, что Снейп сделал в своей жизни спонтанного и бездумного, связано с вашей матерью. Ради нее он разорвал свою предыдущую помолвку, заключенную чуть ли не до его рождения.

Гермиона опять остановилась. Тон Талии звучал как-то странно, да и подробности она выкладывала все новые и все более личные.

– А вы хорошо знали мою мать? – напрямую спросила она. – Вы так говорите о ней…

Талия вздохнула. Некоторое время она молча смотрела в сторону, а потом закатила глаза.

– Ладно уж, леди Снейп все равно вам расскажет, – решила она и посмотрела на Гермиону. – Мы были лучшими подругами столько, сколько себя помнили, – выждав, пока Гермиона вновь обретет способность воспринимать услышанное, Талия добавила: – А потом в наших жизнях появились молодые люди, взгляды которых были абсолютно противоположны, мы оказались по разные стороны так называемых баррикад, и в нашу последнюю встречу Гиневра оставила мне этот шрам, – Талия провела пальцем по шраму на щеке. – Больше мы не виделись.

========== 5. Последняя из рода Блэк ==========

Гермиона понемногу свыкалась с мыслью, что Снейп ее отец, что она чистокровная, и у ее родителей, что называется, темное прошлое. Переписка с леди Снейп немало помогала в этом: по крайней мере, в семье зельевара есть хоть одна приятная особа.

Гарри и Рону Гермиона сообщила только, что находится у друзей Дамблдора. С одной стороны, ей вроде бы запрещалось рассказывать свой секрет кому-либо до первого ноября, а с другой – она не представляла, как вообще будет объясняться с друзьями.

Собственно, других развлечений, кроме переписки, у Гермионы не было. Она дни напролет была предоставлена самой себе: лорд Стивенсон пропадал в Министерстве, Талия проводила много времени в ателье, и, зачастую, Гермиона видела их раз в день – за ужином. Время от вынужденного одиночества тянулось нестерпимо медленно, иногда даже чудилось, будто оно остановилось, осело тонкой паутиной тишины по углам поместья.

Поэтому Гермиона невольно обрадовалась, когда, спустившись как-то утром к завтраку, обнаружила в холле лорда Стивенсона с дочерью и толпу суетящихся эльфов.

– Доброе утро, – улыбнулась Талия. – У нас сегодня небольшой переполох. Мои дочь и мать возвращаются из Парижа.

Ее необычные глаза сияли как-то по-особенному, делая Талию такой домашней, несмотря на весь ее блеск.

Двое домовиков, повизгивая от неудержимого восторга, распахнули массивные дубовые двери особняка, а затем с почтенным видом замерли в длинной шеренге своих собратьев.

Все это выглядело очень церемонно и напоминало сцены из магловских фильмов про аристократию, где слуги точно так же выскакивают на порог, чтобы выразить почтение своим хозяевам. Гермиона чувствовала себя крайне неловко.

– Мне уйти? – робко спросила она.

– Зачем? – удивилась Талия. – Мы ведь должны представить нашу гостью. О, вот и они!

Гермиона увидела черный длинный кадилак, скользящий по мокрой подъездной дороге, будто большой водяной змей, которому не страшен дождь. Такие машины она тоже видела только в магловском кино 40-х годов. Кадиллак остановился, домовой эльф распахнул дверцу, и из кожаного нутра машины выплыла широкополая белоснежная шляпа, украшенная большим бантом и очень напоминающая огромный поднос с тортом.

Затем шляпа покачнулась, из-под широких полей показалось женское лицо, сияющее улыбкой.

– Дорогие мои! – леди Стивенсон развела руки в стороны и устремилась к домочадцам, слегка покачивая бедрами. – Как же я соскучилась! – она расцеловала дочь в щеки, элегантным жестом подала ручку мужу, не прекращая щебетать: – Ах, Париж очарователен в этом сезоне, зря ты не поехала с нами, Тали, очень зря! Мы привезли превосходные образцы тканей, тебе следует взглянуть на них. Но, разумеется, не забыли выполнить все твои поручения, ибо эту неромантичную особу даже Париж не способен растрогать… О! Это, должно быть, мисс Снейп.

Гермиона сглотнула, застигнутая врасплох внезапным вниманием со стороны женщины-урагана.

Повисла пауза. Леди Стивенсон с вежливым любопытством смотрела на нее.

– Угу, – выдавила Гермиона.

– Фу, мисс Снейп, какой моветон, – леди Стивенсон пригрозила ей пальцем. – Отвечайте «Да», и никак иначе!

– Дорогая, – начал лорд Стивенсон, но его прервал насмешливый голос:

– Готовьтесь, мисс Снейп, сейчас вам прочтут лекцию по этикету, а затем водрузят на голову стопку книг для улучшения осанки.

– Стелла! – недовольно воскликнул лорд Стивенсон.

У дверей, окруженная толпой восхищенных эльфов стояла, судя по всему, мисс… вылитая мисс Блэк! Девушка вполне сошла бы за сестру Тонкс или дочку Беллатрисы: черные волосы, белоснежная матовая кожа, тонкое лицо с заостренным подбородком, слегка выдающимся вперед из-за неправильного прикуса, тонкие выразительные губы, безукоризненно ровный нос. И только глаза – неистово-синие, как у Сириуса.

– Напрашиваешься на домашний арест? – сурово осведомился лорд Стивенсон.