Узы магии. Сделка с королем эльфов

«Успокойся».

Слово ледяной стужей пробирает до костей. По телу расходится холод, уже знакомый, на этот раз почти желанный.

«Заморозь меня, – хочется мне умолять. – Закуй в лед, в холод, в нечто, способное погасить ужасное пламя, что горит у меня под кожей. Заморозь меня, иначе я могу умереть».

– Сарафина, останься со мной.

У меня не получается. Мир тонет в холодной темноте, и я ускользаю.

Но на этот раз мне не больно.

Восемь

С трудом открыв глаза, я понимаю, что уже рассвело. Я лежу на большой кровати в своих покоях. И вижу перо, торчащее из наволочки возле щеки.

Я пытаюсь сесть, но не получается. Опираюсь на руки, но они подгибаются, не в силах удержать тело. Я даже не могу их выпрямить.

Я ерзаю на кровати, перекатываюсь взад-вперед. Наконец мне удается перевернуться на спину. С губ срывается громкий стон. Такое чувство, будто я переплыла широкий, бурный пролив между Кэптоном и Лэнтоном. Я – словно выброшенный на берег кит, который, с трудом дыша, умоляет о жизни.

«Умолять о жизни».

Ко мне вдруг возвращаются отголоски мучительных стенаний земли, оказавшейся в бедственном положении. Застонав, я зажимаю уши руками. Но бесполезно и пытаться отгородиться от настойчивого шепота, звук рождается где-то внутри меня. Алчущие мольбы пробирают до мозга костей.

– Проснулась, – произносит мужской голос возле кровати.

Я вновь открываю глаза, безвольно опускаю руки на подушку. Сперва кажется, что разум шутит со мной. Я будто вновь оказываюсь дома, в своей кровати. А рядом сидит отец. Он выжимает мокрое полотенце и кладет его мне на лоб. Я моргаю, и видение исчезает. Оставляя лишь воспоминания о заботе, которой больше никогда не будет.

– Кто вы? – хрипло бормочу я.

– Уиллоу [1] .

– Подходящее имя. – Он тонкий, словно побег ивы, сплошные руки и ноги. Эльф смотрит на меня тяжелым взглядом, но в его синих глазах таится печаль. – Мне не нужна ваша жалость.

– От нее никуда не деться, нравится вам или нет. – Он отжимает тряпицу в тазу рядом с кроватью и вновь кладет ее мне на лоб.

– У меня жар? – спрашиваю я.

– Можно и так сказать. Точнее, срыв. Король не скажет нам ваше истинное имя, поэтому мы ограничены в средствах. – По тону его голоса я понимаю, что они об этом явно спорили. И решаю, что любого, кто противостоит королю Эльдасу, могу считать другом. – Так что приходится использовать обычные лекарства.

1

Англ. Willow – ива (прим. перев.).

– Например?

– Зелья, мази, снадобья, которые можно изготовить из трав.

– Вы говорите так, будто этого мало. – Я бросаю на него взгляд. И, судя по его реакции, чуть более резкий, чем намеревалась.

– Я не хотел вас обидеть.

– Но обидели. – Я во второй раз пытаюсь приподняться. Уиллоу помогает мне, поддерживает, и я прислоняюсь к массивному резному изголовью кровати. Он кладет мне под спину одну из сотен подушек, чтобы замысловатые узоры на спинке не врезались в позвоночник. – Что вы мне даете?

– Зелье.

– Это и так ясно. – Я закатываю глаза. – Что в нем?

– Настой базилика, имбиря и ягод бузины.

– И вы не используете растение, в честь которого названы? – Я выгибаю брови и откидываюсь назад, пытаясь найти удобное положение. Непросто находиться в моей шкуре. – Кора белой ивы, и даже не стоит добавлять корицу для вкуса. Немного таволги, если есть. – Он не сводит с меня пристального взгляда. – Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я изучала травничество в академии. Это моя работа.

«Бывшая работа». – Мелькнувшая мысль оставляет внутри пустоту. У меня была жизнь, цель, а теперь… ничего нет.

– Ладно. – Уиллоу явно хочет закатить глаза, но сдерживается. Он подходит к длинному столу, стоящему в изножье кровати. Не помню, чтобы видела его, когда впервые осматривала комнаты.

– Сколько я была без сознания?

– Около двенадцати часов, – мимоходом бросает он, как будто это вовсе не важно.

– Двенадцать часов… – повторяю я. Потом перевожу взгляд на окно. – Что случилось?

Я откидываю пытающееся придавить меня тяжелое одеяло. Мышцы протестующе кричат, потрескивают кости. Я касаюсь пола босыми ногами, и ночная рубашка спадает до самых икр.

– Ваше величество!

Я не обращаю внимания ни на слова, ни на порыв Уиллоу броситься ко мне. Я не отвожу взгляда от окна. Пошатываясь, подхожу ближе и вглядываюсь в землю внизу.

Встретивший меня серый мир теперь обрел цвета.

Вдоль зеленеющих полей видны заплаты полевых цветов. В лесах пробивается новая поросль. На ветвях деревьев уже появились весенние почки. Я замечаю фермеров, начинающих обрабатывать землю. Даже небо за ночь из зимнего стало весенним.

Все настолько изменилось, что кажется, минуло не двенадцать часов, а уже несколько месяцев. Насколько может видеть глаз, мир жив и покрыт сочной зеленью.

– Что? – У меня подгибаются колени, и Уиллоу тут же оказывается рядом. Он сильнее, чем кажется. Эльф обнимает меня за плечи и помогает вновь добраться до кровати. – Что случилось?

– А вы не знаете? – спрашивает он.

– Я ничего не знаю, – лишь выдыхаю я.

– Моя королева… здесь случились вы.

– Что?

Вздохнув, Уиллоу проводит рукой по коротко стриженным курчавым черным волосам. Он переводит взгляд с меня на окно и обратно. Но, наконец, вновь возвращается к заказанному мной отвару. Я же смотрю в окно, смиряясь с тем, что останусь во тьме. Никто здесь не станет…

– На то, чтобы найти вас, ушел год… Долгий, холодный, неправильный. Произошла какая-то ошибка, верно?

– Огромная, по имени Люк, – бормочу я. Он смотрит на меня, и я думаю, что нам, возможно, удастся понять друг друга. – Вы правы. Меня не обучали, как надлежит королеве. Я не знала. До того, как я смогла что-то понять, от меня скрыли собственную магию.

«Это не моя вина, – хочется мне сказать. – Не моя».

Так почему же за поступки Люка я виню себя? Все сделал он один… во имя любви.

Я морщусь и с горечью оглядываюсь назад, в прошлое. Я много лет томилась по жалкому парню, по вине которого теперь ощущаю себя слабой и никчемной. Он же пытался запереть мои способности. По его вине страдали жители Кэптона, которые сейчас к тому же лишились единственной целительницы. И от этого хочется кричать, пока не заболит горло.

Пора бы уже перестать думать о любви. Все сотворенное во имя этого чувства Люком лишь подтверждает, что не стоило вообще с ним связываться. Да и с любым другим тоже. Любовь опасна, она заставляет забыть о долге.