В 5

Мейр оказался более динамичным, резким, как звезда глам-рока, обожравшаяся наркоты. Яркий, со множеством мелькающих летных аппаратов над городом, людей в цветастой одежде и с причудливыми прическами «привет, химия». Будто наши семидесятые, с «диско», блестками и мишурой внезапно смешали с будущим. И все это яркое налипло и теперь не отмывается.

К счастью, здесь мы намеревались пробыть, не выходя из обители, еще меньше времени. В чем плюс перемещения в мирах на далекие расстояния – ожидания становятся все короче. Я уже настроился увидеть нечто, даже впечатлился именем места – U-2, надеюсь, музыканты из нашего мира не сплагиатили название своей группы отсюда, – как произошло нечто странное. Пыль не поднялась. Нет, в жизни каждого мужчины наступает момент, когда что-то не поднимается, однако происходящее сейчас мне было очень непонятно.

На всякий случай я добавил еще денег, раздумывая, что может быть не услышал точно стоимость, взял за руку Рис, назвал место. И ничего.

– Что не так? – спросил я Рис.

Та с удивлением смотрела на меня. Что означало только одно, девушка тоже не в курсе происходящего. Ответ пришел с неожиданной стороны. Примерно на полметра выше уровня Сережи. Меня, то есть. Вратарь ожил, будто заводной китайский болванчик и выдал явно заготовленную фразу.

– Согласно особому распоряжению путешествие в главные центральные миры позволяется лишь с разрешения правителей центральных миров срединного расположения.

– Это как? – не поняла Рис.

– Получите разрешение, пройдете дальше, – расшифровал Вратарь.

– Сдается мне, – подал я голос, – что нам таки придется осмотреть этот Мейр.

Глава 16

Путешествие – замечательный способ не столько увидеть другой мир, сколько перезагрузить себя. Расширить свои границы познания окружающего, переосмыслить собственную жизнь. И самый важный метод здесь – сравнение. Волей или неволей ты начинаешь сопоставлять практически все увиденное прежде.

Декабристы после возвращения из Парижа вдруг поняли, что жить так дальше нельзя. И вышли на Сенатскую площадь, за что и поплатились. Махатма Ганди уехал из теплой Индии в далекий и туманный Лондон получать образование. А уже потом вернулся и принялся освобождать свою страну от Британского владычества. Да что там, мистер Бильбо Бэггинс после похода с гномами из рядового хоббита превратился в великого писателя, который и поведал нам одну из удивительнейших историй.

Ищущим в этом плане было намного легче. Под рукой не просто различные страны, в которых можно оказаться по мановению руки – целые миры. Некоторые похожие друг на друга, будто братья, остальные разнятся настолько, насколько арбуз может отличаться от самолета. И если окраинных миров я повидал вдоволь, то центральные были в новинку.

И пусть Мейр, как уже сказал Вратарь, и как подтвердила Рис, был лишь центральным миром срединного расположения, меня он ошеломил. Община, куда мы попали сразу и которая должна была стать тихим пристанищем для Игроков, бурлила и кипела, словно варящееся земляничное варенье при всех включенных конфорках.

Ищущие проносились мимо на неизвестных мне летательных аппаратах, похожих на мотоциклы, с той лишь разницей, что носились они не по земле, а спокойно летали на разной высоте. Я даже удивился, происходящее в воздухе напоминало дорожное движение в какой-нибудь азиатской стране – никакого порядка, каждый передвигается как хочет. Но вместе с тем, за минуту, пока я наблюдал за этой сутолокой, никто не столкнулся. Чудеса.

Дома меня удивили меньше. Серенькие, бетонные, похожие друг на друга. Сверху они пестрели вывесками, словно невзрачные девушки, нацепившие яркие головные уборы. Язык был странный, будто собранный из нескольких наших, земных, но я его понимал. Надо же.

– Объясни мне, как столько людей оказалось вдали от Отстойника?

– Кто тебе сказал, что мейрцы люди? – спросила Рис.

– Ну как же, – не нашелся я, что ответить.

Мимо как раз пронесся один из местных Игроков. В кожанной куртке, с розовым ирокезом, который не стоял, а был кокетливо уложен на бок, в круглых затемненных очках и гавайских шортах, чтоб его. Хорошо, согласен, аборигены чуть меньше похожи на землян. На адекватных землян.

– Так что, нет?

– Мейрцы – это батат, а земляне – картофель. Похожее строение тела и репродуктивная функция, но мы разные виды, понимаешь?

– То есть, и полукровок у нас быть не может?

– А что в словосочетании «разные виды» тебе непонятно? И давай поболтаем после, мы привлекаем внимание.

Наблюдение Рис было в высшей степени справедливо. Несмотря на наличие всех видов и рас, от пергов до иорольфов, на нас действительно косились чаще обычного. Мы быстрым шагом преодолели площадь, настолько широкую, что все основные здания помещались на ней, и оказались у дверей Синдиката. Вывалившийся местный, находившийся в изрядной степени подпития и облаченный в попугайский красно-зеленый комбез, пристально посмотрел на Рис и раскрыл пасть.

– А я тебя где-то видел, людянка. Хочешь, покажу тебе свою берлогу? Я тут живу по соседству.

– Хочешь, я покажу тебе, как твои кишки вылетают наружу и тут же превращаются в пыль? – вытащил я рельсотрон.

Оказалось, я вполне неплохо говорю на мейрском наречии, потому что Игрок, несмотря на изрядную дозу алкоголя в крови, сразу все понял. Он миролюбиво поднял руки и стал удаляться, не поворачиваясь к нам спиной.

– Только внутри, пожалуйста, так себя не веди, – попросила Рис. – И вообще, молчи по большей части. Я найду человека, который сдает жилье. Заселимся, приведем себя в порядок и будем думать, что делать дальше.

Я легонько кивнул, убирая рельсотрон, и зашел вслед за девушкой в Синдикат. Чертово безумие, которым, по моему скромному мнению, был объят весь Мейр, царило и здесь. Столы не широкие, удобные, как в Отстойнике, а высокие, за которыми стоят Игроки. Между ними снуют официантки на роликовых коньках с магнитной подушкой. Хотя это я сужу с колокольни своей периферийной дремучести. Суть в том, что ролики парили в воздухе и довольно быстро перемещали обслуживающий персонал из точки А в точку Б. Наверное, даже чересчур споро.

Вообще, я чувствовал себя человеком, который впервые приехал из деревни в столицу и категорически не успевает угнаться за местным ритмом жизни. Вроде как встал в метро и хлопает глазищами. Окружающие торопились во всем. Разноцветные напитки в маленьких шотах они не вертели в руках, а порывистыми движениями опрокидывали в себя. Разговор походил на стрекотание автомата, где каждый старался вывалить максимум информации за короткий промежуток времени. И никто не смотрит друг на друга – в инвентарь, в экраны гаджетов на запястье, куда угодно, но только не в глаза.

Мы заняли дальний от выхода столик, что, впрочем, никак не влияло на тихое соседство. Рядом громко спорила шпана с разноцветными волосами, позади напивались зверопес с аббасом. И, судя по пустой посуде, занимались этим давно и весьма успешно. Поодаль ушла компания местных, но их столик сразу заняли другие Игроки. Рис вызвала интерфейсное меню, которое появилось перед ней в качестве голограммы, и что-то заказала. «Чтобы не выделяться», – пояснила она.

Пока девушка наблюдала за залом, выискивая потенциальных квартирных арендодателей, я начал изучать круглые выступы на столе. Ага, вот это самое меню с нашим заказом, который выделялся красным цветом. Чего? Двадцать грамм за четыре шота? Я погасил в себе волну возмущения и стал тыкать дальше. Карта города, больше похожая на лабиринт, видимо, для гостей мира. Что интересно, она сразу перекочевала в интерфейс. Спасибо большое. Что еще? Ага, поручения. Намного удобнее, чем на пожелтевших листках.