В чужом обличье

— А цего ж к князю не пойдёт, да целителю не покажется?

— Не-не, это ж Даргас! — Боромил аж руками замахал, подкрепляя свои слова. — Он отродясь никому не жаловался. Гордый.

— В общем, больных навалом, скотина дохнет, но целителей никто не звал? — подытожил Реймонд.

Да, отношения со Светлой сложились непростые, но не помирать же теперь из-за них людям? И козам? Мало ли, поест кто отравленной или порченой козлятины, да пойдет эпидемия?

– Дык, эта, — смутился Боромил, — они ж вона где! В столице людей лечат! А уважаемый мастер Светла Тарниш, говорят, короля лечит! Куда ж нам со своими козами?

Реймонд только вздохнул коротко. Конечно, лекари для людей и для животных отличались, изучали разное, но всё же нечто общее у них имелось: лечение живых. Для магии целительства эта разница становилась ещё меньше, существовали общие ритуалы, помогающие всему живому.

– Есть у вас тут шустрый мальчонка? Способный записку князю отнести?

– А як же! — обрадовался Боромил. — Венис, сын Дарнены, носится по горам так, что аж в глазах рябит! Как надо куда весточку отправить, завсегда его посылаем!

– Отлицно.

У Реймонда, конечно, не было под рукой запасов доньи Августины, но он выкрутился. Аккуратно оторвал кусочек рисуемой им карты, написал короткую записку, чтобы князь послал в Нуандиш за целителями. Ни слова о Светле, но можно было не сомневаться: упоминание магистра Хатчета прозвучит, Светла подорвётся на помощь, ну и так далее. Тем более что он сам ей говорил о долине Тильт, припомнил Реймонд.

Правда, он тогда просто всё придумал, но так уж вышло, что выдумка обернулась правдой.

– Князю лицно в руки, — сказал он, протягивая записку Боромилу.

– Оно, конечно, эта, — замялся пожилой пастух, почтительно держа на ладони записку, — но где мы, а где князь? Не пустят Вениса, вот Спасителем клянусь, не пустят прямо к князю! Может, эта, магии?

– Не моя специальность, — ответил Реймонд, поднимаясь и складывая руки за спиной.

– Оно, конечно, понятно, — закивал Боромил.

– Кто-то из советников князя или его колдун тоже пойдёт, — заверил его Реймонд, — даже луце будет, процтут, увидят, цто ничего опасного там нет.

Его промашка: привык напрямую с князьями и королями общаться, забыл как-то, что обычному горцу так просто не попасть к сильным мира сего.

– Сделаем, исполним в лучшем виде!
– поклонился крестьянин. — Только это, уважаемый магистр Хатчет, нельзя ли как-то…

– Цего?
– не понял Реймонд.

– Ну… - Боромил замялся.
– Тёща-то, грых с ней, с болезной, нехай не мается больше своим зубом… А нельзя ли Даргаса нашего… того… не лечить от этого самого? Уж так он всех за… любил - моченьки нет. Наши шутят: через десяток лет пол-долины будут сплошь Остраниши.

– Не гневи Спасителя, Боромил, - Реймонд покачал головой.

– А как же…

– Я присмотрю за козами, — продолжил он, отвечая на невысказанные опасения пастуха, — и заодно помагицу немного, такое луце посторонним не видеть.

Боромил ухватил записку, торопливо зашагал в сторону селения. Несколько раз оборачивался, смотрел на своих коз и магистра с опаской и надеждой, потом спохватывался, снова ускорял шаг. Реймонд, покачав головой, прикрылся иллюзией и сел чертить формулы вокруг больной козы. Та смотрела впалыми глазами, не пыталась больше мемекать или дергаться, словно надеялась, что Реймонд её добьет и прервет мучения.

С каждым разом формулы выходили всё быстрее, лучше, точнее.

– Проклятье, — процедил сквозь зубы Реймонд, глядя на результат.

Магия, магическое воздействие на козу. Слабое (хотя, может, всё рассеялось за прошедшие дни), но всё ещё достаточное, чтобы активировать сканирующую формулу. И опять направление на половину гор. Реймонд попробовал начертить формулы вокруг двух других коз, но те вырывалась, пытались убежать на подгибающихся ногах, а связывать и оглушать их не хотелось.

– Что мы имеем с козы? — задумчиво вопросил Реймонд в воздух.

Он сел на камень ограды, подпер голову кулаком и попытался придумать ответ. Ничего не придумывалось, кроме уверенности в том, что это не отравление. Донья Августина бы разобралась, это точно, но её здесь не было. Писать и посылать за ней мало того, что означало потерять время, так еще и поставило бы под угрозу «игру в деда». Дождаться приезда Светлы и открыться ей? Нет, выйдет скандал, и вместо помощницы на её месте окажется обиженная в лучших чувствах женщина.

– Намрийцы, говорите? — пробормотал он.

Да, это читалось в позе и жестах Боромила: беззвучные проклятия, взгляды на север, в сторону Намрии. Но так как он был пастухом, а не князем, то промолчал перед лицом магистра. Можно было только догадываться, чего он наплетет в селении и в какие слухи потом все выльется. Но раз все так уверены, что дело в Намрии, то почему бы не начать с севера долины?

Реймонд посмотрел на карту. Долина Тильт слегка напоминала козью морду, вытянутую на запад, в сторону Ранфии. Заваленные ущелья, ведущие в Намрию, вполне соответствовали козьим рогам, огромным, слегка загнутым назад. Ущелье с дорогой к Нуандишу через долину Моранец, вотчину Гварришей, где Эйкос собирался строить свой завод, вполне соответствовало горлу козы.

Реймонд задумчиво потыкал пальцем в разные точки карты, ощущая, как отдельные факты и наблюдения складываются воедино, как мозаика. Места «порчи» были замечены по всей долине, но что, если так оно и было: кто-то колдовал в разных местах? Или в одном месте примерно по центру долины, разбрасывая заклинания, словно вырвавшийся из-под земли подземный источник? А направление на половину гор возникало из-за несовершенства формул, постоянного перемещения колдуна? Тогда проверки с границ долины должны были указывать на центр или что-то такое, и возможно, Реймонд смог бы вычислить некую область, в которой действовал колдун.

А заодно показать князю Вылинасу, что он всерьёз воспринял его слова о намрийцах.

– Да, начнём с севера, — кивнул он козам.

Те отозвались одобрительным мемеканьем.

* * *

Реймонд размеренным шагом поднимался по склону с камня на камень, с любопытством оглядываясь по сторонам. В конце концов, если он правильно понял, то часть этих склонов и завала сотворил дедушка. Правда, непонятно было зачем, ведь всегда можно было обойти сверху. Или просто укрепил завал, дабы его не смогли легко разобрать?