В долине солнца
Шрифт:
– Да, – сказала Рю. – О, да.
Аннабель смотрела на дверь еще долго после того, как стих звон висевшего над ней колокольчика. Она смотрела в ночь и чувствовала, будто за стеклом, снаружи кафе, присутствует некая зловещая тайна. Волна обрушилась на ее берег, а она стояла почти у самого предела, докуда достигали ее всплески.
Воскресенье
Мальчик зашел в сарай после церкви и обнаружил, что обе кроличьи клетки открыты и пусты. Маленькие деревянные колышки, служившие их замками, были отломаны и валялись на земляном полу. Сэнди обыскал сарай внутри и снаружи. Затем побежал в фермерский дом и сказал
Сэнди обыскал все, что мог, но нашел лишь кота, который сидел на капоте ковбойского пикапа и смотрел в его окошко. Мальчик понаблюдал за ним, а потом вернулся в поле, где его мать шуршала палкой по кустам.
Но они не нашли никаких следов.
Кролики пропали.
Вторник
Фуллер позвонил Ридеру утром и назвал имя. Ридер его поблагодарил.
– За что? – спросил Фуллер и повесил трубку. Ридер сидел, слушая тишину, пока на линии не раздались гудки. Затем все же повесил трубку и позвонил Мэри, попросив ее пробить имя по базам ДОБ и НЦИП [22] .
22
Департамент общественной безопасности и Национальный центр информации о преступлениях.
– Нужен последний известный адрес, водительское удостоверение – все, что сможешь найти.
Он уже собирался закончить разговор, когда услышал вопрос Мэри:
– Дорогой? Как там его зовут?
– Я разве не сказал?
– Нет, не сказал.
По тону ее голоса он слышал, что ее терпение было на пределе.
– Прости. Фамилия – Стиллуэлл. Имя – Тревис.
– Тебя что, там в Галвестоне на солнце разморило?
– Вроде того, – ответил он, но она уже отключилась.
Рейнджеры пересекли Бразос и въехали в Грандвью. На первый взгляд городок этот был по-техасски симпатичен: всего одна полоса магазинов и кирпичных зданий, выступавших из углов, будто носы древних кораблей, отчего становилось легко представить пыль и лошадей с экипажами, что ездили здесь в прежние времена. И вместе со всем этим – и прежний уклад жизни. Не всегда легкой. И не всегда справедливой.
Сесил, вытягивая шею, дважды обошел здание суда округа Коул.
– Красота, да?
Ридер видел перед собой лишь три этажа сверкающего известняка, увенчанного башней с часами, в которой была еще пара этажей.
– Воплощение справедливости, если на то пошло, – сказал он. – Жаль только, о людях, которые там работают, этого не скажешь.
С городской площади они направились на юг через кварталы деревянных домиков, заправок, киосков с гамбургерами и автокинотеатров. За всем этим тянулась, извиваясь яркой зеленью, река. Они ехали по узкому шоссе на юго-запад, и дома быстро исчезали, оставляя за собой только раскинувшиеся травянистые поля, прошитые железнодорожными путями. Под усеянным облаками небом простирались низкие рощицы. Сесил посигналил прямо на узкую мощеную дорогу, и вскоре деревья уступили трейлерам и хибарам, которые тянулись теперь по обе стороны.
– Здесь, – сказал Ридер.
– Вижу почтовый ящик, – сказал Сесил. – Н. Стиллуэлл. Это отец?
– Полагаю, что так.
Они подъехали и припарковались у обочины.
Дом, в котором Тревис Стиллуэлл провел свое детство, представлял собой невысокое ранчо, чуть в стороне от дороги, окруженное колючим плетнем, взбирающимся по кирпичным стенам. На переднем дворе разрослась большая дикая мимоза.
Рейнджеры вышли из машины и огляделись вокруг. Единственный дом по соседству располагался на другой стороне улицы, на краю леса. Дом с просевшим крыльцом. Там стоял мужчина в пожелтевшей майке и следил за ними. Он поднял руку, явив сморщенную кожу в области подмышек.
Сесил помахал в ответ.
– Я,
пожалуй, пройдусь туда, – сказал он. – Поспрашиваю его.– Давай, вперед, – сказал Ридер.
Он проследил за тем, как Сесил ушел, услышал, как тот поздоровался со стариком через улицу, после чего отвернулся и подошел к пыльной подъездной дорожке и обошел дом Стиллуэлла. Задний двор со всех сторон был окружен густым лесом. В дальнем конце участка возвышался дуб, в который когда-то попала молния. На самой низкой его ветви висели качели из покрышки. За деревом располагался старый сарай, а за ним – заросший двор, который спускался к железнодорожным путям. Ридер видел, как над рельсами мерцал горячий воздух.
Он миновал угол дома и услышал, как за ним что-то прошаркало. Ридер учуял внезапную вонь немытого тела и мочи, обернулся – и увидел бродягу, привалившегося к стене дома, а рядом с ним, будто грязная тряпка, – маленькую белую дворняжку. Мужчина был пожилой, в армейском пальто на два размера больше. К себе он прижимал бутылку чего-то дешевого. Зубы у него отсутствовали, а нос, пронизанный сетью лопнувших капилляров, был размером с кочан цветной капусты. Собака изобиловала блохами – Ридер видел, как они скакали по спутанной шерсти. Животное с влажными, слезящимися глазами лежало у ног старика на куче тряпья.
– Мы тут продаем дом, – сказал бродяга, прижав бутылку и собаку поближе к себе. Руки у него дрожали. – Слишком много латиносов. Латиносов и нигеров.
Ридер сунул руку в бумажник, насколько мог, уверенным движением, и достал десятидолларовую банкноту.
– Пожалуй, мне сперва следует осмотреться, – сказал он. А потом указал на пса: – Он же не будет против, да?
Старик выхватил банкноту.
Ридер вошел в дом через заднюю дверь, которая явно была когда-то взломана. Внутри невыносимо воняло мусором. Ридер прикрыл нос запястьем и двинулся во мрак. Задержался в проеме, некогда служившем детской спальней. Там еще стояли кровать, комод и прикроватная тумбочка, а вдоль стен было развешано несколько постеров с выцветшими динозаврами. Кто-то пририсовал одному из тираннозавров ярко-зеленый член такой величины, что тянулся по всей стене. Крыша в дальнем углу протекала, а потолок, обшитый сосновыми панелями, почти весь почернел от плесени.
На детском матраце по центру комнаты возвышалась почти аккуратная кучка человеческого дерьма.
В спальне напротив на полу валялись пустые баллончики и использованные презервативы. Большой матрац был задвинут в угол и разорван по центру. Ридер заглянул в шкаф, который стоял в этой комнате. Там на вешалке висел черный кожаный ремень. Он протянул руку и коснулся пряжки.
– Проник в частную собственность, – прошипел кто-то у него за спиной.
Он обернулся, положив руку на пояс.
Старый бродяга стоял и зыркал на Ридера из проема спальни, но тут же прошаркал по коридору в туалет и захлопнул за собой дверь.
– Чертов нарушитель, – сказал он сдавленным голосом. Ридер услышал, как старик стал мочиться.
Он вышел из дома на солнечный свет, из-под полей его шляпы струился пот. Он снял ее, вытерся. Затем надел обратно и плюнул на землю. Достал табак с бумагой. Лизнул бумагу, чтобы свернуть самокрутку, и в этот момент увидел, как собачка прорысила через двор и исчезла в дыре под стеной сарая для инструментов.
Ридер зажег сигарету и, закурив, принялся наблюдать.
Вскоре собачка вылезла из сарая. Повернулась назад, сунула голову обратно в дыру и достала большую кость. Принесла ее Ридеру и, виляя хвостом, бросила к его ботинкам.
Кость превосходила длиной саму собаку, один ее конец был обглодан. Без сомнения, это была человеческая бедренная кость.
По ней ползали муравьи.
Когда Ридер открыл дверь сарая, его поразила резкая вонь.
Собака за его спиной подняла лай.
Труп был наполовину закопан в землю. Собака откопала почти всю голову, туловище и ноги. На том, что осталось от пальцев, как и на сгнившей челюсти, выросла зеленая плесень. По всему телу виднелись дырки от зубов – следы собачьей работы.