В доме Шиллинга

Донна Мерседесъ прекрасно устроилась въ салон съ рзными деревянными стнами. У окна вдоль стны, примыкавшей къ монастырскому помстью, стоялъ великолпный рояль, привезенный изъ Америки, а въ ниш другого окна она помстила большой письменный столъ. Онъ былъ весь заставленъ изящнымъ письменнымъ приборомъ, кипами книгъ и различными шкатулками.

Молодая женщина достала съ одной изъ нижнихъ полокъ изъ самаго темнаго угла шкатулку рококо изъ благороднаго металла художественной работы; она отперла ее, вынула оттуда разныя бумаги и разложила ихъ по столу.

– Вотъ вс бумаги, которыя Феликсъ привезъ изъ Германіи, – сказала она, вотъ свидтелъство о его брак съ Люсилью изъ Колумбіи, вотъ метрики дтей; эти три документа, – прервала она свою рчь, – въ случа потери невозможно будетъ возобновить, такъ какъ церковныя книги въ Колумбіи сгорли. Это…

– Свидтельство о смерти бднаго Феликса, – договорилъ баронъ Шиллингъ упавшимъ голосомъ, такъ какъ она вдругъ остановилась, но и онъ тоже умолкъ и осмотрлся кругомъ.

– Какъ, мыши возятся здсь и среди благо дня? – вскричалъ онъ, прислушиваясь еще къ шуму, который почти прекратился въ эту минуту.

– Да, мыши! – протянула Люсиль насмшливо и поспшно вышла изъ комнаты.

16.

Между тмъ Іозе ворча заперъ черезчуръ услужливаго Пирата въ его помщеніе, находившееся подл мастерской. Потомъ онъ съ большими усиліями и слезами овладлъ своимъ напуганнымъ кроликомъ и носилъ его на рукахъ, наблюдая, затаивъ дыханіе, какъ маленькое животное доврчиво ло изъ его рукъ.

Малютка, надъ блокурой головой котораго еще нсколько недль тому назадъ свтило тропическое солнце, игралъ теперь, какъ настоящій нмецкій ребенокъ, подъ липами у пруда.

Онъ любилъ густыя вершины деревьевъ съ жужжащими пчелами, небольшое водное зеркало съ его сверкающей рябью, на которой иногда появлялись карпы, ловящіе комаровъ, окружающую озеро лужайку, гд отдыхали утки, коимъ надодало плавать по озеру. И въ эту-то прохладную манящую тнь принесъ онъ теперь своего маленькаго любимца, обгавъ вдоль и поперекъ весь освщенный солнцемъ садъ. Онъ осторожно посадилъ зврька въ травку и самъ прислъ рядомъ съ нимъ на корточки. Нжно гладилъ онъ его мягкую шелковистую шерсть, съ восхищеніемъ смотрлъ въ его красные глазки и внимательно наблюдалъ за движеніемъ его ушей, какъ вдругъ его испугалъ пронзительный смхъ.

Въ монастырскомъ саду, на грушевомъ дерев, растущемъ подл самаго забора, сидлъ Витъ. Онъ болталъ въ воздух длинными ногами, а блые зубы большого, широко раскрытаго рта сверкали точно зубы хищнаго животнаго.

– Ахъ, дуракъ! простофиля! онъ считаетъ это за диво! Это самый обыкновенный тушканчикъ, разв ты этого не знаешь? – закричалъ онъ черезъ заборъ.

– Тушканчикъ? – повторилъ смущенный ребенокъ, выговаривая незнакомое ему слово съ иностраннымъ акцентомъ, и съ сомнніемъ смотрлъ то на кролика, то на незнакомаго ему мальчика, котораго онъ еще никогда не видалъ и который такъ увренно сидлъ на высокомъ сучк, какъ на обыкновенномъ стул. Теперь этотъ чудной мальчикъ съ ловкостью обезьяны поползъ по сучку и соскользнулъ по стволу на землю. На минуту онъ совсмъ исчезъ, слышался только шелестъ и трескъ втвей, потомъ изъ-подъ забора показалась лохматая голова, а вслдъ за тмъ Витъ стоялъ уже на ногахъ и бжалъ къ пруду.

Его появленіе имло и здсь такое же дйствіе, какъ и на монастырскомъ двор, – кроликъ убжалъ въ кусты, а утки, спокойно отдыхавшія въ трав, съ крикомъ кинулись въ воду.

– Оставь его, дуралей, – закричалъ онъ и загородилъ дорогу Іозе, который хотлъ догонять кролика.

Мальчикъ послушно остановился и съ робкимъ удивленіемъ глядлъ на бойкаго мальчика, который былъ какимъ нибудь годомъ старше его, но выше на цлую голову. У Іозе до сихъ поръ не было товарища, и вдругъ передъ нимъ очутился мальчикъ, который умлъ такъ великолпно лазить по деревьямъ, проползать какъ ни въ чемъ не бывало сквозь колючую изгородь и который кром того зналъ, что кроликъ не что иное, какъ простой тушканчикъ.

– Эти знаютъ меня! – сказалъ Витъ, указывая на бжавшихъ утокъ. – Посмотри, какъ я ихъ… – и съ необычайной ловкостью онъ сталъ бросать въ нихъ камнями и заставлялъ ихъ въ испуг нырять. Они били по вод крыльями такъ, что брызги летли во вс стороны, и отчаянно кричали, а Витъ хохоталъ, какъ безумный, и отъ удовольствія потиралъ колни своими длинными сухими загорлыми руками.

Маленькій Іозе смотрлъ на него, не спуская глазъ. Наглый взглядъ глубоко впавшихъ блестящихъ съ узкимъ разрзомъ глазъ, увренность и ловкость движеній этого длиннаго мальчика, грубыя манеры, которымъ онъ научился у монастырскихъ работниковъ, производили на Іозе демоническое притягательное дйствіе.

– Ну, съ этихъ довольно на сегодня! – сказалъ Витъ и съ тихимъ свистомъ пустилъ послдній камень. – Теперь пойдемъ со мной! Я покажу теб своихъ кроликовъ. Вотъ на нихъ стоитъ посмотрть! Они совсмъ не то, что твой тушканчикъ.

Іозе со страхомъ взглянулъ на то мсто въ забор, откуда появился Витъ. Тамъ была непроходимая чаща зелени и незамтно было никакого отверстія.

– Я не могу здсь пройти, – уныло сказалъ онъ.

– Дуралей, могу же я пролзать. Я самъ продлалъ дыру въ изгороди и каждый день бываю въ вашемъ саду, у васъ этого не знаютъ. Пойдемъ же, все будетъ хорошо.

Онъ прыгнулъ къ изгороди, раздвинулъ втки и въ одну минуту исчезъ. Іозе поползъ за нимъ. Его маленькое сердечко сильно билось отъ страха и тайнаго удовольствія. Колючки больно цпляли его за локоны, и голубой кашемировый костюмъ подвергался большой опасности, но онъ храбро подвигался впередъ въ зеленомъ туннел, перескавшемъ изгородь и выходившемъ на грядку съ лукомъ.

По ту сторону колючей изгороди былъ совсмъ другой міръ. Тамъ не было извилистыхъ усыпанныхъ гравіемъ дорожекъ, не было пруда и аллей съ изящной чугунной мебелью. Длинными рядами тянулись одна подл другой прямыя гряды съ овощами и перескались только одной дорожкой, обсаженной буксами. Здсь не было простору для рзвыхъ дтскихъ ножекъ, не было его и на большой лужайк, примыкавшей къ грядамъ и простиравшейся до уличной стны, тамъ длинными полосами близко одна къ другой были растянуты полотна для бленія, а посреди ея находился колодецъ, вокругъ котораго было разставлено множество леекъ. Все это выглядло очень мрачно, потому то вроятно Витъ и продлалъ себ дорогу въ изгороди. Здсь только и были привлекательны для дтскихъ глазъ прекрасные ягодные кусты за буксовыми деревьями. Крупный зеленый крыжовникъ пригибалъ втви совсмъ къ земл, а смородина начинала уже краснть и блестла на солнц.

Витъ поднялъ свой кнутъ, оставленный имъ подъ грушевымъ деревомъ и мимоходомъ такъ сильно хлесталъ имъ по кустамъ, что ягоды и листья дождемъ падали на гряды сельдерея и салата.

– Ихъ все еще нельзя сть, – сказалъ онъ, злобно посмотрвъ на жесткія незрлыя ягоды, такъ долго испытывавшія его терпніе.

Онъ направился къ средней двери задняго строенія, выходившей на главную дорожку. Дверь эта была очень ветха, висла вкось на своихъ петляхъ и не представляла ничего привлекательнаго. Іозе и не подозрвалъ, что за ней будетъ такъ темно и потому со страхомъ ухватился обими руками за курточку Вита, когда дверь за ними затворилась.

– Ты, кажется, боишься, дурень? Отними свои руки! – закричалъ Витъ и ударилъ его по пальцамъ. – Это нашъ дровяной сарай, и здсь мои кролики.

Слышалось глухое мычанье коровъ и стукъ лошадиныхъ копытъ, и въ какое-то отверстіе проникали теплыя испаренія коровьяго хлва. Мало-по-малу становилось свтле; дневной свтъ проникалъ изъ сада сквозь маленькія окошечки съ желзными ршетками, около которыхъ густо разросся виноградъ.

И этотъ слабый свтъ озарялъ досчатую загородку подъ лстницей, ведущей наверхъ, гд были кролики. Витъ хваталъ за уши несчастныхъ кроликовъ, поднималъ ихъ и подбрасывалъ на воздухъ, потомъ стремглавъ кинулся по круглой темной деревянной лстниц, куда за нимъ послдовалъ также Іозе. Этотъ нжный ребенокъ, жизнь котораго съ первой минуты охранялась, какъ жизнь принца, пробирался по старому заброшенному надворному строенію, карабкался по опаснымъ лстницамъ и качающимся балкамъ, беззаботно npoбегалъ около темныхъ зіяющихъ отверстій, черезъ которыя бросали на помостъ мшки съ хлбомъ, безъ возраженія слдуя по пятамъ за безпокойнымъ большимъ мальчикомъ, и изъ всхъ силъ старался такъ же топать, какъ онъ, что ему конечно не удавалось, такъ какъ у Вита на каблукахъ были маленькія желзныя подковки. Ахъ, какъ хорошо хоть разъ стать настоящимъ мальчикомъ! He было Яка и Деборы съ ихъ вчными просьбами и предостереженіями, можно было шумть и бгать по этимъ лстницамъ и проходамъ, не наступая на шлейфы мамы или Минны, что всегда вызывало бурю! Какъ пріятно пахло только что скошенное сно, въ которое можно погружаться по колна, и какой пріятный былъ испугъ, когда вдругъ изъ дальняго угла выскочила съ крикомъ испуганная курица и то бгомъ, то немного взлетая, старалась спастисъ отъ нихъ, оставивъ въ покинутомъ гнзд блыя блестящія яйца!… Въ каждомъ солнечномъ луч, длинной полосой проходившемъ сквозь отверстія въ крыш, кишли миріады пылинокъ, гд то близко на крыш ворковали голуби, а черезъ щели между черепицами можно было видть большой вымощенный задній дворъ съ бродившими тамъ телятами и индйками и одиноко стоявшимъ въ углу большимъ деревомъ, на которомъ было много маленькихъ птичьихъ гнздышекъ.