В доме Шиллинга

– Боже мой! И я узнаю объ этомъ только сейчасъ! Когда же успетъ моя горничная сдлать вс нужныя приготовленія? А мой дорожный туалетъ?… Извини, Арнольдъ, но такая неожиданость ужасна.

Она торопливо завязала потуже фаншонку и поспшно подобрала шлейфъ.

– Я не должна терять ни одной минуты, если хочу быть готовой во время…

– Но я не требую вовсе, чтобы ты меня сопровождала, – прервалъ онъ ее. – Ты чувствуешь себя боле обыкновеннаго нездоровой; сверный климатъ теб не годится, къ тому ты только что вернулась изъ путешествія…

– Все равно, я поду во что бы то ни стало.

– Посмотримъ.

Онъ сказалъ это коротко и рзко и, вроятно, по случаю своего отъзда надолго, низко поклонился донн Мерседесъ, которая неподвижно, какъ статуя, стояла на своемъ мст, что придавало ей очень высокомрный видъ. Баронесса же подумала, что эта богатая гордая американка считаетъ низкимъ для своего достоинства хотя бы кивкомъ головы отвтить на поклонъ, и потому, несмотря на свое внутреннее возбужденіе, приняла надменный видъ и едва кивнувъ головой вышла изъ комнаты.

Донна Мерседесъ слышала, какъ они шли черезъ сни и отворили дверь, ведущую въ садъ.

Почти не сознавая, что длаетъ, она вышла въ коридоръ и подошла къ окну. Они шли подъ платанами. Женщина съ согнутой спиной дружески опиралась на руку мужчины… У молодой женщины потемнло въ глазахъ, – она прижалась въ уголъ оконной ниши, и горячія слезы неудержимо полились изъ ея гордыхъ глазъ.

38.

– У тебя горятъ руки, – сказала баронесса, кладя свою руку на руку мужа, котораго она догнала на лстниц, и который при этомъ прикосновеніи вздрогнулъ, какъ будто его ужалила гадюка. Она закусила губы и крпче оперлась на его руку.

– Ты, кажется, серьезно сердишься, – сказала она, – а вдь я ршительно ничмъ не виновата. Имешь ли ты дйствительно право требовать отъ меня, чтобы я выгнала изъ дому врную самоотверженную пріятельницу потому только, что она антипатична теб?

– Да, я имю это право, и на этотъ разъ былъ непростительно уступчивъ, предоставивъ теб исполненіе моего справедливаго требованія, вмсто того чтобы самому выгнать ее. Это старая исторія – пріятельница торжествуетъ, а я въ смшномъ положеніи.

– Боже мой! никто такъ не страдаетъ отъ этого, какъ я. Но этому наступаетъ конецъ. Нельзя выдумать лучшаго предлога, – она проговорила это шопотомъ и робко оглядываясь кругомъ, не услыхалъ бы кто-нибудь ея словъ, – отдлаться отъ Адельгейды. Мы удемъ, – нужно только, чтобы ты настоятельно приказалъ мн сопровождать тебя…

– И ты думаешь, что я отдамъ это приказаніе?

Онъ выдернулъ у нея свою руку и остановился, до этого онъ такъ быстро шелъ къ мастерекой, что она съ трудомъ поспвала за нимъ.

– Конечно, ты это сдлаешь, – подтвердила она категорически и горячо, глядя на него сверкающими глазами, въ которыхъ боязнь и угроза, очевидно, боролись за первенство.

Онъ иронически засмялся.

– Посл того, какъ ты только что доказала, насколько ты привыкла уважать мою волю и желанія?… Я ду одинъ теперь, и такъ будетъ всегда! И ты свободна отправляться, куда теб угодно. Я отказался отъ возраженiй съ тхъ поръ, какъ ты отправилась въ Римъ безъ моего согласія и даже противъ моего желанія. Я не мшалъ теб дйствовать по своему усмотрнію, ршивъ, что впредь мы оба будемъ поступатъ такимъ образомъ.

– Но я не хочу такой свободы и теб не дамъ ее.

Онъ презрительно улыбнулся и пошелъ въ мастерскую. Она не отставала отъ него.

Дверь зимняго сада была отворена, и они вошли туда. Тамъ было очень душно; ни одинъ фонтанъ не былъ открытъ; нсколько часовъ тому назадъ баронъ Шиллингъ самъ заперъ ихъ вс, потому что ему надолъ ихъ шумъ. Онъ подошелъ къ большому бассейну, и тотчасъ же засверкала серебристая струя, высоко поднимаясь въ тяжеломъ бальзамическомъ воздух и освжая его.

Баронесса съ дловитостью хорошей хозяйки поспшно переходила отъ одной каменной группы къ другой, которыя укрывались среди зелени, и отвернула краны всхъ фонтановъ.

– Это очень красиво, – сказала она, слдя глазами за тонкими блестящими струями воды, поднимавшимися надъ ея головой и потомъ падавшими въ большой бассейнъ. Она снизошла даже до похвалы.

– Я и не подозрвала такихъ прелестей за этими стеклянными стнами, a то бы я побдила свое отвращеніе къ мастерской и приходила бы иногда сюда, чтобы быть поближе къ теб… Ну, когда мы вернемся!…

Онъ молчалъ, ни одна черта его лица не дрогнула въ то время, какъ онъ ходилъ кругомъ и старательно завертывалъ отвернутые ею краны.

– Такъ будетъ очень сыро, – кратко замтилъ онъ. – Сдлали большую ошибку, собравъ такъ много воды около мастерской.

– Разв притокъ ея такъ значителенъ?

– Онъ такъ значителенъ, что при малйшемъ недосмотр моя мастерская можетъ быть залита водой.

Потомъ онъ направился къ стеклянной двери и отодвинулъ бархатную занавску, чтобы войти въ мастерскую.

– Только этого и недоставало въ настоящую минуту, – вскричала она, слдуя за нимъ по пятамъ. – Тамъ въ дом такое разрушеніе и еще здсь… Кстати, мой другъ, признайся, – прервала она себя, съ улыбкой опускаясь въ ближайшее кресло, – не права ли я была, питая антипатію къ этому американскому вторженію? Чего не насмотрлся за это время нашъ почтенный тихій домъ! Бгство балетной танцовщицы, оставившей кучу долговъ, опасная болзнь, угрожавшая также и моей жизни, когда я, ничего не подозрвая, вернулась домой, разгромъ нашего прекраснаго салона…

– Безъ чего несчастный отецъ Анхенъ еще Богъ знаетъ сколько лтъ благодаря твоему суеврію, изображалъ бы привидніе…

– И раздоръ между нами изъ-за чужихъ людей, – продолжала она, по обыкновенію, сдлавъ видъ, что не слыхала намека на свою ошибку. – И какова же благодарность за вс наши безпокойства? Дерзкое надменное появленіе высокомрной хлопчато-бумажной принцессы, чтобы похвастаться передо мной своимъ богатствомъ!

Она, злобно улыбаясь, покачала головой.

– Ты не покорилъ этой бронзовой красавицы, другъ мой, – она наговорила теб много злыхъ колкостей. Ты проглотилъ между прочимъ и „германское національное высокомріе!“

Онъ давно уже ушелъ за мольбертъ. Большая картина совершенно скрывала его, и она не могла видть, какъ смертельно поблднло его мужественное лицо.

Спокойно помстившаяся въ кресл баронесса продолжала говорить, съ улыбкой внутренняго удовлетворенія описывая „забавную“ сцену, только что происходившую въ салон, потомъ вдругъ вскочила и сказала съ испугомъ: я здсь теряю время за болтовней, а моя горничная сидитъ и читаетъ, не подозрвая, сколько дла обрушится на нее! Въ самомъ дл, Арнольдъ, не можешь ли ты хоть на одинъ день отложить отъздъ?