В другой раз повезет

Начать с того, что он ирландец и вдобавок музыкант: этакая воплощенная романтическая комедия. Обаятельный — прямо ирландский сеттер в человеческом облике. Отношения не требовали от нее ровным счетом ничего и при этом освободили у нее в мозгу пространство, которое до того было забито процессом «Поиски спутника жизни». Одновременно пришел профессиональный успех. Ее номинировали на почетную премию за журналистское расследование коррупции в магистрате. Она выступила в качестве эксперта в вечерних новостях. Съездила с Девом на море, хотя моря они почти не видели, поскольку не вылезали из постели.

Потом родились близнецы, и все пошло наперекосяк.

Шивана и Иона непрерывно скандалили с того самого момента, как переступили порог дома тети Джуди. Наверное, потому, что пропустили дневной сон.

— Можно хоть денек прожить без военных действий? — спросил Дев, и Марианна на него не рявкнула, хотя имела полное право.

Прямо сейчас дочки дерутся из-за какой-то пластмассовой дряни, а Дев подчеркнуто не обращает внимания. Ей хочется его убить, однако, твердит она себе, не на самом деле. Ну уж нет, она просто переживет его в самом что ни на есть старомодном духе. Так она решила и намеревается сдержать слово. Будет делать все, что от нее ожидается. Ресурсов у нее хватит. У нее осмысленная работа (по большей части), друзья (хотя несколько заброшенные) и интересы (которые можно возродить, если отыщется хоть минутка для себя).

— Я писать хочу, — заявляет Иона.

— Дев, сводишь ее в туалет?

— А чего я?

— Потому что я хочу побыть с родителями, — поясняет она — и слегка лукавит.

Если без лукавства, то она хочет, чтобы Дев, блин, сделал хоть что-то полезное. Рождество ж на дворе. Дев вздыхает, а она говорит:

— Шивану тоже своди, пожалуйста. — После чего прибивается к предкам, делая вид, что не видит кислой гримасы мужа. — Ну, народ, чего там у вас новенького?

— Да особенно ничего, — отвечает Марвин. Щеки у него раскраснелись.

— За себя говори, Марвин, — возражает Лидия. — Не все сидят дома круглыми сутками.

— Пап, а ты в спортзал так и ходишь? — осведомляется Марианна.

Выйдя на пенсию, отец сильно сдал. Жизнь стала бесцельной, а искать новые цели он не желает.

— Ты прям как твоя мамаша.

— Яне специально, — говорит она.

— Хороший вопрос, — вмешивается Лидия. — Ответ отрицательный. Твой отец совершенно не заботится о своем здоровье.

— Тема, конечно, веселенькая, — замечает Марвин, — но я предлагаю ее сменить. Поговорим о твоей статье по поводу утилизации мусора, Марианна. По-моему, очень толково написано.

— Спасибо, пап.

— А когда ты опять будешь вынюхивать грязные деньги и подкусывать политиканов? Ты отлично проводишь журналистские расследования; действуя в том же духе, ты вполне способна реально изменить мир.

— Знаю, — говорит Марианна. — Однако журналистская работа подразумевает готовность все бросить в любой момент и мчаться на место очередного происшествия. А это после рождения девочек у меня уже не получается.

Из-за Девлина, добавляет она про себя.

— Семья — это главное, — изрекает ее отец. — Так мы тебя воспитали.

— Именно, — поддакивает Лидия.

Марианна усилием удерживает брови, чтобы не поползли вверх. Она прекрасно помнит бесконечные ужины за телевизором, приготовленные бесконечными бебиситтерами, пока папа трудился сверхурочно в своей стоматологической клинике, а мама разъезжала по конференциям и митингам по всей стране. Иногда Лидия прихватывала и Марианну с сестрами, уверяя их, что революция — лучший наставник, и вгоняя дочерей в краску полной своей непохожестью на нормальную мать. Марианна давно смекнула, что именно в этом и была мамина цель, поэтому давно перестала осуждать Лидию и Марвина, как осуждала раньше, — по крайней мере, за их родительские промахи. Она искренне убеждена, что они сделали все, что могли, из того, что было им по силам. А вот Дев — совершенно другая история.

— Жаль, что с книгой не получилось, — не унимается Марвин.

Опять про книгу, чтоб ее.

— Ага, — говорит Марианна. — Но тому уже несколько лет, я успокоилась. И тебе советую.

Она вела с крупным издательством переговоры по поводу книги о некоем скандале в правительстве, который кончился крахом нескольких политиканов. Вот только ситуация требовала стремительных действий. Написать книгу необходимо было за несколько месяцев, а девочкам едва исполнился годик. Дев мотался по прослушиваниям с новой группой и просил освободить ему вечера и выходные — вдруг назначат выступление и его позовут кого-нибудь заменить. А в газете как раз появилась вакансия очеркиста: нормированный рабочий день, все распланировано заранее. Ее коллега по журналистскому расследованию, мужчина и куда менее опытный, написал эту книгу с ее благословения — и она выстрелила в бестселлеры. Обидно до сих пор, и Марианна старается думать об этом как можно реже.

— Ну-ну, — говорит ее отец, вставая. — Я себе еще налью. Может, кому еще?

— Нет, спасибо.

Она видит, как отец направляется в кухню. До чего же он стал щуплый. Такое впечатление, что буквально скукожился.

— Мамуль! — Близняшки врываются в гостиную и напрыгивают на нее. — Почини! — Иона размахивает у нее под носом куском пластмассы цвета «вырви глаз». Лицо у нее мокрое от слез. — Шивана сломала!

— Сама сломала! — верещит Шивана.

В дверь стучат.

— Откроешь? — просит она Девлина.

— Хорошо, верно, иметь в доме лакея, — изрекает он.

— Откуда мне знать? — рявкает она, стряхивая детей и пытаясь подняться. — Девочки, успокойтесь. Сейчас посмотрю. Орать прекратили!

Она встает и сама идет к двери. Нина, ее средняя сестра.

— С Рождеством тебя! — говорит Нина, обнимая ее. — А чего девчонки ревут?

— Игрушку сломали.

— Ну надо же. Вот обидно.

— Ничего страшного, — отвечает Марианна.

Сломали игрушку еще до конца праздника — велика беда. Она по опыту знает, что домой они приволокут полную машину пластмассовой дребедени, и следующую неделю ей придется как-то распихивать все это по дому. У детей столько хлама — просто противно. Иногда ей хочется сбежать на необитаемый остров, там бы девочки научились играть с камушками, палочками и глиной, пуская в ход воображение.

— Я, кажется, могу помочь.

— Нина вытаскивает из кармана два леденца на палочке, разворачивает, выдает обеим. Рев тут же умолкает.

— Ты просто ангел, — восхищается Марианна. — Похоже, Рождество все-таки настало.

— Мои орудия труда, — поясняет Нина. — Очень помогает, когда мелким швы нужно накладывать. Я на этой неделе дежурила у знакомой в клинике первой помощи.

— Привет, лапушка, — говорит Лидия, целуя Нину. — Неудивительно, что дети разбушевались. Они ж голодные! Пойду скажу Джуди, что их нужно покормить немедленно.

— Не надо, прошу тебя, — просит Марианна, но Лидию не остановишь.

Дверь, ведущая в подвал, распахивается, едва не сбив Шивану с ног — та отскакивает в последний миг. В комнату, с перекошенной физиономией, влетает их племянник Оскар.

— Привет, Оскар, — говорит Нина. — А где твоя мама?

— Внизу, — сообщает Оскар. — Не говори ей, куда я двинул.

— Это еще почему? — обращается Марианна к его удаляющейся спине.

Ответ заглушает ругань ее отца и громкий шум из кухни.