В другой раз повезет

— О господи, — вздыхает Марианна. — Не дом, а зоопарк.

Отец вваливается в гостиную, в середине лба у него красная блямба. Отмахивается от мешочка со льдом, который ему пытается всучить ее мать.

— Нам сообщили, что помощь наша не требует ся, — поясняет Лидия. — Твоя тетушка свирепо охраняет свою кухню.

В дверях, ведущих в подвал, появляется Марианнина средняя сестра Беата.

— Оскара кто-нибудь видел?

— Он наверняка где-то здесь, — говорит Нина и наконец-то снимает пальто. — Давайте воспользуемся возможностью и устроим настоящий семейный вечер.

— В противоположность телевизионному семейному вечеру? — уточняет Марианна.

Марианна, в отличие от матери и Беаты, успела оправиться от «послереволюционного» потрясения. Никому в этом не признаваясь, она не без удовольствия посмотрела сериал, особенно ей понравилась героиня по имени Маргарет, журналистка без страха и упрека. Нельзя не признать, что она получилась симпатичнее, чем списанная с Лидии Линди или списанная с Беаты Бетани. Нина в сериал не попала, вместо нее Зак ввел в действие брата по имени Ник.

— Беата сказала, что меня из телевизионного семейства выкинули, — говорит Нина. — Так что мне осталась только настоящая семья.

Она садится, похлопывает по соседнему стулу. Марианна присаживается рядом.

— Ты сериал действительно не видела? — Марианна все гадает, обиделась Нина на свое отсутствие в фильме или сочла себя польщенной.

Нина передергивает плечами.

— Нет у меня времени на массовую культуру, — говорит она. — Издержки профессии.

Беата стоит за отцовским стулом и массирует Марвину шею.

— Как ты думаешь, он в порядке? — негромко спрашивает Нину Марианна.

— Пока — да, — говорит Нина. — Но я за ним наблюдаю.

— Вот и хорошо. А ты домой надолго?

Нина работает врачом в организации «Врачи за мир» и уже три раза подряд ездила в Сирию. Марианне хочется вернуть прежнюю близость — ту, что была в молодости. Но после последней поездки Нина ушла в себя. Марианне хотелось бы знать, что сестра видела на этом Ближнем Востоке, каким образом это на нее повлияло, но все не подворачивается возможности завести такой разговор, да и нет уверенности, что Нина его поддержит.

— Не знаю пока, — отвечает Нина. — Я еще не дала согласия на следующую поездку. Жду подходящего предложения. Возможно, пока поработаю здесь в какой-нибудь больнице. Клиника первой помощи не тянет на долгосрочный вариант.

— Так ты в Сирию больше не поедешь?

Нина качает головой.

— Нет, хватит.

Марианну так и подмывает все же расспросить ее, но их обрывает мама. Она в очередной раз завелась по поводу долгого ожидания ужина, но тут, слава богу, Джуди зовет всех за стол.

Они вваливаются в столовую, тут-то и начинается полный туши свет. У Джуди есть любимый ритуал: обойти вокруг стола и попросить каждого высказаться, за что он благодарен судьбе. Нудно и противно. Марианна терпеть не может фальшивую патетику.

Нарезая близняшкам индейку, она подготавливает свою речь. Полагалось бы ежечасно возносить благодарность за двух здоровых дочек — это она знает. Ей повезло с семьей, образованием и подлинной человеческой свободой, которая большинству жителей планеты даже и не снилась. Вместо этого внутри так и кипит досада. Женщина, которая, почитай, в одиночку растит близнецов, — пленница своей участи.

Когда-то Марианна верила, что у нее будет все: муж, дети, профессиональный успех и выбор, выбор, выбор — до самого горизонта. Теперь она понимает, что замужество — эта ловушка, в которой с женщины сдирают ее свободу. Так оно было с тех самых пор, как человечество изобрело институт брака, и все женщины испили эту горькую чашу. Только ее поколение сумело убедить себя в том, что в замужестве все может быть так, как тебе хочется: если вечеринка тебе не по вкусу, всегда можно вежливо удалиться. Как так получилось, что самое образованное поколение в истории не в состоянии рассмотреть решеток на окнах, пока не окажется в заточении и за спиной не захлопнется дверь? Если бы ей предложили выбрать фоновую песню для брака, она предложила бы «Отель „Калифорния"».

— Марианна? — Тетя Джуди готова принять ее вклад в вознесение благодарности. По крайней мере, здесь у нее есть свобода отказаться.

— Пас, — произносит Марианна.

— А ты что скажешь, Девлин?

— Простите? — Девлин поднимает взгляд от колен. — Что такое?

— Он тоже пас, — говорит Марианна. — Занят, копается в телефоне.

— За столом никаких телефонов, — объявляет тетя Джуди, и Марианна протягивает руку, чтобы забрать контрабандный телефон, точно строгая учительница. Ладно, она готова краснеть за поведение своих детей, но чтоб о ней судили по поведению Дева за столом — это уж слишком. Пусть судят по ее собственному.

Сжав его телефон в ладони, она поднимается с места. Слышит за спиной благодарный голос тети Джуди, шагает на кухню, открывает ящики, роется среди поварешек, лопаточек и венчиков, пока не находит нужное. Кладет разделочную доску на стол, на нее — аппарат. А потом поднимает над головой молоток для отбивания мяса — как злодей из фильма ужасов — и одним ударом разносит телефон Девлина на мелкие осколки.

ГЛАВА З Беата

Беата Голдштейн-Хеннесси лежит на полу в подвале родительского дома и размышляет о том, что нынешний день оказался худшим Рождеством в ее жизни.

Она знает, что нездоровые привязанности и ожидания часто влекут за собой муки. Пятнадцать лет назад она была до такой степени уверена в том, что у нее родится девочка, что отказалась делать тест, дабы подтвердить свою догадку. В ее воображении жизнь матери-одиночки наполнялась уроками танцев и рисования, чаепитиями и феминистскими музыкальными фестивалями. Взяв младенца на руки, она испытала шок и поняла, что понятия не имеет, как воспитывать мальчика. Впрочем, быстро оправилась: Оскар ее ребенок, так что, подумала она, у них должны найтись общие интересы. В Беате жила несокрушимая вера в силу воспитания. Да и вообще, пол — не такая уж постоянная величина.

Вот только в споре природы и воспитания Оскар явно оказался на стороне природы. Он устраивал истерики на танцевальных выступлениях, замазывал краской вышитые цветы на комбинезончике-унисексе, а однажды — от такого и умом тронуться недолго — потерялся по ходу летнего фестиваля: его обнаружили на краю поля, он сидел на тракторе и делал вид, что на нем едет.

— Дай парню быть самим собой, Беата, — увещевала ее мать. Матери легко говорить, ей-то повезло, у нее три дочки. — Не дави на него. Пусть живет своей жизнью.