В движении вечном

– - Ну и как тебе песенка? -- поинтересовался Игнат у своего дружка Витьки, который не присутствовал на первом "показе" и тогда только вернулся домой со вступительных.

– - Песня как песня, -- пожал тот в ответ безразлично плечами. -- Нормальная песенка... А ты че так лыбишься?

Танцевали тогда в поселке под простенький бобинный магнитофон в тесноватом зале-фойе местного Дома культуры или по-народному ДК.

Заходишь впервые и сразу: "Аврора", былинный крейсер на полстены, той, что справа. Вот уже с полвека он был здесь, показанный неизвестным доморощенным живописцем на своей вечной стоянке посреди неоглядной синевы невских вод. На фоне его трех знаменитых величественных труб поначалу едва и приметишь небольшой пестрый бумажный лоскут в тонкой рамке под стеклом. Подходишь ближе... а! ? поселковая "Колючка", традиционный и обязательный тогда повсеместно в советских госучреждениях орган настенной газетной сатиры.

Пожелтела уж с незапамятных пор единственная на ней, с мастерством Остапа Бендера нехитро вымаляваная карикатура, актуальнейшая зато во все исторические времена и на всех бывших, да и теперешних наших просторах. Темный звездчатый фон, в уголке бледноватый серпок месяца... Двое крадутся гуськом, озираются; мешковато, пузырчато, выпирают у них спереди объемные серые рубахи.

Со стены напротив, кто с приветливой усмешкой, а кто сурово насупившись, поглядывали с почетной Доски на тревожно крадущихся в ночи "несунов" ветераны войны, передовики и герои труда. Кое-кто из них уж навсегда покинул поселок, а кое-кто и обрел свой вечный покой на местном кладбище, но их также слегка пожелтевшие фото еще долго безмолвно взирали на застывший напротив революционный крейсер, на полинявшую от времени "Колючку"--ровесницу, словно охраняя их зорко.

– - Навечно они здесь застыли? -- гадало уж не одно поколение посельчан. ? И кого же, в конце-концов, сменят первыми, воришек или героев труда? Или... всех разом?

Вход в ДК в эпоху развитого социализма был для всех бесплатным, и танцевали тогда ровно столько, сколько хотели. Здесь, правда, зависело от начальства, но начальство это тогда олицетворялось в дивчине молодой, энергичной, только после института. Новым в поселке людям даже частенько задавали вот такую "загадку":

– - Почему в нашем ДК танцы всерьез раньше десяти не начинаются?

Как было отвечать на такой вопрос приезжему?

Поэтому обычно ему сами и отвечали после небольшой паузы:

– - ...потому что у нас только в десять вечера винный бар закрывают.

Шутка шуткой, но и вправду девчата знали, что появляться в клубе пораньше -- и смысла-то особого нет. Все равно там еще немного кавалеров отыщешь, потому как почти все они сейчас на соседней улице, где пока без особых проблем можно взять "на разлив". И лишь после того, как приземистая, мощная, зычногласая властительница барной стойки словечком ёмким, а то и просто в плечи решительно выставит в двери своего последнего неугомонного клиента, только тогда они компанией шумной и теплой завалят весело в клуб.

– - Как там вчера на танцах? -- бывало, спросит Игнат.

И в ответ лишь короткое:

– - Глухо.

Инструменты в ДК были, две электрогитары, клавишные, ударник. Были и музыканты, местные парни, которые, однако, лишь "что-то умели", и потому выходить на эстраду осмеливались не часто. Но вот приехал Антон и всего лишь за несколько репетиций организовал в поселке такой ансамбль, первое же выступление которого прошло здесь с легендарным успехом.

Голос у него был не очень сильный, но с оригинальным, слегка сипловатым тембром. С подобным вокалом не раз и на порог не пускали престижных песенных фестивалей, однако случалось и так, что потом они же, бывшие неудачники, давали завидную фору счастливым победителям, долго и триумфально властвуя на вершинах эстрадных хит-парадов. И песни Антон привез свои, такие мелодичные и разные, эти песни тотчас подхватил весь поселок. А его серебристая лидер-гитара выдавала то тихие, мягкие, то яркие, звонкие ритмы, завораживая медлительным танго, заводя стремительно темпераментным шейком. Прочие музыканты, как раз те самые поселковые "умельцы", по сути, ему лишь подыгрывали, но коль уж хорош воевода... Лишь неделька прошла, и не узнать стало прежние танцы!

Урбанизация ударила грубо, безжалостно по деревенским укладам, по небольшим городкам и поселкам, и за короткие годы наполненный жизнью когда-то поселок заметно утих. Но с приездом Антона былое, хоть ненадолго вернулось. Как и в прежние годы, вновь словно праздничными, людными стали в поселке суббота и воскресенье:

– - Вновь вся околица в гости к нам! -- дивились поначалу посельчане, но это только сначала.

В восемь вечера в ДК уже было полно народу. Наезжала молодежь со всей округи, да и не только молодежь, самый различный возрастной контингент неудержимо манили далеко слышные в вечерней летней тиши мягкие гитарные отзвуки. И даже те, кто давно уже выехал в город, кто прежде наезжал в родную сторонку раз в год в лучшем случае, даже они теперь каждые выходные, как на вахту неизменно являлись в забытый ими прежде поселок. Целая толпа вываливала шумно в пятницу из минского автобуса.

– - А что ж столица ваша? -- торжествующим смехом встречали их посельчане. -- Смерч побил, или волной накрыло?

И даже танцевальный зал, сумрачный, тесный, с облупленной ветхой побелкой, с давно некрашеным, скрипучим полом, даже зал этот казался Игнату таким необычайно уютным и праздничным в те два коротеньких летних месяца. Вначале танцы были только по выходным, как обычно, затем как-то незаметно прибавились среда и четверг; затем, взявшись дружно за руки, вторник и пятница. А в конце августа уже и единого дня невозможно было представить без танцев, танцев до утра, танцев до рассвета, танцев "до упаду", покуда еще хватало сил у Антона и его музыкантов.

2

Неуловимый миг

Разливистой россыпью отгремели задорно последние ритмы забойного шлягера, и с минутку лишь ненатурально высокие отзвуки электронных шумов разрывали пронзительно приглушенный шелест разговорного фона.

– - Танец взаимного приглашения! -- снова с улыбкой протяжно выкрикивает на переполненный зал раскрасневшийся Антон, и со струн его лидер-гитары льется вдумчиво медленный танец.

Неуловимый миг, смуглый блеск карих глаз, волшебная тайна невольной чуть заметной усмешки. Игнат больше не рассуждает ни секунды.

– - Можно? -- приглашает с легким деликатным поклоном.

И снова улыбка чуть заметная в ответ:

– - Пожалуйста.

Умело, ладно переступая, плавно кружат они в такт музыкальным аккордам. Вновь, укутывая нежно, певуче манит чужая печаль, далекая и близкая; в ней и скорбь, и кручина, и что-то высокое, светлое, что чарующей трепетной грустью так сладостно тешило душу. Вновь так близко горячее юное тело, но так горячо и так близко --- как никогда.

У Игната были совсем другие, вполне конкретные планы на этот вечер. Он ведь и дружку Витьке еще утром поведал, кого из "новеньких", приезжих городских девчонок присмотрел днями на поселковых дорожках. И вот в какой-то неуловимый миг все эти планы долой, и он пригласил на первый же медленный танец именно ее.

Обычно он имел наготове несколько привычных первых фраз для завязки, обычно он легко и свободно обходился ими, тасуя по очереди, что не слишком приелось, или просто по принципу: что первей на язык, то и сгодится. Но и здесь, словно без следа выветрило всю эту изрядно обветшалую словесную муть, и он задал, казалось бы, совершенно нелепый вопрос:

– - Ты меня знаешь?

Правда, жила она в поселке недавно, может с полгода, как сюда переехали ее родители. Но и кто же его и не знает? На почетной школьной доске его симпатичная усмешка, рослый широкоплечий парень, со штангой в центнер справляется. Чемпион района, соревнования тогда частенько на стадионе проходили, все видели его победы.

– - Кто ж тебя не знает?

И тотчас душа на взлет у Игната:

– - И я давно обратил внимание на такую симпатичную незнакомку. С первых секунд мечтаю познакомиться.