В движении вечном

Вокруг кричали, хвастались добычей, вели счет. Малько Славик до поры до времени не обращал на этот ребячий сумбур никакого внимания. Только ближе к вечеру он обязательно снова присоединялся ко всей компании, будто внезапно выныривал откуда-то. Широко улыбаясь, выставлял напоказ свое огромное плетеное лукошко со старательно выложенным отборнейшими экземплярами, бугорчатым душистым верхом:

– - Советский Союз! -- восклицал тот час звучно, торжественно, словно утверждая тем самым свое неизменное превосходство. -- Как, мальцы, считать будем?

... Домой возвращались притихшие, в синеватых прохладных туманных сумерках. Возвращались с пахучим грибным ароматом в увесистых тяжко, плетеных кошах, переступая неспешно, бросая негромко слова. И с ясным желанием, на всех откровенно единым:

– - Эх, чтоб и назавтра погодка!

Г ЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДЕТСКИЕ ЗАБАВЫ

А у нас вчера в школе мальчики мальчика головой обмакнули..."

ИЗ СЛУЧАЙНОГО РАЗГОВОРА МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ

1

Коронация

По натуре своей Игнат скорее "сова", чем "жаворонок", он всегда обожал поваляться в кровати всласть, под завязочку. Но в их малочисленной почти сельской школе была только одна утренняя смена, и вставать каждый раз приходилось очень рано. Потому первых два-три урока он был как "заторможенный", словно еще не до конца проснувшись. Зато после возникали сразу, нарастали стремительно бодрость, энергия, и точно также с какой-то неулержимой жеребячьей силой влекло позабавиться.

В особенности, когда учитель на уроке был нестрогий. Англичанка "Танечка", например, миниатюрная, круглолицая, тоненькая, с виду совсем как девчушка, или трудовик, лысоватый усмешливый говорунок "Лыска". А всего наиприкольней, когда новая учительница "Биологиня".

Именно тогда многие одноклассники, добрые друзья, приятели и надежные соратники в час конфликтов между классами превращались внезапно в безнадежных "пацанчиков". И вот теперь их незавидная роль заключалась в том, чтобы стать объектом насмешливых забав со стороны изнемогающего от скуки диктатора и его верных гвардейцев.

– - Как там наши пацанчики? -- даже встрепенувшись для бодрости, вопрошал Игнат в самом начале. -- Тихо что-то в нашем школьном лесу... Неужто заснули?

Спрашивал нарочито с ехидной усмешечкой, приглушенным, будто бы озабоченным полушепотом. Спрашивал так, чтобы было слышно на полкласса вперед, но не учителю. Спрашивал так, чтобы пацанчики знали, что забавы вот-вот непременно начнутся, почему-то именно в этом всегда было какое-то особое, сволочное удовольствие.

– - За-аснули, как пить дать заснули! -- тотчас же и в тон своему шефу радостно отзывался рядом Лешка Антольчик.

А впереди через парту уже быстренько прятал в карманчик свое любимое зеркальце, улыбался чуть заметно в чернявые усики головастый верзилистый Зэро. Улыбался рядом и лопоухий сосед его Лось; оба они тоже не знали, куда подеваться от скуки и, вот дождались, наконец, пускового сигнала от своего шефа.

Услышав такой характерный диалог сзади, Михаська и Петрик уже знали, что самыми первыми жертвами станут они.

– - Хорош, хорош вам! -- оборачивался иногда, выговаривал почти безнадежно кто-нибудь из них.

Но одно лишь кривые ухмылки в ответ. И едва отвернулся обратно, как тотчас следовал могучий жесткий удар в плечи.

Толстячок неповоротливый Михаська с начала вздыхал тяжко и только потом оборачивался. Шустрый худенький Петрик вертелся ловчее, но и ему было очень непросто засечь своего настоящего обидчика. Первое время еще можно было отличить: один бил быстро, резко, упруго, второй медлительней, мягче, с оттягом. Но Игнат первым и очень удачно выучился перенимать манеру своего соседа, и забавнее всего получалось тогда, когда бил он, а ярые бочки справедливого гнева катились неистово на Лешку Антольчика.

– - Я-а?! -- вытаращившись дико, горячо и неистово подхватывался тот сразу. -- Я-а?.. Ну-у, теперь держитеся!

Вскоре и он очень ловко выучился перенимать манеру своего шефа.

Гвардейцы Зэро и Лось помимо этой любили другую забаву. "Работали" они неспеша, кропотливо, с ювелирной точностью. Как вдруг! -- шум, грохот, взрыв смеха в классе.

– - Где, где мои книжки? -- внезапно вскакивал с места кто-нибудь из пацанчиков спереди.

Копошился шумно, шарил, высматривал по сторонам и под партой.

– - Моя сумка! А почему она пустая? -- вопрошал раз за разом.

И опять только хохот в ответ:

– - По кругу запустили...

На уроках, все же, какой-никакой, а был учитель, но вот звенел долгожданный звонок, и продолжалось в открытую. Во всех трех строениях старой школы не было общего гардероба, в каждом классе у задней стенки стояла своя отдельная деревянная вешалка.

– - Расстилай бархотку! -- кричали громко гвардейцы, заприметив, что кто-нибудь из пацанчиков надолго вышел из класса.

Становились дружно в цепочку и по очереди старательно, шутовато переступая и подпрыгивая, изо всех сил терли ноги.

– - Что надо бархотка! -- приговаривал при этом Антольчик, поглядывая на жирноватый отлив тупоносых ботинок и на измятую в тряпку, распластанную на полу куртку пацанчика. -- Бархоточка клевая, и вакса теперь до утра не потребуется.

– - Блискают как лаковые! -- улыбался ему в тон карикатурно лопоухий Лось. -- Ну хорош, хорош, тормозни. Дай теперь и другому сдоволиться.