В движении вечном

– - Сколько жди, пятнадцать минут на моих.

– - Отцепись, сам завис. Не видишь?

Наконец, основополагающее звено, замершей в ожидании шефской помощи мафиозной цепочки, глянув в последний раз на часы, отмахнулось безнадежно рукой:

– - Абзац, мальцы, сегодня!

Но на переменке Лешка говорил уже с пониманием, как и всегда в тех редких случаях, когда мафиозная цепочка оставалась без помощи:

– - Начало четверти еще, ясное дело. Но коли есть начало, то будет и конец, а под конец даст нам и Галушка продышку!

И в этом он никогда не ошибался.

Тем более приятно Игнату было теперь, перебирая раз за разом мысленно контрольное задание, убеждаться с уверенностью снова, что серьезных ошибок, скорей всего, нет. "Ну и денек сегодня! -- в восторге думалось. -- И тут пятак, не иначе".

– - Горанский... Горанский Игнат. Одна из лучших работ, -- словно в подтверждение его мыслям говорил вскоре учитель. -- Еще бы аккуратней, молодец Игнат.

А еще через несколько минут наступило самое приятное.

– - Раскрыть дневники! Поставьте сегодняшним днем каждый свою отметку, -- приказал Михал Иваныч уже нестрого, а как-то торжественно.

Потом пошел по рядам, проставляя подпись. Возле Игната приостановился.

– - Ишь, сколько тебе понаставили! -- рассматривая страничку дневника, даже удивился он улыбчиво.

– - Иду на рекорд! -- блеснул глазами в ответ счастливый Игнат.

Он уже понял...

Нет! -- он всем существом своим явственно чувствовал, что это сегодня за день. День, когда как по накату ладится любое дело, когда случай с тобой заодно, и уж если пошла от начала удача, то напрямик до конца.

В тот феноменально счастливый день было еще два урока, физика и физкультура. Еще в конце минувшего учебного года принял Игнат окончательное решение поступать в университет на физфак. Теперь он учился на заочных подготовительных курсах, раз в месяц готовил письменную контрольную работу и отсылал ее на проверку. Выбором своим он был в огромной степени обязан учителю, который частенько поговаривал:

– - Физика это, прежде всего, решение задач!

Соответственно и задачи на уроках физики решали почти каждый раз, а зачастую и весь урок. И вот, когда в тот удивительный день первая же зачитанная учителем задача оказалась из недавно выполненной курсовой контрольной, Игнат даже и не удивился вовсе. Ему даже показалось, что иначе и быть не могло, ни секунды не рассуждая, вскинул он вверх руку:

– - А можно мне попробовать?

На физкультуре сдавали бег на тысячу метров. Выполнить на отлично обычный школьный норматив, имея давным-давно первый взрослый разряд по легкой атлетике -- как через порог переступить. Однако когда Игнат в конце урока принес свой дневник на отметку учителю, тот даже не понял в начале. Мол, что-то ты новое выдумал. И действительно, ведь такого никогда не случалось в его практике, чтобы какую-то "физ-ру", да проставляли под роспись в дневник.

– - А вы посмотрите! -- в ответ на его недоуменный взгляд Игнат провернул торопливо дневниковые страницы, открыл сегодняшний день.

А там!

Там уже красовалось в столбик целых пять пятерок, шикарно отмеченных целой шапкой разноцветных учительских подписей.

– - Для книги рекордов, Евгений Николаевич.

– - Гиннеса?

– - Не-а, фамильной...пока.

Теперь уже заулыбался широко и учитель:

– - Ясно. Что ж, получите!

И он смачно вывел, размашисто расписался.

2

Рациональный подход

В свои первые школьные годы, когда Игнат и так все знал "на годы вперед" пятерки, словно сами собой прилетали в дневник с легкостью приятной и даже привычной. И действительно, что такое "А-а", "У-у" и "Мама мыла раму", когда запросто читаешь целые книги?.. Что такое "1+1" и прочая детсадовская арифметика, когда можешь досчитать хоть до миллиона?.. Что такое значки-крючки под линеечку, когда с легкостью пишешь целые письма?.. По сути, выполнить домашнее задание означало для него тогда лишь написать аккуратно, без ошибок письменное, да выучить коротенький стишок наизусть, если его задавали на дом.

Но с годами ситуация начала резко меняться.

С каждым годом новых учебных предметов становилось все больше, более объемными и сложными становились домашние задания. Теперь для основательной подготовки необходимо было просиживать долгие вечера над зачастую нудными, громоздкими параграфами, математическими замысловатыми формулами, но куда более влекли его спортивный городок в старом парке, речная рыбалка, новый фантастический роман... И постепенно с годами у Игната начал слагаться в стройную систему новый, рациональный подход к учебе, когда степень ответственности зависела от конкретного предмета и от особенностей характера конкретного учителя.

Так, например, экономическую географию он не любил, считал сухой, черствой наукой, да и не нужна она ему была для поступления. Такие предметы он вообще считал как бы лишними, по сути, ничем не отличаясь от того же Лешки Антольчика с его упомянутыми ранее, так называемыми "псинусами". В понимании Игната "лишние" предметы можно было не готовить дома как следует, однако иметь по ним итоговую отличную оценку было необходимо. Во-первых, как максималисту, а во-вторых, что гораздо важнее практически, для аттестата.

Средний балл аттестата тогда округляли таким образом:"3","3,5","4" и так до наивысшей в то время пятерки. Потом эту цифру прибавляли к полученным на вступительных отметкам, получая суммарный итоговый балл. Отсюда ясно, какое это имело принципиальное значение: недобрал, положим, в школе до максимальных пяти -- рви потом, где хочешь на себе волосы, коль не хватило каких-то смешных полбалла до проходного.

Ясно, что таким особенным экземплярам, как Зэро, Лось и Антольчик была совершенно единая хрень-балда, что первый начальный класс, а что десятый выпускной. А вот, например, толстячок неповоротливый Михаська и коротышка, грибник знаменитый Славик Малько, которые еще в девятом едва перебивались с тройки на четверку, к концу десятого превратились незаметно почти в круглых отличников с пятерошным аттестатом. И такую вот удивительную перемену в десятом выпускном Игнат наблюдал у многих своих одноклассников.

Даже как-то обидно ему было.

– - Как это назвать, Михась? -- спрашивал он с ехидцей у соседа спереди. -- Я от начала по самому максу, а ты... И один, считай, результат на выходе. Холява, по-моему.

– - А сам? -- вместо ответа спрашивал тот с кривоватой ухмылкой. -- Сам-то упускал когда?

И прибавлял иногда, не меняя ухмылки:

– - Эх, знали бы они про твои пятерки.

Под "ими" Михаська разумел, конечно же, некоторых учителей. И что тут было ответить, когда Игнат и сам впоследствии не раз признавался со смехом: