В движении вечном

– - Глянул, глянул! -- широко улыбнулся в ответ довольный Игнат. -- Другую, куда интереснее, Леха.

И понес победителем раскрытый дневник на отметку учителю.

* * *

Даже не добыв до конца учебный год, Биологиня навсегда исчезла из школы и поселка. На ее место в класс пришла Живёла.

– - А я говорил! Говорил, что так будет, -- выговаривал запоздало Игнат своим верным гвардейцам. --- Помнишь, Лось?.. а ты, Леха? Говорил сколько раз: лихой брат, тормозни.

– - Ну так, надо было задать тону! -- вспоминали тотчас гвардейцы его собственные слова.

– - Все он, малявка этот! -- басил дипломатично лопоухий Лось. -- Не закинул бы того жука ей за шиворот, и теперь бы пели песни на биологии.

Теперь прежнее даже и вообразить нельзя было. У могучей Живёлы, которую Игнат со спины однажды принял за здоровенного дядьку, даже голос имел самолетные децибелы. Когда она запускала его на полную мощь, класс на минутку впадал в какое-то своеобразное оцепенение.

– - Не понять мне, девчатки, которые жалуются, -- дивилась искренне она однажды. -- Цепляется! Я, помнится, раз один сунулся... Так и свиснула юшка с носа.

Все хорошенько запомнили, как грохотнула однажды Лешки Антольчика парта, как долго собирал он потом по классу манатки. Вместе с тем Веру Андреевну уважали и даже любили многие. Она и пошутить могла, хоть изредка, грубовато обычно, но очень метко. Она была справедливая принципиальная учительница. Каждый знал неукоснительно и без всех известных на то исключений -- ты получишь у нее именно такую оценку, которую заслуживаешь, и какая оценка у тебя в аттестате, точно такая же наверняка будет и на вступительных. В той мертвой тиши, что неизменно царила на ее уроках, слушали все, а объясняла она просто и очень доступно. Многие ее питомцы побеждали на различных олимпиадах, потому Веру Андреевну хорошо знали в республике, не раз приглашали принимать вступительные экзамены в самые престижные институты.

Не учить дома биологию теперь стало очень рискованно. Но как раз вчера Петрик принес обещанную фантастику, которую давно советовал прочитать. Петрик всегда советовал не зря, и в этом Игнат убедился с первой страницы, уносясь беззаветно в иные миры.

"Ай, тот раз вызывала, вряд ли сегодня опять. Начало четверти еще, вон столько пустых клеток в журнале!" -- рассуждал он примерно так на переменке.

И на биологи и в этот день решил просто отсидеться, расслабиться, перевести слегка дух после хоть и удачных в итоге, но чрезвычайно волнующих приключений на первых двух уроках.

Как вдруг:

– - Сегодня начнем урок с разбора нового материала! -- строго и значительно сказала в начале учительница.

И тотчас екнуло сердце у Игната. Фраза эта на сто процентов означала лишь одно: во второй половине урока будет письменная контрольная работа по домашнему заданию. Вариантов всегда было не менее шести, но пусть себе и один, все равно списать у Живёлы было абсолютно невозможно. Это, положим, на истории доверчивый Колька, раздав на класс вопросы, отдыхал безмятежно в своем учительском кресле, а на биологии грозная учительница сразу же занимала наиболее обзорный пункт в классе, зорко, не отрываясь ни на мгновение, следила за каждым.

– - Итак, тема у нас сегодня.., -- говорила далее Вера Андреевна, но Игнат больше не слышал ни слова.

За все минувшие неполные десять лет у него ни разу не было двойки в журнал. Он знал прекрасно, что это означает для него, как для отличника: "Тогда по-любому трояк за четверть, и за год тогда полный триндец, как ни вертись, а пятерку не выставит," -- мелькало лишь одно лихорадочно в эти тревожные мгновения. И вот тут...

То, что случилось потом, так красноречиво напомнило Игнату легендарное витькино сочинение на летом и гениальную его идею.

– - Два часа мозги пряг, мучился, и как вспышкой! -- не раз восклицал приятель с изумлением.

Что там два часа, когда все свои школьные годы Игнат видел "ее". Не раз останавливал взгляд и в начале урока, но только в последнюю решающую минуту... Он быстренько раскрыл учебник на домашнем задании. Нажав обеими ладонями изо всех сил, распрямил, пригладил. Затем положил его распластанным во внутренний ящичек парты. Теперь необходимо было хоть чуток успокоиться.

– - Приготовьте по чистому листку бумаги! -- приказала немедленно учительница, закончив разбор нового материала. -- Пишем контрольную. Вариантов у нас шесть. Помечаем первый, второй...

Игнат дрожащими пальцами одной руки нащупал внутри парты распластанный страницами вверх учебник. Осторожно прижал его там, где отбрасывалась крышка, и где была "она". Она, она!-- его теперь единственная, последняя надежда.

Щелочка.

Узенькая длинная щелочка, в которую можно было усмотреть лишь единственную книжную строчку. Одну-единственную, но именно в этом сейчас была его единственная надежда.

"Спокойствие, теперь главное спокойствие".

Игнат затаился, застыл неподвижно. Косясь исподтишка на учительницу, поднес ручку ко лбу. Затем перекинул взгляд вниз, словно разглядывая вдумчиво лежащий перед ним чистый листик бумаги. Под всевидящим оком Живелы холодело, замирало внутри, но он выдержал вот так терпеливо несколько неописуемо долгих минут.

"Пора!" -- наконец тронул учебник с места легчайшим движением. Затем вялыми редкими толчками ленивца заводил, задвигал беспорядочно вверх-вниз.

Сантиметрик, стоп, стоять пять секунд. Пол сантиметрика, стоп. Спокойствие, только спокойствие, еще полсантиметрика выше. Так, теперь смотрим. Не то. Еще немножечко выше... не то.. Спокойствие, только спокойствие, еще чуточку двигаем...а! ? кажись, есть.

Далее было гораздо проще. Незаметно продвигая учебник от заголовка параграфа, Игнат только менял по ходу книжные фразы на свои. Работу он сдал первым, и учительница быстренько ее просмотрела:

– - Что сказать,молодчина!

– - А в дневничок?

– - Подавай.

* * *

На четвертом уроке разбирали контрольную, которую писали в прошлый раз. Математик Михаил Иваныч, "Галушка", невысокий, широкий как в плечах, так и в груди строгий мужчина лет сорока брал из разноцветной горки тетрадок верхнюю, называл фамилию, а потом останавливался на ошибках.

Слушали внимательно, а многие даже, затаив дыхание, ожидали своей очереди. Получить хорошую отметку по математике было не просто и весьма престижно. Не раз случалось, что на все параллельные классы выходила в итоге лишь одна пятерка по контрольной, и если в роли такого единственного триумфатора оказывался Игнат, то тогда он с неделю как на крыльях летал.

Задание в прошлый раз было очень трудным, на громоздких длиннющих алгебраических многочленах. Одна за одной пролетали неудержимо, стремительно, ставшие вдруг такими незаметными, драгоценные минутки урока.

– - Как там, босс, скоро? Давай, погнали, пора запускать конвейер! -- словно издалека откуда-то зудел над ухом назойливым шепотом Лешка Антольчик.

Но Игнат лишь едва успевал отмахнуться в ответ, занятый целиком работой и даже не взглянув на своего подшефного:

– - Да подожди ты.