В движении вечном
Шрифт:
Между тем, Галина Максимовна задала Романовой очередной дополнительный вопрос. Задала как раз на "понятие", и вопрос этот показался Игнату до обиды простым. "Эх, и почему я не на месте Маринки!" -- невольно подумалось то, что обычно и думается в подобных случаях.
Понятно, что вследствие легкости собственного восприятия он ожидал услышать четкий и скорый ответ, однако к его удивлению девушка в начале замялась, а затем и вовсе замолчала.
"Ну вот, на пятерку решается, и не знает!" -- снова с досадой отозвалось внутри.И, наверняка, соответствующей тенью пробежав по лицу, потому как...
– - Я вижу, Горанский
Очевидное недоверие наряду с чем-то вроде любопытства проскользнуло в ее голосе.
В ответ он с замиранием сердца кивнул головой, но внешне это вышло даже с легкой усмешкой: мол, ну и что, мелочишка какая.
– - А ну-ка, ну-ка!
Игнат даже растерялся от неожиданности, получив вдруг столь желанное разрешение. Но растерялся он лишь на секунды, а затем заговорил. Он говорил торопливо и немного сбивчиво, он говорил не по-книжному, но доводя своим словом лишь самую суть.
Он всегда так говорил в последнее время, но теперь время сменилось. И теперь его слушал не придавленный гнутый крючок, ждущий малейшей запинки, чтобы опять "гваздануть", теперь его слушали с очевидным настроем на благо. Его слушали с очевидным желанием видеть в ответе зерно без смехотворных ничтожных придирок, его слушали с желанием искренним, и искренность эта возносила наверх как на крыльях.
– - Хорошо! -- сказала Галина Максимовна и удивленно, и одобрительно, когда он закончил. -- Хорошо, мы еще побеседуем, а теперь следующий по билету. Романова, вам четверка.
На место Марины рядом с Игнатом подсела давно поджидавшая свою очередь рыжеволосая толстушка Аннушка Тарасова. Слегка подрагивая пухленькими пальчиками, она разложила на столе в нужном порядке исписанные листки с подготовленными ответами. Еще раз взглянула внимательно. Наконец, по знаку экзаменатора вскинула рыжую с кудряшками голову вверх, и тотчас затараторила звучно, едва разборчиво, с невразумительной дикцией, как бы выговаривая фразы не до конца. Теперь Галина Максимовна вслушивалась особо тщательно; слегка прищурившись, она вслушивалась в каждое слово.
Игнат... Игнат в предчувствиях трепетных ждал.
И это пришло, это грянуло на третьем... или четвертом? -- это грянуло снова на дополнительных.
Вопрос -- пауза. Несколько неуверенных фраз, заминка, молчание... и взгляд! -- его умоляющий, рвущийся взгляд.
– - Ну-ка, ну-ка! -- вновь, улыбаясь поощрительно, подхватывает Галина Максимовна.
И, спустя минуты, выслушав, берет в руки его исписанный листок.
– - Безалаберный вы человек, Горанский! -- восклицает внезапно.
И единым разом --- зачет и экзамен.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЗАЧЕМ ТЫ ТУДА ПРИЕХАЛ?
1
Субботний вечер
На каникулы в родной поселок Игнат приехал в состоянии близком тому, что он испытывал примерно полгода назад, когда получил на руки заветный почтовый листок
о зачислении.Он победил! -- он победил, одолел в этой дьявольской схватке с безжалостной ведьмой. Он победил, одолел, а значит и выжил.
Правда, еще оставалась механика, тот самый пропущенный экзамен. Но неявка эта даже "хвостом" не числилась по-настоящему, ведь на руках было законное оправдание, то есть медицинская справка, добытая в смутные дни на неведомом до тех пор "тонзиллите". Впрочем, можно было попытаться проскочить и этот экзамен в последние дни с другой группой, учитывая в первую очередь на диво покладистый характер экзаменатора. Лектор по механике Валентин Дмитриевич, этот улыбчивый "дядечка" лет шестидесяти с добродушным круглым лицом на залысинах слыл на физфаке большим дофенистом и двоек почти не ставил.
Однако, как ни странно, именно последнее обстоятельство послужило наиболее весомым аргументом в пользу того, чтобы сейчас не сдавать.
– - Ай, все равно, не должно быть проблем, -- рассуждал примерно так Игнат. -- Вон какая холява на механике! Даже конспектом дает пользоваться, ребята рассказывали.
Из этих вполне логичных рассуждений непосредственно следовало и решающее:
– - Лучше забыть до поры. Все равно, как ни сдай, а с двумя трояками степуха не светит. Приеду с каникул, тогда и займусь.
Итак, взвесив трезво, Игнат решил просто сейчас отдохнуть. Отдохнуть, забыться, отдаться всецело овладевшему им сладостному чувству эйфории. Ведь повернулось мгновенно! -- еще за день в этой темной, как склеп, цокольной аудитории, казалось, что грянул с концами и... разом!
Разом зачет и экзамен.
Он победил, и он выжил. Он остался в студенческом звании и теперь уже "по-настоящему", как достоин называться каждый студент, одолевший успешно первую сессию.
Стипендия? Досадно, нет слов, но тут куда лучше взглянуть по-другому. Вот вылет, положим, свершился, и что? -- что в этих сравнениях двести рублей?
Дома вечером сели за стол.
В последние месяцы Игнат не бывал в поселке. И это понятно, слишком уж нависало всеохватной тяжестью то, о чем столь подробно описано в этой книге. По телефону, конечно, он названивал, однако, не вдаваясь совершенно в проблемы, стараясь не волновать. Смысл-то, какой, когда только от тебя и зависит.
Но вот теперь, когда завершилось счастливым концом, переполняя удачей всецело, теперь он не мог не поведать.
День был субботний.
Суббота есть первый выходной день после трудовой пятидневки, а это значит, что необходимо передохнуть, отойти от повседневных забот, можно слегка и расслабиться. Вот потому и хороши тогда эти "сто грамм", а в субботу они присутствовали на семейном столе традиционно. Но именно в этот день отец впервые, как взрослому налил и ему. Налил в небольшую хрустальную рюмочку.
И после третьей Игнат уже рассказывал. Рассказывал о своей, как ему сейчас представлялось, даже героической борьбе. Он рассказывал во всех подробностях, рассказывал восторженно, даже взахлеб. Он победил! -- он сражался без памяти, боролся изо всех сил и он победил. Он победил, и он выжил, и это нельзя не понять.
И вот тут...
– - Так чем ты туда приехал заниматься? -- вдруг неожиданно, на полуслове перебил отец.
Он глядел пристально, криво улыбаясь, слегка прищурив один глаз.