В движении вечном

Именно это неодолимое стремление явилось важнейшей скрижалью его судьбы, той главной ступенью, что и определило в итоге дальнейшее. Из этой первичной изначальной основы, с которой он явился в этот Мир --- как следствие отлучились ступеньки поменьше.

Отлучились непосредственно жизненные мечты и планы, отлучились ответы на вопросы, кем быть.

Мы появляемся в этот Мир, на этот особый базисный уровень глобального Бытия как бы заново, ниоткуда. Мы проходим свой отмерянный век как бы спонтанно, без продиктованной явственно заданной цели, словно случайно, бессвязно.

И уходим, словно чтобы просто уйти, ускользнуть в никуда. Само появление в этом Мире видится нам сказкой волшебной в самые юные годы. Что-то где-то решилось, неизвестно, как и зачем, словно кто-то просто взмахнул всемогущей чудной палочкой. Легкий взмах, и вот тебе наяву удивительный Мир, и вот тебе все, что имеется в нем.

С первых мгновений так ново вокруг, необъятно, загадочно... Все вокруг как чудо волшебное, и потому, наверное, в первые годы так искренне верится в чудо.

Летчик, путешественник, астронавт межгалактический. Это были "детские" мечты, и так уж вышло по ходу сюжета, что мы начали именно с них. Но можно было начать и раньше. Начать как раз со времен едва памятных, когда еще "так искренне верится в чудо". Ведь тогда также была мечта, и мечта не случайная, ведь она также вполне соответствовала инстинктивному, неотъемлемому стремлению главного героя. В едва памятные годы, когда взрослые спрашивали Игната:

– - А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– - Волшебником! -- всегда отвечал он.

Да, да, тогда он на полном серьезе мечтал стать волшебником. Обладать всемогущей волшебной палочкой, творить чудеса в необъятных полетах фантазии -- именно это в его младенческих представлениях означало подлинно высокое, подлинно грандиозное.

Взрослые улыбались понимающе, и не пытались разъяснить. К чему было?
– -- в жизни нашей есть вещи, которые не стоит разъяснять слишком рано. В жизни нашей есть вещи, о которых стоит говорить в нужное время, и время это неизбежно приходит.

И вот однажды, решив, что время пришло, мать об ъ яснила с обеск у раживающей откровенностью, что чудес на свете нет.

В это невозможно было поверить поначалу. Это казалось несуразным, нелепым, несправедливым. Ну как же, такой Мир! -- огромный, таинственный, разноцветный Мир, и... без чудес.

Это казалось подлинно нелепым, несправедливым, но время неспешно двигалось далее своим чередом. Время с каждым днем приучало к самостоятельности, к своему собственному анализу того, что наблюдаешь вокруг. С каждым новым днем время убеждало, что мать говорит верно, а значит этот младенческий сказочный мир, где любое желание можно свершить по мановению волшебной палочки --- этот мир безвозвратно уходит.

Мир этот уходил навсегда, оставшись навсегда миром сугубо младенческим. Оставшись навсегда одним из первых и впоследствии бесчисленных по нашей жизни "параллельных" миров, которые с нами были когда-то, останутся навсегда, но... никогда не вернутся.

В любом возрасте, на любом из этапов жизненного пути нас покидают такие миры. Приглядись и ты вспомнишь: вот, вот!
– -- это было, и этим всецело ты жил, но это уходит и никогда уже не вернется, оставшись навеки лишь там на "волнах твоей памяти", где-то в заветных твоих "параллелях"...

2

Ступень детства

Нет в нашей жизни волшебной палочки. В нашей жизни надо творить чудеса своими собственными руками, в нашей жизни надо делать конкретное дело. И это дело необходимо выбрать основательно на целую жизнь.

Какое?

Тогда в раннем детстве Игнату казалось, что все н е обозримое колич е ство людских профессий и занятий можно разделить только на два вида: романтические и неромант и ческие. И интересовали его исключительно первые.

В этом всегда была полная ясность и ясность вне компромиссов. Романтика поиска, романтика нового: открыть, обнаружить, увидеть нечто "такое", что никто и никогда еще не видел. Только в этом ему виделся вполне равноценный эквивалент младенческой волшебной палочке --- и эта уже вторая ступень, второе, строго прослеживаемое ответвление от главной судьбоносной магистрали

Это была ступень детства.

Очевидно было сейчас, что волшебных чудес нет и быть не может в этом Мире, но ведь у слова "чудо" имеется и другой возвышающий смысл. Чудом мы именуем и нечто необыкновенное, исключительное, то, что поражает искренне, восхищает до изумления, возвышается зримо, блистательно над будничной гранью повседневщины. И вот отсюда как раз и открывается прямой, вполне приемлемый мосток на романтику. Увидеть, открыть, обнаружить нечто необыкновенное, воплотить в жизнь самые смелые фантастические сюжеты! -- здесь никакая волшебная палочка и не нужна. Здесь целиком ты сам решаешь, твоя воля, желание, твои собственные возможности.

Итак, ступень младенческую сменила решительно ступень детская. Место младенческой волшебной палочки всепоглощающе заняла детская "романтика", а отсюда уже непосредственным следствием истекали новые ответвления, ручейки и речушки мечтаний и грез.

Эти детские мечтания и грезы по мере взросления также проходили через временное сито, равнодушное жесткое горнило существующих реалий. И то, что поначалу казалось подлинно романтичным при более детальном, взрослеющем рассмотрении представало уже совершенно иным, прозаичным, представало обычным и будничным.

Летчик?

Но то, что есть за облаками, сейчас знают даже дети. Зачем летать за облака регулярно по службе, когда можешь слетать пассажиром единственный раз и увидеть. А можешь и вовсе не выходить из квартиры, наблюдать однообразный заоблачный арктический пейзаж по телевизору.

Путешественник?

Да только чего откроешь на родной планете значительного, когда оно это значительное давным-давно и так открыто.

Космонавт-исследователь околоземного пространства, планет солнечной системы?