В этом мире еще можно удивляться

– Это ведь вход в загробный мир, я правильно понимаю?
– осторожно интересуюсь.

– Да. Один из. Бескрайний одной стороной переплетается с ним. Иди. Он ждет тебя, - стоп. Идти? Туда? Но я еще хочу жить.
– Иди и не бойся, - я чувствую, что мне в задницу движется морда Сиреникса, и уже хочу отпустить пару шуточек, как внезапно ныряю в туман.

Все голоса и звуки сразу теряются. Туман тянется к самому сокровенному, обнажая это. Я снова хожу по раскаленным камням и скучаю по Набу. Адски скучаю. При переходе в антимир у меня выворачивало тело. Теперь же выворачивает душу.

И это хреново, знаете ли. Очень.

Туман жрет все самое хорошее, все мои щиты, заслоны и самоконтроль. Комок эмоций раскручивается, и меня трясет от нахлынувших чувств. Потому что навстречу идет светящаяся фигура. Знакомая фигура, от которой даже в таком промозглом месте веет теплом и надеждой. Фигура, по которой я действительно скучаю.

– Ривен, - Набу приближается внезапно, хотя я и неотрывно смотрю на него, - ты наконец-то добрался до меня, ты…

– Какого черта?! Какого черта ты меня оставил?! Думай, что хочешь, называй меня эгоистом, но я, черт подери, скучаю. Тебя не хватает там. Ни Лейле, ни мне. Зачем, Набу?
– я наконец-то высказываю всю ту боль, которая наполняла меня. Я обвиняю, заклинаю, ненавижу и дико скучаю. Лучший друг, мертвый друг.

Набу печально улыбается. В его глазах таится грусть и сожаление.

– Ты знаешь, что иначе нельзя было.

– Знаю, но это…

– Как она? Рив, как она там без меня? Больше всего на свете я корю себя за то, что…

– Тяжело, - отвечаю внезапно чужим и хриплым голосом.
– Она страдала. И страдает. Послушай… Я не особо вроде как разбираюсь в таких делах, но я всегда думал, что мертвые, э-э-э, типа могут наблюдать за своими родными с небес. Или что-то в этом роде.

Набу улыбается. Мне кажется это нереальным. Словно сон. Я вижу, я говорю с ним. Стоит ли мечтать о большем?

– Я вижу и наблюдаю, но не всегда. Отрывками. Я знаю, что у Лейлы сейчас…

– Около нее сейчас ошиваются два придурка, которые очень сильно хотят добиться ее чувств. Лейла пыталась начать отношения с Роем, но, Набу, она делала это для того, чтобы забыть тебя. Я вижу, хотя и не общаюсь с ней… Ты прости, но нас связывал только ты. Тебя нет - мы чужие. Но я вижу, насколько ей хреново. Набу, она этого не показывает. Она не открывается своим подругам. Пытается быть сильной. Ради тебя и ради себя. Но боюсь, что еще немного, и она сломается. Ты не вовремя оставил ее. Ладно я, но она… Набу, она без тебя не может, - эти слова даются на удивление легко. Вообще-то я не выдаю свои размышления таким потоком, отделываюсь обычно короткими фразами, но сейчас словно говорю душой.

– Я знаю, - вздыхает Набу.
– Знаю, и ничего не могу поделать. Ей нужно отпустить меня. Это не значит, что она перестанет меня любить. Будет помнить, будет любить, но в ее сердце должно быть и место для новых чувств.

– Но она не отпускает… Не может. Я не знаю, когда это случится.

– Она заслуживает счастья. Я меньше всего хотел, чтобы она страдала, - в голосе Набу такое сожаление, что у меня переворачивается сердце.
– Ведь я по-прежнему ее люблю. И надеюсь, что она сможет жить без меня и найти… Новую любовь.

– Я тоже, - голос по-прежнему чужой. Сжимаю руки в кулаки и смотрю себе под ноги.

– Друг. Ты ведь тоже не в лучшей форме. Что с тобой происходит?
– голос Набу вкрадчив и мягок. Именно этому голосу я всегда привык доверять самое сокровенное.

– Мне хреново, Набу. Хреново без тебя. Мир катится к чертям, я качусь к чертям и не понимаю, чего хочу. Мне больше двадцати, а я нихрена не добился в жизни. Я не знаю и не могу найти… То, что действительно мое. Я один, и… Да, ты научил меня доверять. Вот только кому доверять кроме тебя? Знаешь, я просто зашел в тупик. И не вижу выхода. Я ненавижу все, что только есть в этом мире!
– если бы рядом была стена, я бы ее ударил.
– Я тренируюсь, тренируюсь, но для чего? Хочу стать лучшим специалистом? Мне это не нужно. Зачем-то пытаюсь победить Ская… А хрен его знает, зачем. По старинке, наверное. Я ничего не понимаю!

– мне кажется, что у меня болит голова.
– Набу, мне нужна твоя помощь. И нужен твой совет. Что мне делать?

Крик, мольба, просьба о помощи.

Спаси-меня-друг.

Набу подлетает ближе и обнимает меня. Я чувствую лишь легкое покалывание ветра, но все равно крепко обхватываю друга, представляя, что обнимаю живое тело. И цепляюсь, цепляюсь, не желая отпускать. Иногда вот этого просто достаточно.

– Что мне делать, Набу?

– Он поможет тебе, Рив… - шепчет друг.
– Дверь совсем рядом.

– Ох, мне сейчас бы конкретику, а не расплывчатые советы, - вздыхаю я.

– Я не знаю, чего хочешь ты. Только ты сам, но… Рив, тебе нужно принять себя. Не закрываться, а отпустить. Меня, свои страхи, то, что гложет. Перестань ставить щиты. Перестань загонять себя в маску милого мальчика. Когда-то я советовал тебе измениться. Советовал стать мягче, добрее… Я ошибся. Это не твой путь. Прости, что в общих словах, но ответ плавает рядом с тобой. Прими себя и всех своих тараканов, - улыбается Набу.
– И все наладится. Ты справишься, друг. Я в тебя верю.

Эти слова греют сердце. Но они…

– Погоди! Ты что, прощаешься?!

– Да. Рив, не забудь, что я сказал тебе. Я скучаю по тебе. И люблю ее. Прости, но мне уже пора идти.

– Куда?
– я тяну руку и соприкасаюсь с призрачной ладонью. Смотрю другу в глаза. И читаю в них советы, поддержку и понимание. Он говорит то, что мне действительно нужно. Осознание того, что вижу друга в последний раз, тяжело давит на грудную клетку.

– Я не могу сказать тебе. Живые не должны знать, где покоятся мертвые. Но ты всегда был моим лучшим другом, Рив. И будешь, - он медленно тает и улыбается.

И я, как идиот, улыбаюсь в ответ. И крепко его обнимаю, потому что на прощание он снова приближается. Снова только ветер, но я пытаюсь представить. И у меня почти все получается идеально.

– И ты - моим. Без тебя уже все не так. Спасибо, что пришел, - шепчу одними губами.

– Скоро ты найдешь того, кто поймет тебя даже лучше меня. И разделишь с ним своих демонов. Обещаю, - Набу говорит, и я знаю: правда. А потом он окончательно исчезает.

И туман закрывает все густой серой пеленой, пока я не прихожу в себя на твердом галечном пляже какого-то острова. Рядом сидит… Я устало смотрю и удивляюсь. Мужчина средних лет крепкого телосложения с мягкими серебристыми волосами до плеч. Даже в такой темноте я прекрасно различаю оттенки и вижу бирюзовые концы прядей, мерцающие Океаном. Догадываюсь, что это какой-то особый его облик. Торен - всего лишь вид. А этот вот - настоящий.

Я должен поблагодарить змея и поинтересоваться, какого мы еще торчим здесь и собирается ли он отправлять меня вообще домой.

Но не могу.

Меня трясет.

В душе полнейший бардак. Мне хреново и еще раз хреново. Кажется, словно меня душит тяжелое пыльное одеяло, которое никак не удается скинуть. Скрещиваю ноги и закрываю лицо руками, потому что просто больше не могу сдерживаться. Ну да, расплачься еще как баба. Однако серьезно, что со мной такое творится? Постебаться бы и забыть, но… Не могу. Не сегодня. Можно было бы и разрыдаться, но не в моих правилах. Я не плачу, потому что это, ну… Неправильно.

Однако сейчас мне очень хреново. И отчаянно требуется, чтобы кто-то был рядом.

– Мне хреново. Я не понимаю, что делать. Кем я стал? Во что превратился? Не понимаю. Он ушел. Конец. Все. Последняя встреча. Я нихрена ничего не понимаю. Ничего…

Бормочу бессвязные слова, особо не вникая в их смысл. Чувствую, как сзади меня обнимают сильные руки. В этот момент меня не стесняет, что Сиреникс, совершенно голый и не одетый, прижимает меня к себе, а его вставший член упирается мне в задницу. Трахать он меня не будет. А даже если и трахнет… Плевать. Пусть упирается.