В гостях у эмира Бухарского
Шрифт:
Прозжая по улицамъ, въ особенности по тихимъ улицамъ, нсколько въ сторон отъ базарной сутолоки, мы очень часто слышимъ шумъ и гомонъ многочисленныхъ дтскихъ голосовъ, громко и скоро, со всеусердіемъ выкрикивающихъ что-то нараспвъ, и притомъ каждый по своему и каждый самъ по себ отдльно, вслдствіе чего изъ этихъ разнообразныхъ, скрещивающихся между собою речитативныхъ звуковъ образуется самый нестройный концертъ, бьющій по уху своими дикими диссонансами, въ род жидовскаго гама и гвалта. Торопливый потокъ какихъ-то словъ и изреченій, словно барабанная дробь, трещитъ и каскадомъ льется изъ нсколькихъ десятковъ дтскихъ устъ, старающихся перекричать другъ друга. Вы слышите этотъ шумъ еще издали, и онъ служитъ врнйшимъ признакомъ, что тутъ гд-нибудь по близости находится мехтебъ — начальная мусульманская школа. Желая ознакомиться и съ этими учрежденіями, мы остановились передъ однимъ изъ мехтебовъ и вошли туда.
Школа помщалась въ нижнемъ этаж неболышаго двухъ-этажнаго дома, стоявшаго на углу двухъ улицъ. Входная дверь и пара открытыхъ, снабженныхъ желзными ршетками оконъ выходили прямо на улицу, а не внутрь двора, какъ принято здсь въ большинств домовъ частныхъ обывателей. За порогомъ двери стояли на полу нсколько десятковъ наръ, дтскихъ калошъ (кауши), обыкновенно снимаемыхъ при вход въ комнату. У стны, противоположной входу, на полу, покрытомъ кошмами и старенькимъ коврикомъ, возсдалъ на собственныхъ пяткахъ пожилой, маленькаго роста учитель въ громадной блой чалм, съ круглыми китайскими очками на сухомъ крючковатомъ носу, и держалъ въ одной рук раскрытую книгу, тогда какъ другая съ вытянутымъ указательнымъ перстомъ
Тсная толпа мальчугановъ въ пестрыхъ тюбетейкахъ и халатикахъ, отъ пяти до двнадцатилтняго возраста, со всхъ сторонъ окружала своего наставника, и было натискано этой тутъ дтворы словно пчелъ въ уль или сельдей въ боченк. Вс они, сидя на пяткахъ и раскачиваясь всмъ корпусомъ сзаду напередъ, на разные голоса твердили наизусть заданные уроки, повторяя безъ конца одну и ту же фразу или даже одно какое нибудь слово, выхваченное изъ фразы, чтобы покрпче вдолбить его себ въ память. Иные продлывали это совершенно машинально, съ полнымъ отсутствіемъ какого либо смысла и пониманія того, что они долбятъ; другіе, чтобы ничмъ не развлекаться, зажмуривали себ глаза и затыкали пальцами уши, а нкоторые даже мрно и не безъ ожесточенія колотили сами себя въ лобъ и въ темя костылькомъ указательнаго пальца, всецло отдаваясь своей долбн съ выраженіемъ какой-то отчаянной безнадежности и скуки. На розовыхъ личикахъ мальчугановъ боле всего выражалось томительное нетерпніе скоро ли кончится несносный урокъ и наступитъ тотъ счастливый моментъ, когда ихъ отпустятъ домой или хоть выпустятъ всею гурьбой побгать по двору. У иныхъ на рсницахъ сверкали слiозы и лица куксились въ плаксивую гримасу, тогда какъ на другихъ физіономіяхъ въ заднихъ рядахъ расплывались веселыя плутовскія улыбки отъ какой нибудь удачно подстроенной продлки надъ розиней-сосдомъ, въ род незамтно пришпиленной ему на спину бумажки. Наиболе прилежные, очевидно любимцы учителя, сидли около него ближе прочихъ и видимо старались напускать на себя степенность и послушливую скромность. Но какъ т, такъ и эти до такой степени были погружены въ свои занятія, то въ первую минуту на нашъ приходъ никто не обратилъ даже вниманія, и благодаря этому мы нсколько мгновеній могли любоваться на очень милую и не лишепвую комизма картинку бухарской школы. Но вслдъ затмъ вс головы съ живйшимъ любопытствомъ обернулись въ нашу сторону, и видно было по глазенкамъ, что вс эти мальчуганы очень обрадовались неожиданному перерыву своихъ монотонныхъ занятій.
Поднявшійся съ мста учитель, шагая прямо черезъ плечи своихъ мальчугановъ и при этомъ, чтобы не потерять равновсія, опираясь пальцами на ихъ головы, подступилъ къ намъ съ вопросительною миной. Когда же нашъ приставъ объяснилъ ему кто мы такіе и зачмъ пришли, то онъ очень любезно, но преважно — вроятно для того, чтобы не уронить собственный престижъ въ глазахъ учениковъ — протянулъ намъ руку и сказалъ, что очень польщенъ любезнымъ вниманіемъ, оказаннымъ столь высокими гостями именно его скромной школ. Онъ оказался немножко кривобокимъ и горбатенькимъ, но предобрйшимъ человкомъ, и съ полною готовностью сообщилъ намъ нсколько свдній по интересовавшему насъ предмету. Отъ него узнали мы, что въ город по крайней мр вдесятеро боле мехтебовъ, чмъ медрессе, такъ какъ, кром мечетей, каждый околодокъ и почти каждая улица иметъ свой собственный мехтебъ. Строятся и содержатся эти школы по большей части въ складчину всми жителями улицы или околодка, а иногда на счетъ какого нибудь состоятельнаго ревнителя, и въ этомъ послднемъ случа школа навсегда сохраняетъ его имя въ своемъ названіи. Каждый мехтебъ иметъ не боле одного учителя (мулла), который избирается и приглашается на должность самими обывателями околодка, а еще чаще желающій учительствовать самъ обходитъ обывателей, прося уступить ему школу на сходныхъ для обихъ сторонъ условіяхъ, которыя главнымъ образомъ заключаются въ томъ, что онъ обязуется брать не свыше извстной платы съ родителей за обученіе и безплатно обучать неимущихъ. Правительство въ школьныя дла обыкновенно не мшается и только въ томъ крайне рдкомъ случа, когда на открывшуюся вакансію не находится выборнаго или нанятаго охотника, духовная власть сажаетъ на мсто своего собственнаго кандидата. Разъ, что учитель избранъ, зданіе школы отдается въ полное его распоряженіе на все время, иока онъ занимаетъ свою должность, и онъ пользуется всми правами домохозяина, за исключеніемъ лишь права продажи и вообще отчужденія какъ самаго зданія, такъ и принадлежащей оному земли.
Годовая плата за обученіе мальчика обыкновенно бываетъ не мене одной и не свыше трехъ тиллей, но при вступленіи новаго ученика въ школу родители его, въ силу кореннаго обычая, обязаны сдлать учителю «силяу» — подарокъ, состоящій изъ одного почетнаго халата (сарпай), шелковаго, адрясоваго или бикасабоваго, смотря по ихъ средствамъ, канаусовой или ситцевой сорочки, панталонъ [159] и ичиговъ съ каушами. Эти подарки непремнно сопровождаются достарханомъ, подносимымъ на большомъ поднос и состоящимъ, кром обычныхъ лакомствъ, изъ девяти хлбныхъ лепешекъ (кульчананъ), фунта якъ-чаю и головки сахару, причемъ сахаръ иногда замняется сахарнымъ леденцемъ въ деревянной коробк. Затмъ, тоже въ силу обычая, каждый ученикъ въ четвергъ [160] приноситъ своему учителю гостинецъ, состоящій изъ одного кульча-нана, и этихъ четверговыхъ лепешекъ обыкновенно набирается столько, что мулла можетъ съ избыткомъ питаться ими цлую недлю; ему стоитъ лишь подержать лепешку нсколько минутъ надъ паромъ или горячими угольями, чтобы скушать ее въ совершенно мягкомъ и рыхломъ вид, какъ бы только что испеченную. Боле состоятельные родители прибавляютъ къ лепешк еще и дыню, которая между продуктами питанія занимаетъ въ Бухар весьма видное мсто. Когда ученикъ, благополучно кончивъ азбуку, переходитъ къ изученію Корана, родители его въ ознаменованіе столь счастливаго событія опять несутъ учителю силяу, состоящій изъ достархана и одного халата, и то же самое повторяется съ ихъ стороны послдовательно при переходахъ къ изученію Фарзегайна, Чааръ-Китаба [161] и прочихъ книгъ, входящихъ посл Чааръ-Китаба, въ числ четырехъ сочиненій, въ курсъ начальной школы, [162] равно какъ при начал обученія письму и при благополучномъ окончаніи онаго, а богатые родители дарятъ по халату даже эа каждую хорошо пройденную и выученную наизусть главу Корана (суре). Такимъ образомъ труды учителя оплачиваются очень хорошо, даже роскошно, если взять въ соображеніе неприхотливыя условія мстной жизни, и можно сказать, что родители учениковъ, сверхъ дароваго крова и жалованья, еще и кормятъ его, и поятъ, и одваютъ, и обуваютъ, да и самое званіе учителя кром того пользуется здсь большимъ почетомъ.
159
Сорочки, покроемъ какъ у русскихъ татаръ, съ гладкою грудью и завязками на плечахъ, носятъ здсь только муллы и казіи, и называются такія сорочки куйлюкъ или куйнекъ, въ отличіе отъ яхтакъ, рубахи въ вид халата, длиною ниже колнъ и съ завязкою на груди подъ ложечкой, какую носятъ люди всхъ остальныхъ сословій. Панталоны (штапъ) безъ прорхи, носятся вмсто нижняго блья; служащіе и здящіе верхомъ поверхъ ихъ надваютъ кожаные чембары. Блье у сартовъ шьется изъ русскихъ или мстныхъ бумажныхъ тканей, а у богатыхъ и изъ шелковыхъ, преимущественно изъ канауса.
160
Четвергъ (пеншамбе) у мусульманъ по своему значенію соотвтствуетъ нашей суббот, какъ канунъ, джума, еженедльнаго праздника. Занятія въ четвергъ продолжаются только въ утренніе часы. Предъ
полуднемъ, отпуская учениковъ по домамъ, учитель осматриваетъ предварительно, чисты ли у нихъ ногти и если нтъ, то бьетъ за это по кончикамъ пальцевъ линейкой, затмъ даетъ имъ наставленіе, какъ слдуетъ вести себя благонравному мальчику дома и на улиц и оканчиваетъ общею молитвой (фатиха). Ученики мехтеба, кром четверговъ и пятницъ, освобождаются отъ ученія только въ праздники Рамазана, Курбанъ-байрама и на Новый Годъ; каникулъ же для нихъ не полагается.161
Чааръ-Китабъ — четверокнижіе, заключающее въ себ объясненіе именъ Бога и правилъ религіи (Хакъ), познаніе вры (Биданъ), познаніе преданія (Каликъ-наби) и возвеличеніе Бога (Хамдехадъ); изложеніе на таджикскомъ язык.
162
Въ числ этихъ книгъ находится и сборникъ стихотвореній Гафиза.
Каждый учитель иметъ у себя одного или двухъ помощниковъ (халифе) изъ старшихъ учениковъ, которые занимаются съ остальными во время его отсутствія, приглядываютъ за порядкомъ и репетируютъ съ маленькими заданные имъ уроки. Эти халифе избираются изъ лучшихъ, окончившихъ курсъ учениковъ, которые продолжаютъ свои занятія въ мехтеб только ради практики въ каллиграфіи, но репетиторами они служатъ, такъ сказать, изъ чести, не получая за это никакого вознагражденія.
Полный курсъ мехтеба продолжается семь лтъ, и въ теченіе этого срока вс книги, входящія въ составъ сего курса, должны быть твердо выучены учениками и не иначе, какъ наизусть, «слово въ слово и буква въ букву». Пока это не достигнуто, мальчикъ не можетъ покинуть школу. Часто ученики не понимаютъ изъ заученнаго ни единаго слова, въ особенности Корана, который проходится по-арабски; но пониманія отъ нихъ и не добиваются, въ томъ соображеніи, что поймуть-де и посл, когда подростутъ и станутъ умне, а пока надо-де стараться только, чтобы то, что входитъ въ главнйшія основы мусульманскаго вроученія, навки твердо запечатллось въ ихъ памяти. Обыкновенно поступаютъ въ школу дти съ пятилтняго возраста, причемъ наиболе одаренные памятью кончаютъ курсъ на тринадцатомъ или четырнадцатомъ году жизни, посл чего переходятъ въ медрессе. Учатся вс въ одной комнат, не подраздляясь на классы. Да при такой систем преподаванія оно и ненужно, такъ какъ тутъ главная задача не въ послдовательномъ развитіи способностей ребенка, а въ томъ, чтобы заставить его выдолбить наизусть положенное число книгъ. Поэтому они и долбятъ вс вкуп, но каждый свое, самостоятельно.
Годы мехтеба, можно сказать, самые тяжелые въ жизни учащагося мусульманина, потому что проводя за книгой каждый день, отъ баумдата до шамъ, [163] эти дти освобождаются отъ ученія только по пятницамъ и, какъ уже сказано, не пользуются даже каникулярнымъ временемъ. При такой тяжелой систем ученія можно только удивляться, какъ они ее выдерживаютъ!
Кром мехтебовъ, здсь есть еще начальныя школы и для двочекъ, называемыя биби-халифе или бивсатунъ, гд остаются преимущественно дочери состоятельныхъ родителей. Система обученія та же, что и въ мехтебахъ, но съ тою разницей что здсь главное вниманіе обращается на обученіе грамот по-таджикски и по-узбекски, какъ на наиболе необходимое въ практической жизни, затмъ на изученіе Гафиза и другихъ поэтовъ; религіозная же сторона обученія ограничивается нсколькими необходимыми суре Корана, затмъ Фарзегайномъ и Чааръ-Китабомъ.
163
Намазъ-баумдатъ — утренняя молитва по восход солнца, намазъ-шамъ — молитва предъ захожденіемъ солнца, часовъ въ пять пополудни. Мусульмане въ теченіе дня обязаны творить пять молитвъ. Кром двухъ помянутыхъ остальныя суть: намазъ-пишенъ — полуденная, намазъ-дигеръ — въ два часа дня и намазъ-хуфтянъ — посл заката солнца.
Начальныя школы очень распространены во всемъ Бухарскомъ ханств. Не только города, но каждый кишлакъ, и даже самый бдный, непремнно иметъ свой, особый мехтебъ, а чуть селеніе побогаче, то и два и три мехтеба, и такимъ образомъ въ среднемъ вывод приводится по десяти начальныхъ школъ на одну медрессе. Кром того, каждый городъ иметъ не мене двухъ-трехъ школъ для двочекъ.
Желая видть главную городскую мечеть, я предварительно справился о ней въ книг Н. Ханыкова и на приложенномъ къ ней план города. Тамъ, при перечисленіи мечетей-джумма, такъ сказать, соборныхъ, въ числ восьми, главною изъ нихъ, подъ нумеромъ первымъ, названа Баляндъ и при этомъ (стр. 84) сказано: «сіи послднія (то есть мечети-джумма) вс казенныя и кром первой ни одна не можетъ исполнить того, что законъ требуетъ отъ такой мечети, [164] первая же можетъ помстить тысячъ до десяти человкъ, если не всхъ внутри, то по крайней мр такъ, что имъ всмъ будутъ слышны слова намаза». Основываясь на этомъ свдніи, мы попросили нашего пристава показать намъ месджиди Баляндъ, на что онъ отвтилъ полною готовностью.
164
Законъ требуеть, чтобы главная мечеть города, мстечка или селенiя могла вмстить въ своихъ стнахъ всхъ жителей онаго, дабы вс они одновременно могли совершать общій намазъ и слышать священныя слова Корана. Понятно, что для большихъ городовъ это дло физически невозможное, и потому въ нихъ допускается совмстное существованіе нсколькихъ главныхъ мечетей.
Долго вели насъ разными улицами и переулками, тишину коихъ нарушалъ время отъ времени только дтскій шумъ въ мехтебахъ, но ни торговли, ни бойкаго движенія не замчалось. Это служило прямымъ указаніемъ, что мы все боле и боле удаляемся отъ городскаго центра. Но вотъ наконецъ провожатые наши остановились предъ каменнымъ заборомъ, въ которомъ находилась двустворчатая деревянная дверь, и объявили: «здсь!»
Мы слзли съ лошадей и, пройдя въ дверь, очутились предъ небольшою мечетью, дв стны коей охватывала широкая крытая веранду (айванъ) на рзныхъ деревянныхъ колоннахъ, окаймленная ршетчатою балюстрадой.
Мулла-мутевали, который жилъ на томъ же двор въ отдльной мазанк, отперъ намъ одну изъ тяжелыхъ узорчаторзныхъ дверей и мы вошли въ роскошно отдланную свтлую мечеть, гд мехрабъ (горне мсто), каедра, куполъ, потолки и стны были покрыты мелкими арабесками и надписями изъ отлично сохранившейся мозаики. Полъ и настнныя панели, составленныя въ шашку изъ осьмигранныхъ большихъ и четырехгранныхъ меньшихъ капель синяго (ультрамариноваго оттнка) и темнозеленаго цвтовъ, блистали своею свжестью, словно бы только вчера вышли изъ-подъ руки мастера. А между тмъ вся эта прелесть существуетъ уже третье столтіе и, что всего удивительне, не въ примръ прочимъ успла какими-то судьбами сполна сохраниться въ своемъ первоначальномъ вид, а это здсь величайшая рдкость. Подборъ мозаичныхъ колеровъ и сочетаніе узоровъ съ архитектурными линіями таковы, что ничто не ржетъ въ нихъ глазъ, ничто не выдается, не кричитъ, а между тмъ въ цломъ являетъ собого какой-то мягкій успокоительный колоритъ, назвать который въ точности я не умю: это нчто мечтательное, неопредленное, но необычайно пріятной для глаза. Таково по крайней мр было мое первое впечатлніе, вынесенное изъ непродолжительнаго общаго осмотра. Чтобы въ точности опредлить краски и характеръ деталей, надо было бы разсматривать все это отдльно и подробно; мы же оставались въ мечети не боле десяти минутъ. Но я не жалю объ этомъ: я не знаю ея подробностей, за то цльное сохранилось у меня ея общее впечатлніе, полное неуловимой гармоніи. Десяти тысячъ человкъ однакоже мечеть никоимъ образомъ не могла бы совмстить не только внутри, но и на всей прилегающей мстности. Я думаю, что едва ли бы помстилась въ ней и тысяча. Эта очевидная несообразность навела насъ на сомнніе, точно ли показали намъ Баляндъ, а не какую-либо другую месджиди. Но приставъ, да и вс присутствовавшіе удостовряли, что это именно и есть месджиди Баляндъ и что другой такого же наименованія въ Бухар не имется.
— Но гд же тутъ умщается десять тысячъ народу?
— Нигд, да и не можетъ столько умститься.
— Но вдь это ваша главная городская мечеть?
— Которая? эта?… Нтъ, главную мы давно уже прохали.
Оказалось, что та въ центр города и называется месджиди Калянъ (великая), или иначе Кокъ-гумбезъ (голубой куполъ).
Тутъ только разъяснилось наше недоразумніе, и мы пустились въ обратный путь ко главной, или великой мечети. Пришлось возвращаться почти къ самому Заргеряну, въ сосдств съ коимъ она находится.