В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации

Блегер пишет о сеттинге, который аналитик должен активно гарантировать. Но должен ли аналитик осуществлять произвольные нарушения сеттинга — если это единственный способ мобилизации агглютинированного ядра? Безусловно, нет — отвечают на этот вопрос Блегер и Этчегоэн (1986). Это сравнимо с активацией болезни с целью ее излечения. Но в ходе анализа могут возникать ситуации, когда аналитик будет вынужден разрывать или модифицировать сеттинг по другим причинам (экзистенциальные или профессиональные потребности, болезни и т. п.).

В таких случаях очень важно уделить максимальное внимание тому, что происходит в кабинете аналитика, т. к. появляется возможность вступления в более близкий контакт с агглютинированным ядром и связанными с ним тревогами и защитами.

Кроме формальных разрывов, бывают разрывы по существу. Сюда относятся все те ситуации, в которых психическая готовность аналитика нарушается таким образом, что он сам создает нарушения поля, к формированию которого он причастен.

Разрывов сеттинга аналитиком нужно избегать любой ценой, но необходимо признавать их неизбежность в течение долгого анализа. Психика аналитика не может оставаться постоянной величиной, инвариантой в течение долгих лет, внешние и внутренние события изменяют его психическую готовность анализировать. Психическая доступность аналитика будет существенно меняться в зависимости от переживаемых им скорби, тревоги, болезней, кризисов, депрессии, фрустрации.

Аналитик обязан быть способным в достаточной мере отщеплять эти факторы и максимально препятствовать их вхождению в его кабинет. Но если аналитик занимается не просто «расшифровкой фантазий», то качество его психического функционирования «именно сегодня» проявится на сеансе как составляющая поля. Подобное не должно никогда происходить, но так как это неизбежно происходит, нужно рассматривать данную ситуацию как ценную возможность для метаболизации того, что возбуждается при этом у пациента. Обратимся к примерам обеих ситуаций — разрывов сеттинга по форме и по существу.

Формальные разрывы сеттинга

Приведу несколько примеров, иллюстрирующих эмоциональные ситуации, вызванные отменой мною сеансов из-за короткой болезни или какого-нибудь другого неожиданного происшествия.

Плохое самочувствие «сестры» и двойной удар лошади

Я сообщил Мариелле об отмене двух сеансов, тогда пациентка рассказала мне о том, как было плохо ее «сестре», работавшей практиканткой в адвокатской конторе, когда ей сообщили, что ее трудоустройство откладывается. Слава богу, ее муж вскоре предложил ей работу в своей собственной конторе... Больная мать, когда сестра рассказала ей все это, расплакалась.

Затем она рассказывает мне сон про детей, которым лошадь, лягаясь, переломала ноги, и теперь им предстоит хирургическая операция.

Не своя чашка

Карла спокойно воспринимает новость о переносе сеансов, а затем рассказывает об охватывающем ее ужасе, когда ей приходится пить не из своей чашки или прикасаться к земле без перчаток.

Разорванный диплом Джулианы

Я звоню пациентке, чтобы отменить сеанс в пятницу. В понедельник пациентка жалуется на сильную тревогу, вызванную поведением матери: она не работала как обычно, и пациентка испугалась, что мать заболела.

Я решаю (на основе своего знания о пациентке) следовать за ее текстом, думая, что интерпретация переноса на жестком ходу, чисто транспозитивная, не принесла бы ничего нового. Полезнее было бы собрать те эмоции, которые она пережила в связи со своим беспокойством (в таком случае тревога может получить возможность метаболизации на основе собственного текста пациентки).

Неожиданно Джулиана говорит о своей подруге, которая проходит анализ у доктора X. Моя пациентка окружила ее материнской заботой: та часто жалуется ей на молчаливые паузы, особенно когда разговор касается отношений.

Подумав о том, что, кажется, нарушаю некий кодекс, я чувствую себя обязанным спросить ее, не думает ли она, что и между нами произошло замалчивание вопроса о том, какой смысл для нас имело ее беспокойство по поводу матери, связанное с моим звонком, отменяющим сеанс. «Не думаю... Совсем не думаю, потому-то... и поэтому...» — отвечает мне пациентка, выдавая совокупность аргументов, являющихся для нее весомыми, чтобы оправдать свою тревогу, «которая касалась только матери».

На следующем сеансе Джулиана рассказывает сновидение: она пошла к профессору Y поговорить о своем дипломе, надеясь, что он примет его — казалось, что не должно было возникнуть проблем. Но затем, когда она случайно сдвигает в строящемся доме занавески, разграничивающие разные помещения, появляется изменившийся профессор, рвет диплом и возвращает ей его со словами: «Прочтите и выучите мою книгу».

Я думаю, что комментарии излишни. Подчеркну лишь чувства обесценивания, глубокой обиды (и часто зависти), которые могут активироваться, если «занавески слишком сильно раздвигаются» и на сетчатку глаза пациента падает слишком яркое, нескромное освещение.

Непроходящая скорбь

После отмены сеанса Клаудио снится сон: объявили об утрате, о пропаже дорогого человека, он с болью принял эту новость, сестра подозревала убийство и пыталась провести расследование. Затем был сон о незакрывающемся гробе и непроходящей скорби.

Разрыв барабанной перепонки

Я ненадолго заболел во время особенно плодотворного периода в анализе Карлы.

Когда мы снова встретились, пациентка рассказала мне следующие сны: она сидит на бортике бассейна... затем ныряет вслед за мной... У нее лопается барабанная перепонка... Под водой она выдыхает воздух и сама же вдыхает его; девушка с чемоданом не находит места в ее машине... Она пытается найти ей место любой ценой.

«Замена» Карло

Это плодотворный момент в анализе Карло — ему удалось первый раз найти работу по «замене» кого-то во время рождественских каникул, и тогда он впервые в жизни вошел в контакт с неожиданно спокойной внешней реальностью.

Я звоню в воскресенье, чтобы отменить сеанс в понедельник. Во вторник он рассказывает следующие сны: он сидит в лодке, стремительно несущейся по реке, полной огромных рыб, которые пугают его; он должен подняться по лестнице на кухню, там он находит труп аристократа, практически разложившийся; он боится, его охватывает ужас, затем он думает, что труп нужно похоронить и написать некролог. Он находится в доме, из которого собирается уехать отдыхать, сначала он отказывает ребенку и щенку, не желая брать их с собой, но потом меняет принятое решение, и они уезжают все вместе.

Эти сны можно рассматривать как свидетельство аффективных сдвигов в период, когда его психическая ситуация претерпевала радикальную реконфигурацию. Так их рассматривал и сам Карло: он идет на реку удить рыбок-чувства, которые уже не сплетены все вместе в конфигурацию «хижины чувств» (из другого сна). Скорбь по утраченной идентичности аристократа и обращение к мысли о смерти или, во всяком случае, об окончании анализа (первая работа и «работа вместо меня»). «Укрощение» чувств — переживание нежности и привязанности в атмосфере простой семьи, похожей на ту, что описана в романе Манцони «Портной».