В лабиринтах памяти

Ее тихие горячие стоны сводят с ума, и вампир чувствует, как первая легкая волна экстаза накрывает его, заставляя ускорить движения. Он скользит ладонью к низу девичьего живота и большим пальцем потирает напряженный комочек, продолжая вбиваться в нежное тело. От его прикосновений Еву начинает мелко трусить, и через мгновение Элайджа чувствует, как жаркое лоно сжимается вокруг его члена, и девушка кричит от накрывшего ее наслаждения, тем самым увлекая его за собой.

Ева обессиленно опускается на подушки, и Элайджа накрывает собой ее дрожащее тело, покрывая поцелуями тонкие плечи.

— Моя птичка, — шепчет он между поцелуями, — я тебя никуда не отпущу. И оторву голову этому слащавому докторишке, если он бросит на тебя еще хотя бы один взгляд.

— Ты жуткий ревнивец, Элайджа, — откликается девушка, и вампир понимает, что она улыбается.

— А ты — маленькая распутница, — смеется он, — по всему выходит, что мы идеальная пара.

И Ева соглашается.

========== Часть 11 ==========

Ева проснулась от прикосновений мужских ладоней, плавно скользящих по ее телу, не пропуская ни одного изгиба. Она медленно подняла веки, и ее взгляд тут же встретился с темными прищуренными глазами Элайджи, на лице которого играла тонкая улыбка.

— Привет, птичка.

Ева на мгновение замерла, но в следующий миг перед ее глазами поплыли картины происходящего несколько часов назад, и нежные щеки девушки стали пунцовыми.

— Так мило краснеешь, — ласково проговорил Элайджа, касаясь кончиками пальцев контура алых губ, — даже не скажешь, что ты прошлой ночью сама…

— Прошу, прекрати, — прервала его девушка, поднимая на вампира свои бездонные глаза.

— Мне нравиться, что ты такая страстная, моя птичка, — склонился к ее лицу Элайджа, прикасаясь губами к горящим щекам, — невинная и распутная одновременно.

С этими словами он приник к ее нежной шее, выводя на ней языком замысловатые узоры. Ева попыталась отпрянуть, но вампир придвинулся к ней теснее, сжимая ладонями округлые ягодицы.

— Я хочу тебя, птичка.

— Мы ведь всю ночь… — попыталась возразить девушка, но Элайджа не дал ей договорить, накрывая пухлые губы жарким поцелуем.

Ева уперлась ладонями в широкую грудь, и тогда он, нехотя, отстранился от нее, вопросительно заглядывая в черные глаза.

— Что такое, милая?

— Мы… — выдавила из себя Ева, — столько раз… и я … я ведь могу…

— Забеременеть?

Девушка кивнула, прикусывая губу.

— Нет, птичка, — тихо ответил ей Элайджа, — у меня не может быть детей.

— Но почему? — распахнула глаза Ева.

— Это долгая история, — глухо проговорил вампир, — когда-нибудь я расскажу тебе.

Он опустился на подушку, выпуская девушку из объятий, и тогда Ева сама прижалась к нему, скользя ладонями по широкой груди.

— Мне очень жаль, — только и смогла проговорить она, нерешительно поднимая на него погрустневшие глаза, — прости, что я…

— Твоей вины в этом нет, птичка, — спокойно отозвался Элайджа, — что ты хочешь на завтрак?

— А ты умеешь готовить? — вскинула бровь Ева, радуясь перемене темы разговора.

— Сомневаешься во мне? — сузил глаза вампир.

— Ну, что ты, — невинно улыбнулась девушка, — вовсе нет.

— Ладно, недоверчивая птичка, — вернул ей улыбку Элайджа, — придется тебя разубедить.

С этими словами, вампир поднялся с постели, и, не стесняясь своей наготы, направился в ванную комнату. Ева проводила его взглядом, любуясь крепкой фигурой, после чего откинулась на подушки, прикрывая глаза.

Совсем не этого она ожидала, когда шла вчера вечером в дом Элайджи. Не того, что его поцелуи и ласки настолько сведут ее с ума, что ей придется врать брату о том, что ее работодатель болен, и она вынуждена остаться с ним на ночь. И тем более не того, что сама будет просить его не останавливаться, брать ее раз за разом, пока они не заснут полностью обессиленные.

Но Ева больше не видела смысла врать самой себе. То, что она чувствовала к Элайдже было ни чем иным как…

Сумбурные мысли прервал объект ее мечтаний, выходящий из ванной в одном полотенце, низко висящем на бедрах.

— А ты не хочешь освежиться, птичка?

И темные глаза выжидающее застыли на ее лице. Девушка прикусила губу, не решаясь откинуть простынь.

— Ты что же, стесняешься меня, Ева? — нарочито удивленным тоном проговорил Элайджа, делая шаг к постели.

— Я…

— У меня отличная память, птичка, — прервал ее вампир, касаясь тонкой простыни, — и я вряд ли смогу забыть твои идеальные груди, родинку на правом бедре, попку, будто созданную для моих ладоней…

— Элайджа…

— Тебе нечего стесняться, Ева, — не обращая внимания на ее смущенный возглас, продолжил мужчина, — ты прекрасна.

И он потянул на себя простынь, обнажая девушку.

— Иди ко мне.

Ева судорожно вздохнула, слыша, как голос Элайджи становится низким, требовательным.

Очень медленно она поднялась с постели, и сделала осторожный шаг в его сторону, глядя в горящие темные глаза. И сама не поняла, как через мгновение оказалась в крепких объятьях.

— Я думаю, завтрак немного подождет, птичка, — хрипло проговорил Элайджа, сжимая точеные бедра, — я, пожалуй, не прочь еще раз принять душ.

С этими словами, он подхватил Еву на руки, и направился в ванную комнату. Едва они оказались в душевой кабине, вампир прижался к узкой девичьей спине, и его ладони скользнули вверх, накрывая затвердевшие вершинки налитых грудей. Ева откинула голову ему на плечо, принимая ласки, и Элайджа, почувствовал, как округлые ягодицы вплотную прижались к его возбужденному члену.

— Хочу тебя, — глухо выдохнул он в маленькое ушко.

— И я хочу тебя, — отозвалась Ева, подаваясь навстречу мужским пальцам, спустившимся к низу ее живота.

От ее тихих слов с губ вампира сорвался глухой рык, и Элайджа мягко надавил на узкую спину, заставляя девушку прогнуться. Не в силах больше сдерживаться, он одним толчком вошел в нее, и Ева подалась ему на встречу, шире разводя дрожащие бедра. Раз за разом вампир наполнял ее собой, вбиваясь в нежное тело, пока тесное пульсирующее лоно не сжало его член, и острый обжигающий экстаз не накрыл его с головой, погружая в темноту.

Прошло несколько минут, прежде чем они оба смогли выровнять дыхание, приходя в себя, и Элайджа потянул Еву под теплые струи воды. Теперь его ладони скользили по ее телу нежно, почти целомудренно, смывая следы их бурного соития.