В лабиринтах памяти

— Ты порвал мое белье, — напомнила вампиру девушка, когда он мягко промакивал ее тело полотенцем.

— Разве оно тебе нужно, птичка? — хотел отшутиться Элайджа, но видя как Ева хмурит тонкие брови, продолжил, — я куплю тебе новое, любовь моя. Все, что хочешь.

— Дело вовсе не в этом, — откликнулась Ева, поднимая на него черные глаза, — как я пойду домой?

— Ты не пойдешь, — просто сказала мужчина, не отводя пристального взгляда от ее растерянного лица.

— А как же Себ?

— Придет сюда.

— Элайджа, — начала было Ева, но мужчина перебил ее взмахом руки.

— Я же говорил тебе, что хочу, чтобы ты жила здесь. Я не желаю зажимать тебя в темных уголках лишь в те часы, когда ты приходишь сюда делать уборку, — твердо проговорил Элайджа, не отрывая от нее глаз, — ты моя, птичка. И должна спать в моей постели.

— Это не игра, — тихо отозвалась девушка, тяжело вздыхая, — я не хочу, чтобы брат считал меня шлюхой, которая греет твою постель.

— Ева! — недовольно свел брови Элайджа, качая головой, — я бы никогда не стал жить со шлюхой. Так же как и ты — никогда ею не была. Я не очень силен в современной терминологии. Но я точно знаю, чего хочу. Назови это как угодно, только будь со мной.

— Ты предлагаешь мне стать твоей… девушкой? — расширила глаза Ева.

— Скорее женщиной, — усмехнулся вампир, — но смысл ты уловила правильно. И давай забудем о том, что было. Я просто помог тебе в трудную минуту. Как своей будущей девушке.

— Я подумаю над твоим предложением, — невинно улыбнулась Ева, щуря свои бездонные глаза.

— Мне послышалось, птичка?

— Вовсе нет. Просто я должна быть уверена, — продолжила она дразнить Элайджу, — вдруг тебе опять взбредет в голову пригласить Мари.

— Да ты ревнуешь, Ева? — с довольной улыбкой проговорил вампир, — или никак не можешь забыть, как в первый раз увидела мой…

— Элайджа!

— Ну, прости, прости, моя маленькая птичка, — рассмеялся мужчина, — ты сама начала. Идем завтракать?

Ева подняла на него свои черные глаза, недовольно дуя губки, и Элайджа не в силах сдержать свой порыв, привлек упирающуюся девушку к себе, покрывая легкими поцелуями ее лицо.

— Не злись, любовь моя, я и думать забыл о Мари. Для меня существуешь только ты.

Но не успела Ева сказать и слова в ответ, как со стороны двери раздался мелодичный обманчиво-мягкий мужской голос.

— А вот тут ты ошибаешься, брат мой. Пора тебе воссоединиться с семьей.

========== Часть 12 ==========

Элайдже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за его спиной. Слишком часто он слышал во сне этот хриплый баритон, и безупречная память вампира не подводит его и на этот раз. Вот только худощавый сероглазый мужчина обращался лишь к златовласой девочке и никогда не говорил, что он его брат.

— Кто ты? — вихрем приближается к незнакомцу вампир, сжимая пальцами его горло.

Ева замирает, не веря своим глазам, пытаясь дрожащими руками укутаться в простыню.

— Что… что происходит, Элайджа? — только и может выговорить она испуганным голосом, — как ты…как ты это сделал?

— Не пугай свою шлюшку, брат, — лениво отзывается сероглазый мужчина, и совершенно без усилий высвобождается из захвата Элайджи, отступая в сторону, — не сказал ей, кто ты? Кто мы?

— Не смей так ее называть, — цедит вампир, и Ева с замиранием сердца видит, как на его красивом мужественном лице начинают змеиться темные вены, — кто ты такой?

— Твой брат, — охотно отвечает тот, — Клаус. Впрочем, ты в своей старомодной манере любишь называть меня Никлаус. Ты меня не помнишь, потому что Марсель заставил тебя забыть всю нашу семью. Мы вынуждены были расстаться, спасая мою дочь. Твою племянницу Хоуп. Но теперь Фрея, это, между прочим, наша старшая сестра, нашла способ решить эту…проблему. И семья Майклсонов может вновь воссоединиться. Всегда и навеки, Элайджа. Поэтому, внуши этой милой девчушке забыть о нас, или убей, на твое усмотрение, и идем со мной.

— Я тебе не верю, — глухо выговаривает Элайджа, глядя на лениво улыбающегося Клауса, — я бы не смог бросить свою семью.

— Вот тут ты прав, брат мой, — кивает гибрид, — ты и не мог. Ты ведь слишком любил Хоуп. И Хэйли.

— Хэйли? — сводит брови вампир, и в его голосе уже нет былой твердости.

— Мать Хоуп. И твою… бывшую возлюбленную.

Элайджа чувствует, как после этих слов, стоящая за его спиной Ева начинает мелко дрожать. Он поворачивается к ней, притягивая девушку к себе, мягко касаясь ее спутанных волос.

— Все хорошо, птичка.

— Не стоит обнадеживать девочку, Элайджа, — усмехается Клаус и на его лице появляются милые ямочки, — Марсель и Ребекка уже едут сюда. Через несколько часов ты все вспомнишь, и сам захочешь поехать со мной в Новый Орлеан. Поэтому прекрати этот театр абсурда. Отпускай девчонку. Ну, или дай мне ее выпить.

— Ты к ней и пальцем не прикоснешься.

— Ты что же даже не пил ее? — закатывает глаза Клаус, — только трахал?

— О чем он говорит, Элайджа? — дрожащим голосом спрашивает Ева, поднимая на вампира испуганные глаза, — что значит «не пил»?

— Ну же, скажи, братец, — улыбается гибрид, — ей все равно придется стереть память.

— Элайджа… — расширяет глаза Ева, — что…что происходит?

— Ты трахалась с вампиром, дорогуша, — отвечает за брата Клаус, наслаждаясь страхом вспыхнувшем в глазах девушки, — с первородным вампиром, если быть точнее.

— Я… о небеса… что за чушь…

Но подняв глаза на Элайджу, она понимает, что сероглазый мужчина говорит правду. И мелкие детали, вроде невероятной силы, скорости, острого слуха, невозможности иметь детей, складываются в одну ясную картину. Ева дрожит, пытаясь вырваться из мужских объятий.

— Отпусти, я… О, боже, как такое вообще возможно? Кто вы такие?!

Элайджа не выпускает девушку из своих рук, обхватывает ладонью ее испуганное лицо, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Все хорошо, Ева, — медленно говорит он, — я тебе все объясню. Никто не причинит тебе вреда, клянусь. А сейчас тебе лучше пойти домой.

— Хотя бы сотри ей память! — вмешивается Клаус, делая шаг в сторону брата.

— Жди меня, Ева, — уверенно говорит Элайджа, глядя в бездонные черные глаза, не обращая внимания на недовольство гибрида, — я скоро приду. Не открывай никому дверь. Все будет хорошо, птичка. Ты мне веришь?