В львиной шкуре (продолжение - 2)

Рассказывая об ужасных событиях, купцы больше всего сожалели о том, что теперь никогда не смогут вернуть утраченного имущества. Уже находясь далеко от Ревеля, они ясно увидели громадный столб дыма, поднимающийся к небу. Стало понятно: приспешники сатаны подожгли город. Возвращаться туда в ближайшее время никто не хотел. А вскоре поползли слухи, что его окрестности наводнили шайки разбойников и мародёров. От всех этих новостей Рига замерла в тревожном ожидании, а вдруг и она окажется жертвой бездушных монстров? Город-то портовый… А тут тревоги добавили новые беглецы. Они бежали из Паланги. Её постигла участь Ревеля. Корабли под знамёнами шведского короля атаковали город ранним утром и устроили кромешный ад, разрушая пушечным огнём городские стены, здания, церкви… В общем, их рассказы почти во всём совпадали с рассказами Ревельских очевидцев.

Однако время шло, но никто не нападал. Зато пришло официальное подтверждение, что в битве у Кобыльего Городка, принадлежащего Псковской республике, погиб магистр Ливонского Ордена Бернхард фон дер Борх, а вместе с ним два комтура, сто пятьдесят рыцарей и четыреста тридцать семь солдат. Остальные пропали без вести или взяты в плен. По этому поводу в Кёнигсберг великому магистру Тевтонского ордена Мартину Трухзесу фон Ветцхаузену отправлен официальный запрос, где спрашивалось: считать ли действия погибшего магистра, напавшего на псковские земли, самостоятельной разбойничьей выходкой или они одобрены свыше? Если разбойничьи действия одобрены свыше, то Псковская республика будет вынуждена объявить Ливонскому ордену войну. А если нет, то пусть Орден возместит все материальные затраты, нанесённые магистром Псковской республике. За действия своих собратьев нужно отвечать… Это заявление было зачитано на центральной площади Риги, а так же в других городах Ливонского ордена. Зачитывали его отпущенные из плена священники, выполняя тем самым обязательное условие своего освобождения.

Подобный запрос был так же отослан Великому князю Литовскому и королю Польскому Казимиру IV, потому что великий магистр Тевтонского ордена считался его вассалом. В запросе интересовались, знает ли король о разбойничьих нападениях или нет? А дальше текст слово в слово повторялся, как и в послании к великому магистру. Правда, рижан об этом в известность уже не ставили. Зато в известность поставили Римского Папу. Ему отослали длинное и слёзное письмо, в котором описывались все злодеяния магистра Ливонского ордена, совершённое им, скорее всего, с поддержки короля Польши и великого магистра Тевтонского ордена. Псковичи (?) особо упомянули, что в то время, когда османское нашествие угрожает всему христианскому миру, европейские правители, нарушая все божьи заповеди, устраивают бесчинства не достойные их высокого положения. А в конце спрашивалось: "Так с кем же бороться, против кого наставлять христианскую паству? Против турок, или против тех, кто тоже считает себя христианами?"

Копии всех трёх посланий были отправлены Ивану III, чтобы Великий князь находился в курсе происходящего. А Курицын к этим посланиям прибавил ещё свои донесения, описывая в них события, приведшие к разгрому ливонского войска, а так же чем экспедиционный полк из Южной Империи занимается вообще. А полк, отдохнув неделю возле Кобыльего Городка, в течение которой успел разобраться с трофеями, пленниками и отпраздновать грандиозную свадьбу, отправился в Псков. Псковичи, воодушевлённые неожиданным поражением немцев, предложили совершить ответные рейды на ливонскую территорию. Однако воевода русичей данное предложение отверг — не было у него такого приказа. Зато посоветовал написать и отправить столь необычные послания известным адресатам. И не просто посоветовал, но и смог убедить псковское боярство поступить именно так, используя в качестве довода очень странное выражение: "Чем больше бумаги, тем чище жо…", ссылаясь при этом на какого-то маршала…

Великий князь, не смотря на большую занятость и нервозную обстановку, вызванную нашествием ордынцев, стремящихся переправиться через Оку и вторгнуться в Московские земли, к донесениям из Пскова отнёсся со всем вниманием. По ним выходило, что не очень большой полк смог разгромить противника, который превышал его по численности чуть ли не в десять раз. Мало того, русичи при этом не потеряли ни одного воина. Правда, что там произошло на поле боя, дьяк рассказать не мог, так как был оставлен с обозом вдалеке от основного места события. К тому же бой происходил ночью. Курицын слышал только пушечные выстрелы. Зато днём увидел такое… Лагерь ливонцев представлял из себя сплошное пепелище. Как русичи смогли это сделать — непонятно. В плен же к ним попало две тысячи человек, которых они намерены отвезти в свою страну. В конце донесения дьяк интересовался, какие будут дальнейшие указания для экспедиционного полка? Прежде чем решить данный вопрос, Иван III внимательно прочитал послания к великому магистру, к королю и к Римскому Папе. Ознакомившись с бумагами, он искренне подивился наглости русичей, потому что понимал, сами псковичи такого написать не могли. Ума у них на это не хватит. Конечно, великий магистр и король полученными посланиями, скорее всего, подотрутся. Или ответят, что знать ничего не знают, а по поводу материальных претензий вопрос вообще не к ним. Однако самолюбие будет уязвлено — не знают, что происходит на землях, которые находятся в их вассальной зависимости? А ведь они знают, очень даже знают, особенно Казимир IV. Так что попортит бумага ему настроение. Интересно, и чего он решит предпринять?..

Не знал Иван III, что король ничего не захочет предпринимать. В начале августа на земли Литовского княжества напали мурзы Менгли Герая. Они не ввязывались в сражения, не осаждали города… Они просто грабили. Налетят на село, похватают людишек в плен, подожгут всё вокруг и уносятся прочь. И где их ловить? Единого войска не существовало. Зато по всей Подолии безобразничали десятки татарских легкоконных отрядов, способных без особого труда уйти от любой погони. В такой ситуации король был скован по рукам и ногам. Куда тут посылать войско, когда под боком горит? А ещё Московский князь не знал, что богатый торговый город Паланга, приносящий королю немалый доход, подвергся нападению, в результате которого оказался полностью разрушен. Короче, били Казимира и с юга и с севера. Не до Москвы ему было, не до Москвы. Тем более вассалы начали пренебрежительно поглядывать в его сторону, как внутренние, так и внешние. Хотя у внешних тоже начались дрязги. За короткое время погибло слишком много высокопоставленных людей, и между рыцарями Ливонского и Тевтонского ордена началась борьба за вакантные должности. А тут ещё Дания и Швеция не остались в стороне. Разрушение двух городов очень больно ударило по Ганзе, нарушив хорошо отлаженную годами торговлю. И этим не могли не воспользоваться. На южном побережье Балтийского моря начался передел собственности…

Пытались ли разобраться, кто устроил нападения? Попытались. Возле Ревеля и Паланги нападавшие потеряли по одной каравелле. Первая села на мель, повредив себе днище, а вторую умудрилась подбить береговая артиллерия города, из-за чего та завалилась набок и лишилась возможности плыть. Правда, сами артиллеристы прожили после этого не долго. Приятели подбитой подруги разнесли их в пух и прах… Так вот, оба корабля оказались португальской постройки, а карты, документы и флаги с гербами, найденные в их трюмах, указывали на шведов. Две пушки, брошенные на пристани Ревеля, из-за того, что у них вспучились стволы от переизбытка порохового заряда, тоже принадлежали португальским мастерам. Однако, как утверждали очевидцы, ожившие мертвецы, напавшие на оба города, отдавали команды на немецком языке. Но опять же, на подбитом корабле были обнаружены три трупа светловолосых мужчин. Все в дорогих доспехах и дворянских платьях. Документы, обнаруженные при них, указывали, что они датчане. И кому предъявлять претензии? А корабли, с ожившими мертвецами, как появились внезапно, так же внезапно и пропали, оставив после себя лишь развалины двух городов и массу слухов, один страшнее другого, усугубляемые действиями пиратов, которых тоже хватало в здешних водах.

Как было сказано выше, Иван III ничего про эти события не знал. Он думал, как поступить с экспедиционным полком из Южной Империи? По всему выходило, что лучше держать его поближе к столице. Все попытки хана Ахмата переправиться через Оку успешно отбиты. Князь Даниил Холмский, поставленный руководить московскими ратями, со своей задачей справлялся прекрасно. Плюс ему в этом очень помогла новая секретная служба, возглавляемая дьяком Фёдором Васильевичем Курицыным, которая при помощи световых сигналов передавала вести на большие расстояния. Враг не успевал подойти к бродам, а его там уже ждали московские рати, усиленные пушечным нарядом. В результате ордынцы несли большие потери. Однако решающего сражения пока не было. Так же оставался нерешённым вопрос с братьями Великого князя. Они продолжали мутить воду, рассылая по городам крамольные грамотки…

Хан Большой Орды тоже не спешил дать решающего сражения. Все попытки его войск перебраться через Оку — были всего лишь разведкой боем. Он шёл к границам с Литвой, чтобы там, объединившись с Казимиром IV, ударить по Ивану III. Ахмат понимал, что сильны стали московские рати. И даже если он их разобьёт в одиночку, то сам потеряет не мало… Тут-то быстро найдутся шакалы, готовые напасть на ослабевшего барса. Хан шёл к Калуге…

Тем временем, наступил сентябрь 1480 года. Андрей Большой и Борис Волоцкий всё лето просидели в Великих Луках, занимаясь грабежом близ лежащих окрестностей. Так же они через своих послов пытались выцыганить у старшего брата побольше плюшек. Но тот, сделав в самом начале небольшую уступку, от которой мятежники пренебрежительно отказались, тоже закусил удила: "Если каждый начнёт торговаться с Государем, то, что это за Государь? Такому впору в купцы подаваться". Короче, Иван III прекратил с братьями всякое сношение. Казимир IV тоже внятных ответов не давал. Он лишь прислал незначительное посольство с мелкими дарами, которое больше старалось вынюхать, что да как, а так же предоставил жёнам обоих князей убежище в Витебске. Ощутив себя в политической изоляции и поняв, что на их капризы забили большой и толстый, мятежники сами начали искать способы стать нужными. Находясь в двухстах километрах от Пскова, они скоро прознали, что туда пришли войска императора Южной Империи и разгромили немцев.

— Андрей, ты слышал? — Борис зашёл в горницу, где в гордом одиночестве скучал его брат, и поставил на стол бочонок вина. — Император южных земель войско прислал, оно ливонцев в пух и прах разбило!

— Вот как! — встрепенулся Андрей, а вместе с ним всколыхнулись язычки пламени на свечах, что освещали комнату. — Откуда такие вести?

— Из Пскова, — выдохнул Борис и плюхнулся на скамью напротив брата.

— Неужели купцы пожаловали? Всё лето никого не было…

— Нет, не купцы, — махнул тот рукой и откупорил дубового пузана. — Скоморохи проездом. От них новости.

— И где они?

— На постоялом дворе разместились. Я как раз оттуда, — ответил Борис, и принялся разливать вино себе и брату.

— Чё сам-то? Может кликнуть кого?

— Зачем посторонние уши?

— Действительно, — хмыкнул Андрей. — Так, значит, император нашему Ивану помощь прислал… А большое войско?

— Говорят, что сотен пять, не более.

— Такое маленькое? — удивился Андрей. — У нас с тобой на пару ратных людей в десять раз больше будет.

— Мало того, у них всё войско из пешцев состоит, — неприятно осклабился Борис.