В начале жатвы

— Как же он очутился здесь? — удивился Тодорка.

— А он вначале, сынок, выбился из-под земли, потом побежал в низинку, откуда трубы проложены к фермам, потом обогнул поле, а теперь пересек дорогу настоящим рвом и бежит себе дальше по лужку, — пояснил отец. — А ров этот, сынок, уже глубокий, тебе по шею. Здесь летом часто бреднем ловят рыбу.

— Вот так ключик, — удивился Тодорка. — Какой же он хитрый.

Отец улыбнулся, хотел сказать еще что-то, а потом посмотрел-посмотрел на Тодорку и смолчал, стал подгонять лошадь.

И снова они поехали молча. Переехали луг, взобрались на взгорье, и отсюда Тодорка увидел впереди, в стороне от дороги, большую ветряную мельницу, которая не работала, потому что еще не убрали рожь, а за ней виднелась деревня, но не такая, как их, без красивых ферм, так что Тодорка не очень уж любовался ею. Рядом с деревней рос картофель, а дальше, когда проехали немного, цвел лен — от края и до края.

Пели жаворонки. Порхали перепелки. Оводы и мухи садились даже на поклажу. Лошадь мотала гривой, фыркала, все время отмахиваясь своим длинным хвостом. Было жарко, духмяный воздух щекотал в горле.

Тодорка вначале облокотился, потом склонился на бок и неожиданно уснул. Снилась ему родная деревня, березовая роща, ключик-живица и сверстники, игравшие в кустах под вербами.

Потом в памяти всплыл ров, который, оказывается, был тем же родничком. Тодорка сообразил, что он бессовестно спит, в то время как интересное путешествие продолжается, и решил проснуться. Однако проснуться он никак не мог, хотя и силился это сделать. И, вероятно, еще долго проспал бы, если б отец случайно не толкнул его.

Ни деревни, ни мельницы не было видно. Теперь они ехали лесом, таким густым и большим, что о березовой рощице возле двора можно было совсем забыть. Тодорка увидел на дереве красивую пеструю птицу, которая все время стучала клювом по стволу дерева, не обращая на них внимания. Он сразу догадался, что это дятел, — его он видел на рисунках в книжках, которые ему приносили отец и сестра. В лесу стоял гам. Много было сорок-щебетух, а одна чуть не долетела до воза, но испугалась и повернула обратно в лес.

Могучие дубы протягивали навстречу Тодорке свои зеленые ветви. Захотелось соскочить с подводы и пойти в лес, но лошадь все бежала и бежала трусцой. Лес начал расступаться, впереди показалась гать, за гатью снова потянулся лес, опять поле, и Тодорка спросил:

— Скоро уже бабуся, тата?

— Нет, не скоро, — ответил отец. — Мы приедем к ней под вечер, а теперь только часов двенадцать.

Неожиданно они начали взбираться еще на одно взгорье. Взгорье было такое высокое, что его смело можно было назвать и горой. Лошадь едва тащила подводу. Отец соскочил с подводы, чтоб лошади было легче, и пошел по обочине дороги. Тодорка также захотел слезть, но отец заметил это и строго сказал:

— Сиди на возу.

Ничего не оставалось, как послушно сидеть и завидовать отцу, пока не взобрались на гору. Зато с горы как мчались! Весь свет, вместе с небом, полями, какими-то постройками и деревьями на горизонте, замелькал и закружился. Колеса сами катились, лошадь едва поспевала перебирать ногами. Даже оводы и мухи на время отстали, жара стала не такой нестерпимой, потому что ветер все время дул в лицо. Но это удовольствие, к большому сожалению, скоро кончилось, лошадь сдержала свой бег — колеса больше ее не подгоняли — и пошла медленно. Тодорка с сожалением посмотрел на гору. Она по-прежнему возвышалась на своем месте, и чем больше рассматривал он ее, тем дальше и дальше она отходила и будто говорила своим видом: «Покатала я тебя, Тодорка, и хватит. Пусть другая гора теперь тебя покатает. А я уже не сделаю этого, потому что ты отъезжаешь все дальше. От меня до тебя уже большая дорога и будет еще большая...»

А лошадь шла и шла.

Тодорка посмотрел вперед и увидел еще более интересное. Впереди был мост. Не такой, какой они переезжали, а длинный, широкий, с высокими перилами. Под мостом текла небольшая речушка. По ее травянистым берегам бегали голые ребятишки. Многие купались. В стороне от них, под лозовым кустом, сидел человек в очках и удил рыбу. На другом берегу реки была деревня. Гуси стаями ходили по лужку возле речки.

До Тодорки долетал смех детей и плеск воды.

—Ой, татя, речка! — радостно закричал Тодорка, и ему также захотелось раздеться и искупаться.

— Речка, — ответил отец. — А если б ты знал, какая это речка...

— Какая? — опросил Тодорка

— Да это все тот же наш ключик-живица. Вот выбежал он из березовой рощи, обогнул поля, стал рвом и перебежал дорогу. Потом обогнул еще не одно поле, потом снова лес, который проезжали, потом горку. По дороге к нему присоединилось еще много ручейков и рвов, и вот видишь — стал уже речкой. Уже в нем купаются и рыбу ловят. А называется речка — Добасна.

— Давай и мы, тата, искупаемся.

Но отец отрицательно покачал головой:

— Нет, сынок. Мы едем по делу, нам нужно торопиться.

Тодорка хотел заплакать, но почему-то раздумал. За речкой проехали еще один лес, за ним было поле, на котором рос клевер. Вдоль дороги тянулся сад. Стало еще более жарко, лошадь, вся мокрая от пота, шла неохотно. Перед небольшими пригорками она пробовала даже останавливаться.

— Устала, бедняга, — сочувственно сказал отец, второй раз соскочил с подводы и пошел рядом. Тодорка тоже устал и уже не думал слезать.

Шуршал песок под колесами. Часто встречались автомашины. И чем больше уставал Тодорка, тем длиннее казался этот путь и медленнее тянулось время. Одурманивали запахи полей, лугов. Все пестрело перед его глазами, и сам воздух дрожал, переливался над полями. Временами доносился гул трактора, который тянул по полю комбайн, грузовик мелькал среди ржи по полевой дороге.

Потом начался спуск в низину. Это была широкая низина, непохожая на все те, которые они проезжали. И справа, и слева от дороги были селения, за ними виднелась река, дальше, до самого горизонта, раскинулись луга, и только уже за ними блестел на солнце песчаный бугор с редким лесом.

— Вон за рекой до самого леса луга, — сказал отец. — Там мы будем сено косить. А бабуся твоя живет вот в той деревне, — и он показал рукой.

Тодорка увидел большое селение с фермами, ветряными двигателями, с домами, которые выстроились в два ряда, с колодцами и высокими деревьями — тополями. Где-то там жила бабушка Авдуля, которая сегодня совсем и не ожидала его.

— А река эта, — говорил дальше отец, — та самая Добасна, все тот же наш ключик. И ты уже ее не перейдешь вброд и не переплывешь, по ней плавают в лодках. Она глубокая, и если ты будешь купаться, то остерегайся опасных, глубоких ям — омутов, — в них утонуть можно.