В ночи

Джонни тем временем забрался на водительское сиденье машины, под которой прятался. Той самой, в багажнике которой стояли бочки с кровью. Видимо, руки его тряслись от страха, он никак не мог совладать с ключами, стартер чихал и скрипел. Наконец, двигатель завелся и мерно заурчал, вспыхнули фары, на миг ослепив Анжа.

– Нэ тот афтомобил, – сказал блондин. – Он наш, бошки наши.

Только что их было четверо, один мгновенно куда-то исчез. За машиной, сообразил Анж, обходит вокруг. Сейчас или заберется в кабину к Джонни, или обойдет с фланга самого Анжа. Другие кровососы вышли из оцепенения, сделали шаг к человеку.

– Так что вы предлагаете? – Анж пытался их заболтать.

– Ты и тфой друх бэры наш афтомобил, што стоит на улыцэ. Этот афтомобил остаф. Мы фас нэ тронэм, обэшшаю. Оттай нам шистого и профалифай, шэловэк.

Они приближались. Блондин, не мигая, в упор уставился Анжу прямо в глаза, будто гипнотизировал. От этого взгляда по спине полз холод. Двое других, двигаясь изящно и грациозно, как коты, заходили с двух сторон. Четвертого не было видно.

Черта с два они дадут им уйти. Заговаривают зубы, а как только дашь слабину, навалятся и разорвут на части. Действовать надо быстро. Анж посмотрел на урчащую машину, где за стеклом кабины было видно бледное перепуганное лицо Джонни, подмигнул другу. Потом он сделал то, что, возможно, спасло ему жизнь. Нажал на спуск, сделав один короткий выстрел.

Круглолицый, «чистый», взвыл от боли. Пуля прошла навылет, кровь брызнула, быстро окрасив красным живот пленника и перед его светлого костюма. Упыри завизжали, глядя, как впитывается в землю их драгоценная влага. Все заняло меньше секунды.

Джонни тронулся с места, Анж на ходу запрыгнул в раскрытую заднюю дверь, уволакивая за собой раненого чистого. Машина покинула склад, скользнула по доскам пирса и, набирая ход, помчалась прочь. Подальше отсюда.

Перед смертью ребята Испанца успели закрепить бочки в багажнике ремнями и теперь те только чуть заметно покачивались, когда машина петляла и тряслась на ухабах. Внутри них булькало и плескалось.

– Вы за это ответите, ублюдки! – ревел от боли круглолицый, зажимая рану на животе, лежа в просторном багажнике, зажатый между бочками и стенкой авто. – Слуги господина не успокоятся, пока не вернут своего. Они доберутся до вас и повесят на собственных кишках. Вы будете умирать долго… дооолго…

Он закашлялся и сплюнул себе на грудь кровяной сгусток. Анж склонился над ним и с силой упер дуло автомата ему в щеку.

– Закончил? А теперь буду говорить я. Точнее спрашивать, а ты будешь отвечать, как миленький.

– Пошел ты…

Кулак Анжа впечатался ему в лицо, свернув на бок нос. На подбородок хлынули две темных дорожки.

– Кто ты, мать твою, такой? Как ты оказался на складе?

– Пошел т…

Еще удар.

– Говори, выродок!

– … на хер…

Анж выстрелил ему в колено. Ублюдок завертелся от боли волчком, стал биться затылком в дубовую бочку, к которой прижался спиной. Рычал и скулил сквозь зубы, через которые пузырилась кровавая пена.

– Будешь говорить?

– Зачем тебе это знать, громила?! Ты все равно мертвец! Ты и твой сучонок, вы оба трупы!

– Послушай, браток, – Анж вскинул автомат, – у меня в диске еще порядка полусотни патронов. А здоровая нога у тебя осталась только одна.

Джонни молчал и гнал, как сумасшедший. На очередном повороте машину занесло, Анжа бросило в сторону, пришлось упереться рукой в борт, чтобы удержать равновесие.

– Я чистый, – процедил круглолицый через сомкнутые челюсти.

– Это я уже понял. Что это значит?

– Моя кровь не отравлена ядами и служит лучшей пищей для бледных господ.

– Этих что ли? – Анжа передернуло, когда он вспомнил кровососов на складе.

Чистый молчал.

– Эти бочки, что в них?

Анж постучал прикладом по одной.

– Кровь.

– Понятно. Для чего?

– Это пища.

– Для этих?

– Да, чистая кровь.

– И твоя?

– Нет, других. Менее удачливых.

– В каком смысле?

– Есть хищники, есть добыча. Бледные господа и чистые. Мы пища для господ, но у нас есть шанс. Самых умных и способных отбирают для работы в организации. Остальных отправляют в бочки.

– Это все конечно очень интересно, вот только ни хрена не понятно. Ладно, может объяснишь потом. Теперь скажи-ка мне такую вещь, приятель. И давай без сюрпризов, ладно? Говори честно и понятно, потому что этот вопрос сейчас волнует меня больше всего. Причем здесь мы?

– Джуз Фануччи боится смерти. Он хочет если не вернуть молодость, то обрести бессмертие, стать одним из Господ…

Он булькнул кровью и замолчал, глаза его закатились. Анж наотмашь хлестнул его по лицу.

– Ну! Дальше! Причем здесь эти бочки?

– Фануччи… мог бы быть полезен… нам. Нашей организации. У него есть деньги… связи… влияние… Он выкупил одну из ферм в Кентукки…

– Что еще за фермы?

– Там держат чистых…

– Таких, как ты?

– Нет… тех, что годны только для крови… их выслеживают по запаху, по вкусу крови… похищают и отвозят на фермы… там их держат и забирают кровь… кровь должна быть чистой… только такую могут употреблять Господа… дети…

– Что ты сказал?

– Дети… для крови лучше всего подходят дети… они… чище…

Анж схватил раненого за грудки и со всей силы заехал ему кулаком в лицо.

– Ах ты ублюдок!

Он думал, что после такого удара круглолицему уже не встать, но тот снова захрипел, попробовал подняться на локтях.

– Анж! – с тревогой подал голос Джонни с водительского сиденья. – Анжело!

– Что?

– У нас на хвосте машина!

– Попробуй стряхнуть!

– Не могу! Они догоняют!

Круглолицый улыбнулся, обнажив испачканные красным зубы.

– Они… это они… вас выпотрошат, как свиней…

Анж снова опустился перед ним на колено. Ткнул в бок дулом автомата.

– Мы еще не закончили. Ты говорил про эту чертову кровь.

– Бочки… это должен был быть подарок Господам… знак лояльности… подарок для пира в честь обращения Фануччи… обретя силу Господ он моментально уничтожил бы своих врагов, утопил бы их в крови… но евреи, парни Лернера опередили… они хотели поскорее начать войну… искали повода… перехватили этот грузовик… случайность… которая повлекла за собой много трупов…