В объятии Зверя. Том 2

Ингрид поглядела на брата. Он выглядел измученным и жалким. И потому грозные слова, что он говорил, звучали нестрашно.

— А потом? — спросила она. — Что мне делать с тобой потом?

— Что со мной делать потом — уже не тебе решать, если ты передашь гривну Стейнвульфу.

— Он не отпустит тебя, что бы ты ему ни сказал. Он убьёт тебя!

— Или он убьёт… или кто другой… или Причастие, Ри!

Глаза Рейвана налились гневом. Ингрид ощутила жар, волной взметнувшийся от его тела. Она поняла, терзания какой силы горели в душе брата. Они томились, словно лава в жерле вулкана, и того и гляди готовы были вырваться наружу.

Рейван тяжело вздохнул и прикрыл глаза, стараясь совладать с собой. Ингрид услышала, как в тишине заскрежетали его зубы.

— Ладно, я возьму тебя с собой, — сказала Ингрид. — Если сумеешь подняться.

6 Соратник

На землю тихо опускался снег. Лютый ждал Ингрид у крыльца главного дома с лошадьми. До Зимнего Солнцестояния оставалось совсем немного времени, и Волчица собиралась выступить в Лидинхейм, к вану Стейнвульфу.

Воевода оглянулся на Тирно, стоявшего невдалеке, и ему показалось, что морщины на лице друга за последние месяцы стали глубже. Под глазами чернели не только рисские руны, но и старческие синяки. Тирно потерял жену и детей много лет назад при нападении набулов, как и Лютый.

«Войны никогда не перестанут бушевать. Покоя нам не будет, — Лютый нащупал в поясной сумке брачные браслеты и улыбнулся. — Пусть отдаст гривну Стейнвульфу, и тогда я увезу её подальше. Будем жить в глухом хуторе: я буду охотиться, а Ингрид — растить детей».

— Ты сегодня слишком радостный, — проговорил Тирно. — Будто убил ночью кого-то!

— Если бы убил, то сейчас бы сплясал! — буркнул Лютый. — Ты снаряжение всё собрал?

— Обижаешь старого походника, Дэрон!

— Верно, Тирно, извини: привык молодых учить.

Лютый поглядел на двоих воинов, которых решил взять с собой в дальний путь: Тори и Эрвульфа. Большее число людей, считал воевода, только замедлит передвижение и может оказаться непрошеными свидетелями его случайной, несдержанной нежности к своей предводительнице.

Ингрид показалась на дворе вместе с Рейваном. Кзорг, с перекосившимися плечами, брёл рядом с ней. В Лютом вскипела ревность. Ингрид проводила у постели Рейвана слишком много времени и вела себя с ним слишком доверительно.

«Собака ты, Рейван, — выругался про себя Лютый, сплюнув на снег, и заиграл желваками. — Ничто тебя не берёт!»

Все прошедшие после ранения дни кзорг изнурял себя тренировками, рыча сквозь зубы от боли и немоготы. И у Лютого леденела кровь, когда он видел, как Рейван заставлял себя, с изувеченной спиной, сидеть в седле, готовясь в дальнюю дорогу.

«Вот что значит, когда у человека нет мирских страстей. У этого зверя есть цель, и он стремится лишь к ней одной. Я должен защитить от него Ингрид!»

Воевода подвёл предводительнице коня и заметил на её лице едва сдерживаемую улыбку. Озлобленность слетела с его лица, и он улыбнулся в ответ. Когда их руки соприкоснулись, Лютый вспомнил минувшую ночь, её дыхание на своей шее… Он чуть не сгрёб её в объятия на глазах у всех, но сдержался. Открыто показать чувства перед соратниками значило опозорить Ингрид. И особенно не стоило выдавать этих чувств Рейвану — кзорг был хитёр, и ждать от него можно было чего угодно.

Тори протянул Рейвану поводья.

— Обыщи его, — кивнул Лютый соратнику.

Воин приблизился и ощупал Рейвана вокруг пояса, а затем присел проверить сапоги.

— Безоружен, — сказал Тори.

Кзорг стоял смирно, молча.

— Тори будет ходить за тобой тенью, — сказал воевода, смерив взглядом Рейвана. — Оружия я тебе не дам. А если увижу, что притронешься к чужому, — прикончу.

Кзорг вновь не ответил. Лицо его было бесстрастным, дыхание ровным. Лютого бесило его спокойствие, и он протяжно рыкнул, садясь в седло. Обернувшись, воевода встретился взглядом с Ингрид. Она сощурилась, укоряя его в излишней грубости. Лютый сделал вид, что ничего не заметил, хотя сердце у него похолодело.

«Я ведь не ван, не ровня ей. Готова ли она отрешиться от власти, чтобы быть со мной?»

— Все готовы? — произнесла Ингрид.

— Готовы! — кивнул Лютый.

— Выдвигаемся! — приказала Волчица, натянув поводья.

* * *

Путь в Лидинхейм пролегал по густому лесу, среди гигантских валунов. Несмотря на холод, от земли поднималась сырость, и воздух был вязким. Мгла сгустилась меж белых деревьев, и чёрные скалы выступили из тумана, словно призраки. Снег сделался тяжёлым и вместо привычного хруста хлюпал под копытами лошадей.

Эрвульф ехал впереди. Лютый замыкал отряд, следуя за кзоргом. Рейван сидел в седле напряжённо, и воевода видел, что он мучается. Отяжелевший от мороси мех одежд истязал его больную спину.

Несмотря на очевидную слабость своего врага, Лютый был встревожен. То и дело ему казалось, что Рейван покажет свою истинную личину и наградит Ингрид смертельным ударом, чтобы отнять золотую гривну.

Вечером на стоянке Тирно принялся готовить ужин. Рядом с ним расположилась Ингрид. Рейван сидел чуть в стороне вместе с надсмотрщиком Тори.

Лютый с Эрвульфом приволокли сухой ствол, и воевода протянул соратнику топор, чтобы тот расколол его на поленья, а сам присел к Ингрид.

Одетая в меха, с разрумяненным от мороза лицом, она казалась воеводе ещё более красивой, и желание защитить её от любой опасности разносилось у него по жилам с каждым ударом сердца.

— Видел в чаще следы варгов, — процедил Лютый. — Как бы твари не напали. Нужно запасти на ночь побольше дров.

— Боишься зверей? — хмыкнул Рейван, расслабленно откинувшись к стволу дерева.

Лютый разозлился. У каждого в отряде было занятие, а кзорг прохлаждался и подшучивал. Тирно, почувствовав разгорающееся напряжение, тяжело вздохнул и погремел поварёшкой в котелке. Ингрид сложила руки на груди, взволнованно поглядев на Рейвана, а затем на Лютого. Воевода разозлился только сильнее оттого, что она стремилась защитить брата-кзорга от него — почти своего мужа.

— Не замёрз сидеть? — сказал Лютый, повернувшись к Рейвану. — Иди за дровами!

Глаза кзорга зло сверкнули.