В объятиях демона

— Мне почему-то кажется, что это будет девочка. — тихо произносит она, положив голову ему на плечо. Сейчас не было и следа от той растерянности и испуганности — глаза блестели, а Лера готова была взлететь до потолка от радости.

— Прекрасно. Назовем Василиска. Идет?

— Идет! — радостно воскликнула она, хлопнув в ладоши и отстранившись от парня, потянувшись и сделав несколько глотков воды из его стакана. — Как-то кушать захотелось…

Алекс звонко смеется. Было видно, что девушку уже отпустило, она больше не засоряет свои мысли никому не нужной ерундой и страхами, Лера снова живая и честная с ним, и парня это не могло не радовать. Что может быть лучше, когда глаза любимого человека сияют счастьем? Ничего, пожалуй. Абсолютно. И сейчас он снова узнает ее — это его Валерка. Такая непосредственная и веселая.

— Пожарить тебе макароны с сосисками?

Как-то так негласно повелось, что готовит у них Лагранж. Валерия, конечно, была способна обращаться со сковородкой и кастрюлей, но один раз она сожгла пельмени. Честное слово, смеялись долго, но и вонь потом стояла на весь дом, поэтому, если не нужно было срочно и было время — Алекс брал управление на кухне в свои руки, а Валерка в шутку называла его «Повелителем сковородок».

— Пожарить. — довольно протягивает она, запрыгивая пятой точкой на гарнитур и прикрывает глаза, наблюдая за тем, как молодой человек достает все для приготовления ей ночного ланча. Ставит воду на макароны, достает сковородку, сосиски и сами макароны, какие-то приправы, и совсем скоро по кухне уже разливается волшебный аромат еды, оставалась лишь пара штрихов, и совсем скоро в руках Царевой оказывается большая глубокая тарелка с обжаренными в специях макаронами со вкусной золотистой корочкой, и сверху две пожаренных сосиски. Кажется, она попала в рай.

— Все, родная, пойдем ложиться. Ты не забывай, что нам на пары рано вставать. — протягивает парень, а потом довольно легко стягивает ее с этого гарнитура и целует. — Пошли, пошли, в кровати доешь.

Валерка идет следом за ним, попутно уминая свою сосиску с таким аппетитом, что аж за ушами трещало, и укладывается в постель, ставя все рядом с собой. Алекс лишь с умилением наблюдает за этой картиной — вот же чудо в перьях. А что еще нужно было простому человеку для счастья? Ничего. Он уже сейчас был счастлив, смотря на свою кудрявую красотку, которая смотрит на него всегда с любовью, и которая сейчас уплетает приготовленные им на скорую руку макароны, с таким видом, будто бы ничего вкуснее она в жизни не ела. Наверное, это и есть счастье.

***

— Почему ты его не бросишь?

А вот в доме на соседней улице все было далеко не так спокойно. Точнее, совсем не спокойно. Месхи сидел и курил у окна, на подоконнике, обмотав вокруг своих бедер только пододеяльник, и внимательно наблюдал за Ксюшей, которая лежала в его кровати, как самая настоящая греческая нимфа, такая красивая, растрепанная и уставшая. Но кажется у Давида сегодня не было настроя на тихую, мирную ночь, которая была у них раньше несколько раз, сегодня парень был как-то даже слишком решительно настроен на то, чтобы расставить все точки по своим местам, но, почему-то, он абсолютно не мог знать, что скажет ему Ксюша и скажет ли что-то вообще. У них все происходило очень молчаливо — простое приглашение друг к другу на ночь, молчаливый кивок или утвердительное сообщение в ответ и все. Не было никаких романтичных вещей по типу свиданий, подарков, кофе по утрам.

Страдал ли от этого Давид? Страдал. Очень переживал, потому что для него это были первые отношения, в которых сам парень хотел сделать все по-человечески. По-настоящему. Как это делают другие парочки — пусть это назовут до тошноты банальным, но он был готов ей и серенады под окнами петь, вот только Ксении это было не надо. Изо дня в день она возвращалась к Руслану, изо дня в день она была с ним.

Интересно, какого это — жить на два фронта? Нет, нельзя сказать о том, что сам Давид всегда был порядочным и никогда не изменял своим пассиям — наоборот. Все эти кукольные модели, которые ходили за ним табунами, очень быстро наскучивали молодому человеку, и он не видел в них вообще никакого отличия друг от друга. Парень не испытывал к ним чувств — наверное поэтому так легко расставался с каждой из них. А Ксюша была другой — она не обладала модельной внешностью, не бегала за ним по пятам. Девушка была другой и это невероятно привлекало его. Наверное, Давид бы даже назвал это любовью — возможно, немного больной, но любовью. С его стороны — точно, а вот то, что испытывала Ксюша оставалось для него тайной, покрытой мраком.

Но сейчас его очень заботило то, что она никак не могла определиться между ним и Костомаровым. По скромному мнению самого Месхи, преимущество определенного было на его стороне — он красивее, веселее, активнее, увереннее в себе, более боевой. Сейчас он мог твердо заявить о том, что Руслан — тряпка. И что он Ксюше точно не пара. Внешне, по мнению Давида, она лучше также смотрелась бы с ним, а не с Костомаровым. Да и вообще, сможет ли Рус ее защитить, если это понадобится вдруг? Черт его знает. Хотелось бы верить, что да, но, наверное, Давиду не давала это сделать природная гордость и желание выглядеть лучше на фоне оппонента.

— Только не заливай мне про любовь. — уверенно продолжает парень. — Если бы ты его любила, то не лежала бы сейчас в моей кровати. Так вот, почему ты его не бросишь?

Парень едва заметно усмехается и снова делает блаженную затяжку, выдыхая дым в открытое окно.

Ксения пожимает плечами. Она и сама толком не может расписать то, что происходит между ними. С Русланом у нее была любовь, но и Давиду она тоже жутко симпатизировала. Ей было очень жаль, что у нее нет близнеца, двойника, что она сама просто не может разделиться и что у нее в груди нет двух сердец, одно из которых она могла бы отдать Руслану, а одно Давиду. Так было бы гораздо проще, но, к сожалению, нет. И ее угнетало то, что Месхи заставлял ее делать выбор.

— Жалость? Тебе жалко его, Сень?

Ксюша шумно выдыхает. Сегодня ей кажется, что Давид от нее просто не отстанет и ей в любом случае придется перед ним объясняться, но так не хотелось. Почему они снова не могли спокойно провести ночь, как всегда? Для чего ему сейчас понадобилось все усложнять?

— Я не знаю. — признается девушка, наконец, произнеся хотя бы одно слово и устало вздохнув. — Может быть и жаль, может быть и нет. Я не знаю, понимаешь? Он мил со мной, он меня любит, и я не хочу разбивать ему сердце. Тем более, за небольшой промежуток времени я уже успела его узнать, Давид. Мне кажется, это может убить его. Я запуталась, и я правда не имею ни малейшего понятия, что мне делать.

— Ты так говоришь, как будто бы чувствуешь себя ему обязанной. Это не правильно, Ксюш. Ну не сложилось у вас — разорви сейчас, пока не поздно, и все. Я его знаю, у вас так до свадьбы дело скоро дойдет, а ты просто обречешь себя на вечную жизнь с нелюбимым человеком.

— Черт, Давид! Кто тебе сказал, что я его не люблю? Наоборот… Он очень дорог мне, дорог, как человек, как мужчина, Давид, к чему эти расспросы? Ты все равно меня не поймешь. — тихо произносит девушка, сильнее кутаясь в простынь и закрывая глаза, потянувшись к тумбочке и сделав глоток из бутылки шампанского, которое стояло там открытым еще с их ужина.

Месхи лишь в очередной раз пожал плечами. Иногда ему казалось, что его держат за идиота — иначе как можно объяснить подобные выпады из разряда «ты не поймешь, зачем мне объяснять?». Он вот тоже не понимал, зачем все это, если можно просто взять, расстаться и сделать их обоих счастливыми.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Ты любишь его? — задумчиво посмотрев на девушку, спросил Давид, выдохнув и доставая из пачки еще одну сигарету. Черт, почти кончились. В последнее время он курит слишком часто — нервы, будь они неладны, а это дарило мнимое успокоение. — Честно ответь мне.

— Люблю, Давид. — тихо говорит девушка, прикусив нижнюю губу и вздохнув, поудобнее садясь на кровати и качая головой. — А может я путаю это чувство со страхом нанести ему вред и жалостью. Знаешь, это очень смежные между собой понятия.

На момент первой фразы его сердце упало в пятки, а внутри волной поднималось раздражение. Это его она должна любить, а не Костомарова, она должна быть его вся полностью — и душой, и телом, а не только одним из аспектов. Телом, конечно, приятно, но он хотел владеть ей полностью, но пока между ними стояла преграда из Руслана, он просто не мог этого сделать.