В одном шаге

— Теперь 75 мм пушки будут — их снимут с батарейной палубы «Дианы» — там дюжина орудий, и еще четыре можно убрать и с верхней палубы — там вполне хватит восьми таких орудий. Хотя по большому счету они на крейсерах не нужны — атаки миноносцев лучше отражать шестидюймовыми орудиями, фугасы действуют прямо разрушительно. Но о крейсерах поговорим позже, сейчас важнее усиление вооружения миноносцев — и связано это с ночным набегом на Вей-Хай-Вей, который показал, что из дюжины торпед взорвалось только пять, из них три поразили вражеские корабли. И это при стрельбе по неподвижным целям, стоящим на якорях кораблях — и всего четверть успешных попаданий с одного кабельтова всего одной торпедой в каждую цель. А если бы промахнулись — а такое при одиночных пусках более чем вероятно, как выяснилось. Перезарядить торпедные аппараты проблематично, это требует времени, что проделать в море крайне сложно. К тому же повторной атаки может и не выйти — противник уже будет готов встретить ее во всеоружии. Так что нужно увеличить количество торпедных аппаратов — с ординарных перейти на спаренные установки в две трубы, и без возможности хранить торпеды про запас. Выстрелить по цели сразу четыре самодвижущих мины под разными углами — хоть одна и попадет.

— Ага, я понял, ваше превосходительство, — Кутейников кивнул, и после взятой на раздумье минуты, уже подготовил решение. — Сделаем на заводе люльку для двух аппаратов, тумбу подкрепим — однако поворачивать минерам будет тяжелее, общий вес установки существенно возрастет примерно на треть. Торпедные аппараты, как я понимаю, устанавливать из снимаемых нами сейчас с броненосца «Пересвет»?

— Совершенно верно, Николай Николаевич, пока только с «Пересвета», ему в ремонте две недели стоять. Потом с других броненосцев аппараты тоже снимем — они на кораблях боевой линии абсолютно не нужны. Понимаю, что в МТК будут сильно недовольны моим решением, но я исхожу из реального опыта войны, одобренного всеми командирами кораблей первого ранга. Умозрения «стратегов» из-под «шпица» проверки временем не выдержали, а докладную записку в ГМШ мы отправим. Как доложим о полной бесполезности 37 мм и 47 мм противоминных пушек. А вот 75 мм орудия могут принести пользу только при наличии фугасного снаряда с зарядом не в полсотни грамм пороха, а в фунт пироксилина, как минимум.

— Так старший минер в Дальнем, лейтенант Сухомлин, как раз и занимается сейчас в портовой мастерской отливками чугунных гранат. Для замены ими в патронах стальных болванок, а вот взрыватели использует от 47 мм снарядов. Начиняет пустотелые отливки гранат пироксилином, его пока хватает. И хочет армейские трехдюймовые снаряды переделать под наш калибр, для обстрела берега и кораблей шрапнелью.

— Сухомлин? Так-так, Евгений Васильевич, как помнится, старший минер с «Амура». Подрывал в Дальнем краны и паровозы, потом вроде бы ставил с плотиков для заграждения мины. Хм, такие энергичные офицеры должны не от себя тркудится, а упорядоченно. Роберт Николаевич, возьмите изготовление столь нужных снарядов под неустанное наблюдение.

Матусевич потер лоб — он действительно запамятовал, и сейчас посмотрел искоса на Вирена. Бывший командир стоявшего в доке «Баяна» получил назначение с «повышением», сегодня став начальником штаба эскадры. И отнюдь не потому, что имел какие-либо стратегические дарования — это тот еще кадр, исполнительный и педантичный, которого от подчиненных нужно держать подальше — изведет любого своими бесконечными придирками. Однако необычайного трудолюбия и энергичности, такой как раз и нужен, чтобы не только довести приказы командующего до подчиненных, но и вовремя проконтролировать их выполнение. И главное, теперь он не в состоянии «подсидеть», как это произошло с Ухтомским, которого Вирен и «сбагрил», но не дать этому чересчур инициативному «флотоводцу» разоружить корабли. Этого Вирен и добивался всеми силами, превратив за две недели эскадру в небоеспособный отряд, отдав снятые с кораблей пушки и команды на сухопутный фронт. Но теперь Роберт Николаевич не менее энергично стал заниматься совершенно противоположным делом — всячески стремясь вернуть орудия и нижних чинов на корабли. И сейчас уже что-то торопливо черкал карандашом в блокнот, и можно было не сомневаться, что ничего не забудет, не упустит, и попустительства делу не даст. Его нужно только постоянно делами занимать, чтобы секунды «праздности» не появилось — тогда от «новаторства» все взвоют, от офицеров до нижних чинов.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! Фугасные снаряды нам сейчас до крайности они необходимы. А чугунные отливки вполне подходят — миноносцы брони не имеют.

— Да, можно попробовать что-то сделать с японскими снарядами полевой артиллерии — они ведь калибром 75 мм, это на флоте трехдюймовые пушки. Пока их почти нет, но на будущее…

Матусевич многозначительно посмотрел на Вирена — тот понимающе наклонил голову. Пока о набеге на Дальний знали немногие, но так еще целые сутки в запасе есть, приготовления только начались. Но говорить о том прилюдно нельзя, а потому обменявшись намеками с начальником штаба, Матусевич повернулся к Кутейникову.

— На минные крейсера поставить по три 75 мм пушки с броневыми щитами, использовать их в качестве брандвахт и истреблять вражеские миноносцы. Это касается и «Боевого» — завести в док после «Баяна»…

— Ваше превосходительство, там разбита машина, других у нас нет. Корпус можно залатать, но больше пятнадцати узлов миноносец никак не даст. Слишком серьезно пострадал от взрыва торпеды.

— Больше и не нужно — вооружить на манер минных крейсеров, все же больше четырехсот тонн водоизмещения, и корабль английской постройки. А ход как раз такой будет как у «Всадника» с «Гайдамаком», что и нужно. Что касается «Дианы», то корабль всемерно облегчить, особенно носовую часть. Тогда крейсер лучше на волну всходить будет. Машины отремонтировать, в котлах трубки заменить. Как я помню, при форсировке машин «богине» на три тысячи «лошадиных сил» больше мощность получили, а скорость на половинку узла всего, до двадцати чуть не дотянули.

— Там винты менять нужно, на это еще комиссия указала, ваше превосходительство. Но не в наших условиях такое сделать.

— Зато облегчив носовую оконечность и убрав большую часть перегрузки корабля, улучшив гидродинамику, и при прежних обводах, думаю, не девятнадцать, а все двадцать узлов «Диана» даст, а то еще на узел больше. А ход в 21 узел на уровне «Баяна» уже, и только «собачки» догнать смогут — но у японцев осталось всего два быстроходных крейсера. Да, вот еще — шестидюймовые пушки на «охотницу» возвратят, и еще дополнительно на корме пару таких стволов установить в спонсонах, и прикрыть артиллерию щитами. На все про все три недели, но лучше управится за две — при такой скорости «Диана» будет на пару с «Аскольдом» действовать.

— Сомневаюсь, ваше превосходительство, на два узла скорость поднять за счет облегчения вряд ли можно, но расчеты сегодня сделаю.

— Не сомневайтесь так и будет, — усмехнулся Матусевич — ему внутри подсказывали, что японцы на трофейной «Палладе» так и поступили, и крейсер с новыми, но чуть меньшими по мощности котлами, перестав зарываться носом в море, смог развить на испытаниях двадцать два с половиной узла, а одно это означало, что дело того стоит…

Крейсер «Аскольд» после боя в Желтом море…

Глава 24

— Японцы ведь не зря выбрали январь для нападения на нас — с точки зрения стратегии самое оптимальное время. Они получили последние пополнения — я имею в виду броненосцы второго класса итальянской постройки «Ниссин» и «Касугу», и создав значительное численное превосходство над нашим флотом на долгое время — четырнадцать кораблей линии против наших одиннадцати. И в сухопутных силах перевес изрядный — тринадцать дивизий пехоты, включая гвардию, против наших одиннадцати бригад — девяти сибирских стрелковых и двух армейских пехотных, переброшенных железной дорогой до Забайкалья во исполнение замыслов военного министра, желающего проверить способность Транссиба к массированной переброске войск. К тому же у японцев на каждую регулярную дивизии имеется по резервной бригаде, которые противник может задействовать как вместе, так и отдельно. Бригады эти вполне сильного состава, по восемь батальонов в каждой, тогда как в японской дивизии таковых двенадцать, как и у наших сибирских стрелков. Вот только вся штука в том, что в батальонах японские дивизии вместе с резервными бригадами представляют внушительную силу, совокупность которой подсчитать легко.

Генерал Стессель с все растущим вниманием и напряжением слушал адмирала с перебинтованной головой, вырвавшегося из ожесточенного сражения, в котором русский флот одержал первую и столь долгожданную победу. Но при этом не пошел во Владивосток, оставляя гарнизон Порт-Артура на произвол судьбы, а вернулся обратно. И одно это вызывало к нему полное доверие со стороны начальника Квантунского укрепленного района, уже «съежившегося» до размеров осажденной крепости.

— Да, это так, Николай Александрович, я вижу, что вы хорошо осведомлены не только о состоянии флота, но и армии, — осторожно произнес Стессель, внимательно посмотрев на моряка. Анатолий Михайлович не понимал, откуда тот может знать такие вещи, как пробная мобилизация и переброска двух бригад из 10-го и 17-го армейских корпусов, проведенная по приказу военного министра генерала от инфантерии Куропаткина, что нынче командует Маньчжурской армией. Он и сам узнал о том лишь в феврале, с началом войны. Но, поди же ты — этот моряк «пронюхал» такие вещи, о которых не всякий генерал знать может. Вероятно, сведения получены из штаба наместника, который является главнокомандующим сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке. Да и сам Матусевич был «правой рукой» Витгефта, и теперь является командующим эскадрой, но при этом не подчинен ему напрямую, а опосредованно через штаб наместника, до которого не допишешься, и получать директивы с приказами можно только через флот, что отправляет миноносцы в китайский порт Чифу, где есть телеграф.

— Я ведь моряк, артиллерист, и достаточно хорошо знаю математику. Сделать расчеты было очень легко, зная цифры. Могу вам привести мои соображения, хотя предупреждаю сразу — они безрадостные, как военный я должен сохранять хладнокровие и бесстрастность, Анатолий Михайлович.

— Хотелось бы мне о них узнать со всеми подробностями, Николай Александрович. Говорите все как есть — мы с вами люди военные, нам экивоки ни к чему, лучше знать все в точности, как и есть.

Моряк Стесселю нравился все больше и больше — хотя раньше он с ним встречался мимолетно, но вот так серьезно не беседовали. Но судя по разработанному им и генералом Кондратенко плану, он очень умный, но главное в другом — Матусевич может охотно подчинится ради объединения усилий при обороне крепости, чего не делали ни Макаров, ни Витгефт, отделываясь обещаниями, однако, не желая при этом подчиняться. А это порядком бесило, генерал прекрасно понимал, что спрос за все будет именно с него, а флотские только пожмут плечами — они ведь напрямую не отвечают за оборону Порт-Артура, ведь тот служит для них только базой.