В одном шаге
Шрифт:
Глава 21
— Вся эта Маньчжурия сплошная авантюра дельцов, преследующих своекорыстные цели, и вы о том знаете, генерал. Именно они нас втянули в эту войну, а вторая группа высокопоставленных аферистов, имена которых на слуху, прикладывает большие усилия, чтобы мы потерпели в этой войне поражение. И к нашей беде такое возможно. Флот не воевал полвека, о временах Синопа давно забыто, и только вчера наши моряки вкусили «крови», одержав первую над врагом победу. А ведь наши «отцы-командиры» сделали все, чтобы флот перестал существовать как реальная боевая сила. Смотрите сами, Роман Исидорович — крейсер «Варяг» по приказу наместника загнали в Чемульпо, где его пришлось потопить. Загнали новейший крейсер в «занюханный» корейский порт, где достаточно было оставить канонерку «Кореец» — такую там и потерять не страшно, хотя и обидно. Ведь предлагали адмиралу
Слова адмирал, сказанные в сердцах, поразили генерала Кондратенко — он ведь вел фортификационные работы и прекрасно видел махинации на подрядах, но сделать ничего не мог, хотя несколько раз докладывал о том Стесселю. Но все ассигнования проходили через канцелярию наместника ЕИВ, к таким вещам не только простого строевого генерала никогда не допустят, но оказалось, что и начальника Квантунской области, командующего войсками. И Роман Исидорович хорошо помнил, как Анатолий Михайлович несколько раз непечатными словами высказывался в адрес дельцов, что смогли обмануть даже самого наместника, втершись к нему в доверие. И в самом Дальнем градоначальником был Сахаров, статский советник, доверенное лицо всесильного сановника Витте, министра финансов, а ныне председателя кабинета министров. И решал порой он куда больше Стесселя, самолюбие которого было не раз ущемлено строгими депешами из Петербурга, когда тот по незнанию попытался посягнуть на коммерческий порт. И о том он решил напрямую сказать моряку — откровенность на откровенность.
— Я знаю это, Николай Александрович — начальник Квантунской области несколько раз указывал наместнику и даже докладывал военному министру генералу Куропаткину, но ему было велено не лезть в свое дело. И когда началась война мы многократно просили наместника о строительстве укреплений на перешейке, и о кораблях в Дальнем. Однако нам в том было категорически отказано. Впрочем, и сам прибывший командующий Маньчжурской армией не посетил Квантун, а 1-й Сибирский корпус генерала Штакельберга не стал стягивать к Цзиньчжоу, когда неприятель высадился у Бицзыво. И даже дал указание не отстаивать перешейки из-за недопустимости потерь — Фок отводил полки, имея на то прямой приказ от его высокопревосходительства, хотя оборону на Зеленых горах держал месяц.
— Вам не кажется, Роман Исидорович, что таких странностей слишком много? Вот дневник погибшего контр-адмирала Витгефта, так случилось, что тут он дает объяснение, почему не отозвали пароходы с моря, и их там захватили японцы. И почему был погублен «Варяг», исходя из каких расчетов. Вообще, у меня порой складывается ощущение, что все время происходят какие-то непонятные странности, более того — то ли это умопомрачение, или самодурство, а может быть приступ ничем не объяснимого идиотизма. Знаете, как один умный человек однажды высказался — в России нет страшней беды-напасти, чем идиот, дорвавшийся до власти. А чем объяснить то, что во Владивостоке контр-адмирал Иессен решил в тумане отправиться на какое-то совещание на «Богатыре», и усадил тот на камни. В результате наш лучший быстроходный крейсер теперь надолго вышел из строя. Он что не мог на миноносце сплавать? Или вот еще пример — в Дальнем подорвался крейсер «Боярин» и его бросил командир — несчастный корабль плавал сам по себе сутки, хотя его можно было отремонтировать.
— Таких непонятных случаев много, Николай Александрович — сразу по приезду командующего Маньчжурской армией из Порт-Артура увезли по его распоряжению двухмесячный запас продовольствия, и тут же телеграммой из Петербурга нам запретили забирать зерно из пакгаузов Дальнего, хотя оттуда его уже было вывезти морем в какую-либо страну невозможно. Но ведь зерно и фураж можно было отправить железной дорогой в Ляоян на питание войск. Но вместо этого его оставили неприятелю, который захватил город неразрушенным. И таких случаев действительно много, это режет глаз.
Кондратенко говорил осторожно — хотя у него на душе накипело, как и у адмирала, но неосторожные слова могли подслушать, хотя железная дверь адмиральского салона была плотно прикрыта, задраена, как говорят на флоте. Ведь они сейчас говорили о том, что могло сильно испортить карьеру обоим, и за меньшее порой со службы в отставку отправляли. Но тут моряк усмехнулся и произнес совсем крамольные слова:
— Это Россия, Роман Исидорович, у нас трудно понять, где кончается самодурство, и начинается измена. И то, и другое, очень сильно похожи друг на друга, порой неотличимо, но по своим последствиям одинаково. И беда в том, что ни самодуров, ни изменников притянуть к ответу в обычных
условиях невозможно. Но мы с вами, я подразумеваю армию и флот, в условиях осажденной крепости, и генерал-лейтенант Стессель имеет прекрасную возможность вписать свое имя в историю. Если крепость падет, и он подпишет капитуляцию, то на него навесят всех дохлых собак, если же удержит ее, то станет героем на все времена. Но сам по себе устоять Порт-Артур не имеет возможности — тут нет ни людей, ни запаса продовольствия. До весны дотянуть можно на голодном пайке, но не больше, да и боеприпасов не хватит. Помощи никто не окажет — пока генерал Куропаткин в Маньчжурии, армия будет терпеть поражения. Так что воленс-ноленс, но спасение утопающих дело рук самих утопающих, и нам нужно самим проявить должную энергию и обеспечить возможности сопротивления хотя бы до лета следующего года. А там с подходом 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского ситуация на море изменится кардинально. Остается только найти этот способ к спасению и начать действовать. Ведь так?Генерал испытал облегчение — слишком близко они подошли к опасной теме, ведь оба присягали императору, а тут стали сомневаться в его выборе руководства армией и флотом. Вернее, в их компетентности, а это напрямую подрывает те принципы, на которых строится устройство вооруженной силы государства. Но вот с заключительными словами Матусевича Роман Исидорович был полностью согласен — подобные мысли ему высказывал в приватных разговорах и погибший адмирал Макаров, хотя крамольных речей Степан Осипович никогда не вел. И потому решительно сказал:
— Оборонять три версты перешейка фронта, да еще под плотным прикрытием собственной артиллерии гораздо легче, чем тридцать верст. Мы сможем установить пушки колесо к колесу — по сотне стволов на версту. Да еще при поддержке корабельной артиллерии — проломить такую оборону противник никогда не сможет. Запасы вражеской армии в Дальнем огромны, да и наших припасов там много осталось. А потому захват порта и города обеспечит наши войска всем необходимым на год осады, а то и дольше, если потребуется. Так что я всецело поддержу ваше решение захватить Дальний атакой с моря и высадить там десант. Но хватит ли у флота решимости и возможностей перевезти сразу три полка — это все части, что у нас есть в резерве? С меньшими силами удержать город просто невозможно — генерал Ноги сразу же развернет свои дивизии и попытается отбить утраченное. Ведь его армия фактически окажется в окружении.
— Ее надо уничтожить — ведь потеряв склады, японцы не смогут долго вести бои — у них просто закончатся боеприпасы. С продовольствием они вопрос решат быстро — реквизируют все у китайцев, и это очень хорошо…
— Что здесь хорошего для нас, Николай Александрович, если они обеспечат себя местными ресурсами, как говорится «подножным кормом»?
— А тем, что они окончательно озлобят местное китайское население, которое мы сможем потом отмобилизовать, и влить в поредевшие роты по несколько десятков китайцев. И тем самым получим пополнение, которое найдем чем вооружить и обмундировать. Вот я сделал наброски плана, Роман Исидорович, над которым нам нужно поработать, — адмирал достал из стола внушительную стопку листов. И негромко добавил:
— Генерал-лейтенанту Стесселю тогда придется завтра или принимать этот план, или отвергнуть его, время ведь поджимает…
Контр-адмирал Иессен недаром носил на флоте нелицеприятное прозвище «крейсерская погибель». Первым посадил на камни «Богатырь», в результате корабль простоял до конца войны в ремонте. За этим первым случаем потянулась страшная цепь последствий, при самом деятельном участии этого «флотоводца». В результате чего из четырех крейсеров ВОКА к майским дням 1905 года, когда они были очень нужны для помощи 2-й Тихоокеанской эскадре, в строю остался только один крейсер, и то в те дни в неисправном состоянии…
Глава 22
— Господа, только что пришла новая телеграмма из Мукдена от его высокопревосходительства наместника Его Императорского Величества адмирала Алексеева. Как вы знаете, позавчера наша эскадра по именному повелению государя-императора Николая Александровича вышла из Порт-Артура и дала неприятелю в Желтом море сражение…
Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Скрыдлов обвел взглядом собравшихся в салоне флагманской «России» командиров крейсеров. Шел первый час ночи 30 июля, и вот уже двенадцать часов на кораблях отряда шли лихорадочные работы, русские моряки торопились подготовить их к выходу в море, на все про все у них еще оставалось четыре часа. Трагизм ситуации был в том, что отряд возвернулся из долгого похода, на «России» перебирали машины, на «Громобое» и «Рюрике» только закончили чистить котлы. Сообщение о прорыве, начавшимся утром 28 июля пришло с запозданием больше чем на сутки — вчера сразу после полудня. Наместник приказывал немедленно выводить в море крейсера, чтобы успеть подойти к восточному входу в Цусимский пролив рано утром, и встретить прорывающуюся эскадру. И начался сумасшедший аврал, причем никого подгонять не пришлось — бросить своих товарищей в беде было в глазах русских моряков натуральным кощунством, и несомненным предательством. Люди буквально жилы на себе рвали, загружая на крейсера боекомплект, уголь, припасы. Все делалось в чрезвычайной суматохе, нужно было закончить погрузку в чрезвычайно короткий срок, крейсера ведь не миноносцы, им не часы нужны на подготовку, счет идет до нескольких суток.