В одну реку

Долохов качнулся, чтобы не упасть, схватился за Снейпа и неуловимым движением запустил руку к нему в карман. Понял это Люциус, да и сам Снейп, только тогда, когда Долохов издал глумливый возглас и высоко поднял руку с чем-то ядовито - розовым и кружевным.

– Ай да Северус!
– заржал Долохов.
– Что, оказывается у тебя в карманах! И кто та прелестница, что надевала это для тебя?

Снейп молча отложил книгу и потянулся к рукаву, но Долохов отпрыгнул за кресло Беллы и издевался уже оттуда.

– Ну же, Северус, признавайся! Мы тут считаем тебя отшельником, а ты, оказывается, любишь развлекаться с горячими штучками. Ведь приличная дама такого не наденет?

– Я охотно доверюсь твоему опыту в отношении неприличных дам, Антонин, но должен заметить, что моя личная жизнь тебя не касается.

Вокруг уже собрались изнывающие от любопытства соратники. Люциус понял, что не в силах встать и остался на месте, Белла поднялась и отошла в сторону, Драко застыл в своем кресле напротив Снейпа. Кажется, намечалась схватка. Долохов решил развлечься, и Люциус беспокоился за любовника, но, оказывается, предполагаемая дуэль была не главной опасностью в данной ситуации.

– Что, Лорду больше не нужен бессловесный мальчик для траха? Или ты, Снейп, слишком постарел?

– Антонин!
– повысил голос Рабастан.
– Здесь дети.

– Дети? Этим детям стоило бы знать, как именно их отцы получили доверие и благоволение Лорда. А, может быть, они в курсе? Драко, ты готов сменить своего отца у ног Повелителя?

– Долохов, я думал мы обсуждаем мою личную жизнь, а не Повелителя. Тебе не кажется, что за подобные речи он может рассердиться?

– Хорошо, - тряхнул головой русский.
– Как скажешь. Есть простенькое заклинание, которое покажет нам, чья это вещь. А, точнее - на ком она была в последний раз.

Люциус похолодел. Доигрались, ваша светлость… Долохов полез за палочкой, Снейп выхватил свою, Драко оглянулся на отца с отчаяньем и вдруг…

– Прекратите!
– голос Драко дрожал от ненависти.

Все замерли, а младший Малфой взлетел из кресла и оказался прямо перед Долоховым:

– Хватит! Желаете знать хозяина этой вещи? Она моя!

Выхватив из рук оторопевшего Долохова подвязку, Драко обвел всех высокомерным взглядом, и, добавив: «Прошу прощения, господа», выскочил из комнаты, оставив взрослых в недоумении.

Молчание становилось все более неловким. Никто не смел повернуться в сторону Люциуса, зато все изумленно смотрели на Снейпа.

– Развлекся, Долохов?
– без выражения произнес тот.

– Вот это номер!
– Долохов обвел глазами соратников, словно ища поддержки.
– Снейп, но ты же у нас любишь дам?

– Еще пара слов, Антонин - и я забуду о уважении к хозяевам дома.
– Поднявшийся Снейп глядел прямо на собеседника.

– Интересно ты понимаешь уважение.
– не внял предупреждениям русский, и в следующую секунду его ударило о противоположную стену, а пока все смотрели, как бесчувственный Антонин неловко сползает на пол, хлопнувшая дверь возвестила об уходе Снейпа.

Финита…

Однако, комедия и не думала оканчиваться: Люциус убедился, что Долохов жив и, поручив его заботам соратника - целителя, вежливо раскланялся с опасающимися смотреть ему в глаза гостями. Следовало поговорить с Драко. Подойдя к комнате, Люциус заметил, что дверь, против обыкновения, не заперта, и заглушающее заклинание забыто. Удивившись, он вошел и заперся, не забыв заглушающее. Кажется, Драко был в соседней комнатке, маленьком кабинете, и был не один.

– … или после утренней истории вы решили, что вам всегда будет так везти?
– шипел Снейп, явно стараясь сдерживаться.
– Что за идиотское самопожертвование? Почувствовали собственную значимость? Уверяю, юноша, взрослые вполне обошлись бы без вас.

– Знаете, директор, - это слово Драко выплюнул с непонятной ненавистью, - может быть вам и наплевать, но я не собирался наблюдать лицо отца, когда заклинание показало бы вашу… даму. Как вы можете? После все ваших возвышенных разговоров о любви… Если вы посмеете снова его бросить, я… - голос Драко прервался, но он справился с собой и продолжил тверже:

– Я сдам вас Лорду. Я скажу, что вы меня заставили солгать ему, угрожая смертью, и что вы не желаете ловить Поттера, я тоже ему скажу!

– Шантаж? Как мило! Только вы не обдумали две вещи, Драко: как вы будете объясняться с отцом по поводу вашего заявления в гостиной?

– Скажу, что хотел вам помочь.

– Хорошо. Если вы, как вы выразились, сдадите меня Лорду, он конечно, не оставит меня без наказания, но Круцио можно пережить, а я еще нужен Повелителю, и убивать меня он не станет, но неужели вы надеетесь остаться безнаказанным?

– Круцио можно пережить!

– Действительно.
– голос Снейпа стал неприятно - вкрадчивым.
– Вы немного покричите, покатаетесь по полу, а потом Повелитель утешит и пожалеет вас. Он всегда охотно прощал юношей, особенно таких прелестных и неискушенных. А утешать их он предпочитает на столе.

– Северус, перестань пугать ребенка.
– не выдержал Люциус, входя в кабинет.
– Драко, успокойся.

– Ваш наследник, кажется, вошел во вкус слишком быстро, и замахнулся на взрослые игры, не осознавая последствий. Я не люблю, когда меня шантажируют, Люци, тем более, когда это делают самовлюбленные и избалованные детки аристократов.

– Ну, ты же слышал - Драко заступался за меня.

Люциус позволил себе положить руку на локоть любовника и поймал сочувственный взгляд сына.

– А ваш наследник не подумал, что я теперь скажу Лорду? Только утром я заявляю, что юноша меня не интересует, а уже днем наряжаю его в дамское белье, и вечером сообщаю об этом всем, желающим слушать, и тебе, Люци. Что будет дальше? Прикажешь мне просить его руки? Драко, - он обернулся к подростку, - вы выйдете за меня?

– Северус, пожалуйста!

Люциус понимал, что они с сыном висят сейчас на Снейпе, как кандалы. У него было бы гораздо меньше проблем, не будь необходимости оберегать непутевых аристократов, а выходки Драко только отнимали нервы и добавляли проблем, но Люциус был благодарен сыну за искренние переживания об отцовском благополучии и за неуклюжие, но попытки заботиться.

– Драко, тебе стоит извиниться перед директором Снейпом за невежливость, а потом я принесу извинения тебе.

– Что?
– Драко так удивился, что без возражений пробормотал: - Простите, директор.