В океане "Тигрис"

Тур осведомился о судьбе репортажей. «Публикуются», — заверили его. Где, в какой стране? Назвали скандинавский ежемесячный журнал, о котором ни один из нас не слыхивал. Почему именно в нем? Потому что туда запродали. «Имеем право, загляните в контракт».

Мы-то мечтали, что отчеты о нашем плавании будут появляться в крупнейших изданиях мира…

Питер Кларк — юрист консорциума, который прибыл к нам на борт и уютно расположился на обеденном столе, потягивая лениво пиво из банки, чувствовал себя все более и более неуютно. Окруженный нами со всех сторон, он был буквально подвергнут перекрестному допросу.

— Я посылаю репортажи еженедельно, — говорил Тур, — они идут как бы «с продолжением», разве можно было отдавать их журналу, который выходит раз в месяц, мизерным тиражом и только в Норвегии?

— Да, это, пожалуй, ошибка, но ее уже не исправишь.

— Но ведь вы — консорциум — более нас заинтересованы в рекламе, вам это необходимо, прежде всего для будущего фильма.

— Да, но…

— Вы запрещаете нам давать какую бы то ни было информацию о плавании, о событиях на лодке по любительскому радиоканалу.

— Да, это так.

— Но ведь это глупо. Мы должны подогревать интерес к экспедиции, а не гасить его.

— Об этом заботится консорциум…

— Нам надоело долдонить по радио одно и то же: лодка находится в Индийском океане и плывет в нужном направлении. В результате о нас либо совсем не пишут, либо пишут заведомую чушь, вроде того, что кого-то съели акулы.

— Я не могу изменить условия контракта.

— Но ведь в рекламе нуждаетесь прежде всего…

Разговор становился бессмысленным. Питер все равно ничего не мог решить или изменить.

Тур, поняв это и увидев, что мы свирепеем, распорядился о приготовлениях и поездке в город.

Я махнул рукой и пошел в хижину, чтобы прочитать письма из Москвы, которые привез с собой Кларк. Каково же было мое изумление, разочарование и негодование, когда я, вскрыв пакет, обнаружил там свои собственные письма, которые я отправил из Омана в Москву (через Би-би-си)! На конвертах я написал по-английски лишь фамилию, остальную часть адресов по-русски, решив, что для работников почты это будет проще, секретарша же консорциума решила, что письма пришли из Москвы.

Питер только развел руками, но не упустил случая напомнить, что я должен приготовить и упаковать для отправки в Би-би-си отснятые мной фотопленки.

— Вас это тоже касается, — кивнул он Карло и Герману, которые слушали наш разговор.

Карло наклонился ко мне и пробормотал тихо по-итальянски хорошо понятную нам, но, к счастью, неизвестную Питеру фразу; Герман, увидев, что Кларк отвернулся, прибегнул к международному жесту, который составляется при помощи правого предплечья и левой ладони.

Все это, однако, лирика, главное, что мы в Пакистане.

«Исламская республика Пакистан. Государство на северо-западе Южноазиатского субконтинента. Площадь — 803,9 тыс. кв. км. Население — около 65 (по переписи 1972 г.) миллионов человек». Страна сложной истории и трудной судьбы, в перипетии которой предпочитаю не вдаваться. В конце концов мы здесь по приватной надобности и ненадолго.

ГДЕ ГОСТИМ

Гостим, как сказано, на рейде, в затоне. До берега по прямой не так уж далеко, но до дебаркадера, куда и откуда нас возят, — ровно полмили.

Вид на все четыре стороны замечательный: море, город, суда, форт с пушками и радиолокационными установками.

С территории военно-морской академии, что прямо напротив, судя по солнечным зайчикам, нас разглядывают в бинокли. Тоже, наверно, получают удовольствие.

Регулярно подходят катера и мотолодки с доброжелателями и любопытными. У кого-то к нам дело, у кого-то нет, но все обязательно таранят «Тигрис», отшвартовываясь, и Тур ворчит: «Скоро нам не на чем будет отсюда отплывать».

СКОЛЬКО ПРОГОСТИМ

«Сколько потребуется», — твердо сказал Тур, пресекая всяческие толки по поводу финансового кризиса.

Догадываюсь, чего ему стоит эта твердость.

Он — не бизнесмен, он из тех, у кого денег или вагон, или ноль, промежутка не существует. Прыжок от авиавояжей Бахрейн — Гамбург — Бахрейн до экономии на спичках совершается мгновенно.

Видимо, прыжок уже сделан. В беседах с лицами, от которых зависит наша пакистанская программа, зазвучало презренное до того словечко «почем».

Почем то, почем это? А дешевле? Ну, конечно. Так-так…

Прямо кожей ощущаешь, как хочется ему оборвать торг, обрубить якорные канаты — ив океан, где ни счетов, ни касс, где ветер даровой и за макароны в ящике давным-давно уплачено.

Но в долину Инда ему хочется попасть еще больше.

КУДА УШЛИ ДВА ДНЯ

На хозяйственные и организационные заботы. Постирали в прачечной белье, за что уплатили аж пятьдесят долларов. Запаслись питьевой водой. Наняли караульных — охранять «Тигрис», пока будем отсутствовать.

Арендовали для сухопутного путешествия транспорт.

Да, вот еще: мы же посетили Национальный музей! Тур спешил туда, как на праздник. С восторгом глядел на стеатитовую статуэтку древнеиндийского жреца. Искал в экспозиции длинноухого Будду. Цитировал Страбона, греческого историка: в здешнем краю живут племена «с ушами до ног, так что они и спят на ушах», — не отголосок ли это того, что в давние времена в долине Инда, как и Мексике и на острове Пасхи, процветал культ оттянутых ушных раковин? ^[3]

В целом же музей не то чтобы разочаровал Хейердала, но ничего особенно нового для себя он там не обнаружил — и укрепился в стремлении скорее покинуть Карачи.

Чуть-чуть о Карачи.

«Расположен в ста километрах от впадения Инда в Аравийское море. Возник в начале XVIII века на месте рыбачьего поселка белуджей. Некоторое время был столицей страны. Сейчас — главный ее порт и самый большой город, промышленный и культурный центр». (Из справочника.)

ЧЕГО В КАРАЧИ МНОГО