В океане "Тигрис"

Спор о несчастной бутылке прекратился сам собой. Снявши голову, по волосам не плачут.

14.02.78. 12В СЛЫШИТ ВСЕХ

Сведения об участке повышенной загрязненности океана вошли в очередной радиорепортаж. Репортаж написан, но до сих пор не передан.

Норман без конца вызывает Бахрейн, Тур передразнивает его грустно: «Говорит 12В, уверен, что меня никто не слышит, я слышу всех».

Удивительна особенность рации, предоставленной нам Би-би-си. Прием устойчив, обратная связь отсутствует.

В каком-то смысле это символично.

Мир жужжит нам в уши о вооруженных конфликтах, о расовой розни, мы всем своим лодочным бытием протестуем, взываем, декларируем, доказываем жизненность идей сосуществования — и как в вату.

О нас в эфире самые немыслимые враки. Болтают, например, о том, что «Тигрис» переломлен пополам (шутка Тура: «Наверно, газета со снимком «Тигриса» была сложена пополам»), И ни слова о научной программе, о сплоченности экипажа, об антивоенном пафосе путешествия.

Ветер хороший, ровный — видимо, поймали муссон, вернее, он поймал нас. Правим 180°— на юг. Идем под запасным гротом и восстанавливаем мачту.

Высверлили (Эйч-Пи и Норман) из гнезда остаток сломанной стеньги. Рашад снял с гнезда пластилиновый слепок. Стесываем по слепку конец обломка с тем, чтобы посадить его на клей.

Работа — как в давнем фильме «Таинственный остров»: Сайрус Смит вяжет узлы, Пенкроф и Наб тянут канат, Спиллет несет бревно, Герберт раздувает горн — все вместе и под бодрую песню, и на лице каждого выражение: «Какие мы молодцы».

Мы вправду молодцы. Никто не сачкует, не отлынивает. Простуженный Герман презрел бюллетень. Тур, едва оправившись, самовольно вымыл посуду и выторговал себе полчаса дневной вахты.

Мы очень разные, любой по-своему привлекателен и по-своему прав. И мы ладим друг с другом — нет, зря сомневаюсь, наш эксперимент прекрасен, общественно значим и поучителен.

15.02.78. ЧАО, КЕНИЯ

Любопытная история происходит у нас с Карло. Снова и снова говорим с ним о варианте захода в Красное море. Он горячится, я помалкиваю и порой дипломатически поддакиваю. Но сегодня поймал себя на том, что доводы Карло меня понемногу убеждают. Капля камень точит. Может, и впрямь идти в Аденский залив логичнее, чем вдоль африканского берега неведомо куда?

Как нарочно, Тур кличет меня к себе на мостик.

— Ну, что же ты думаешь о наших дальнейших планах?

— Ты о чем?

— Вдоль Африки или в Красное море?

Пауза. Уклончиво:

— А что думает лидер? Рассмеялся:

— Лидер хочет выслушать врача.

— Мне кажется сейчас, что Карло прав. Оба предложения не идеальны, но из двух зол я бы выбрал наименьшее.

— Какое же наименьшее?

— Рассуди сам. С одной стороны — идти к экватору, зарабатывать престиж, побивать рекорды дальности и окончательно превращаться в киногруппу.

— Ас другой стороны?

— Отказаться от рекордов, но зато завершить круг: Месопотамия, Бахрейн, Оман, долина Инда, Египет. Подчинить маршрут логике научной, а не рекламной.

— Второе мне нравится больше.

Вот и гадай: только что перерешил? Или раньше? Или всегда был на стороне Карло и ждал, пока образумлюсь?

Так или иначе, мне урок: не торопись, оценивай позицию оппонента объективно и тщательно.

Умелый руководитель Тур.

Теперь, уверенный, что его поддержат по крайней мере двое, он проведет плебисцит — и курс на Красное море станет законом.

Появится долгожданный пункт Б, которого нам так не хватало. Неопределенность — что скрывать — плохо действует на нашу разношерстную компанию. В акции «Тигрис» главное — всем глядеть в общем направлении, а с улыбкой или без — дело десятое.

Решение принято. Очередь за ветром.

После обеда хваленый муссон пропал, и мы вновь едва ковыляем, дважды гребли, чтобы повернуть лодку, перенастроили парус — никакого прогресса.

16.02.78. МУРАВЬИШКИ

Проснулся от холода — задувает из правой двери. Качка бортовая. На мостике пасмурно и прохладно. Ветер с северо-запада, волны же точно с запада и бьют о борт.

Не просто бьют — захлестывают. Всю двухчасовую вахту наблюдал, как это происходит, в деталях.

Вал приходит, перелезает через камышовый планшир и устремляется в ложбину между ним и основной сигарой. Ложбина узкая, и вода там застаивается, стоит пять-десять секунд, пропитывая камыш, утяжеляя лодку по крайней мере на полтонны. Потом вода уходит» приходит опять, с каждым разом ее больше впитывается, и судно потихоньку оседает.

Пора браться за брезентовую защиту.

Полотнища для нее мы заготовили, вооруженные опытом «Ра», еще в Эль-Курне. Их у нас шесть — четыре длинных для бортов и два коротких для кормы и носа.

Растянули с Асбьерном первую загородку. Польза от нее очевидна: стенка отражает крупные волны и лишь немного пропускает мелкие. Кроме того, она защищает палубу от ветра.

Детлеф улучшает дифференцировку — перемещает кормовой груз с правого борта на левый. Как ни перемещай, ют чрезмерно загружен, и надо бы его облегчить за счет бака, но на баке носовая хижина, и если нос притонет, Асбьерн и Тору будут спать в болоте.

Продолжается починка мачты. Обновленную стеньгу подняли наверх (соорудив сперва нечто вроде башенного крана из гребного весла с блоком) и водрузили в высверленное дочиста гнездо.

Штатный грот вернуть на место не успели — стемнело. Мы, как муравьишки, трудимся с восхода до заката.

Вероятно, имела место и мутация, а, как вы считаете?

В такие минуты, растроганный, с живностью в руке, Тур почему-то напоминает мне главного героя Эффелевского «Сотворения мира» — только хитона и сандалий не хватает.

— Тур, что будем делать с черепахой? Съедим?

— Ни в коем случае! Отпустим! Обрадованная черепаха ринулась в глубь океана со скоростью корифены. Мы проводили ее благостными взглядами. Вдруг раздались сильные всплески, вода закипела, на мгновение Тортила вынырнула, будто кто-то мотанул ею. Одна совершенная тварь стала добычей другой.

17.02.78. ГАРМОНИЯ

Шел с носа на корму и увидел в воде здоровенную, с кулак, змеиную голову. Голова принадлежала не змее, а черепахе размером с таз.