В оковах его власти

МНОГО ЛЕТ НАЗАД

—Ты подонок! Вот кто ты, ты как смел вообще на мою дочь засматриваться?! Ишь какой, щенок, что ты с ней сделал? Мать отведет ее к врачу. Не дай Бог, там что-то будет не так, не дай Бог. Я урою тебя живьем, подонок! — отец Нади схватил меня за грудки и приложил о стенку. Я бы поступил с женихом своей дочери также. Урыл бы. Закопал. Потому я его понимал, ни в чем не обвинял. А затем он меня отпустил и резко отошел к окну, говоря уже на иврите. Грозные слова кидали мне в лицо как бросают камни.

Градус беседы ощутимо увеличивался, это по интонации мог осознать, но я все это время молчал, пока мужчина не ударил кулаком по стене и не схватился за голову, замолчав на пару минут. Тишина стала оглушительной.

Мой отец дружил с ним годами, и я понять не мог одного, как так быстро у него поменялось мнение обо мне? Подонком я никогда не был, дочь его не тронул в том смысле, о котором он думал, хоть и хотел. Черт возьми, я хотел так, что от желания мне сводило мышцы. Я спал и видел себя в ней, ее на себе. Но я не смел даже касаться так, как она не позволила бы.

Даже поцелуи были словно украденные, нам непозволенные. Я обо всем спрашивал, даже о том, чтобы взять за руку. О чем вообще тут можно было говорить?

—Я понимаю вашу боль, и мне жаль, что вышло все именно так. Я изначально хотел рассказать вам все как на духу. Но ситуация обернулась совсем не так, как планировалось. Мне бы и в голову не пришло осквернять вашу дочь, вы можете не проверять ее, не делайте ей больно. Надя ни в чем не виновата. И она не вела себя как-то не так, как не позволено вашей вере, — я говорил без особой вежливости, это все смахивало на приказ.

Мужчина рассмеялся, услышав мой ответ, только вот в этом смехе сочеталось какое-то непредсказуемое отчаяние.

—Скромность — это один из высших еврейских идеалов, она была чистой и непорочной, ее мысли были благие до тебя. Она была моим ангелом, а стала…— он замолчал, кинул на меня беглый взгляд и отвернулся. —Только с мужем можно все. Только так.

Мы молчали оба, каждый о своем, как говорится. И я, будучи в трезвом уме и твердой памяти, в свои неполные сопливые двадцать, с абсолютной уверенностью и непоколебимостью сказал тогда главные для себя слова:

—Я прошу руки вашей дочери, хочу, чтобы Надя стала моей женой, официально. Как положено. Я люблю ее и хочу прожить всю свою жизнь с ней…

Договорить мне не дали. На пол упал огромный графин с водой, и этот звук символизировал начало конца. Моего личного ада, где был только бесконечный огонь, в котором я полыхал живьем.

—Замуж? Она уже обещана другому, и свадьба будет очень скоро. Это все мы забудем, как страшный сон. Надя уже взялась за ум и готовится к свадьбе. А ты не смей к ней даже приближаться, не смей общаться, не смей напоминать о себе, она почти замужняя. Муж по вере, своя кровь, все как положено. Держитесь от нас подальше. Все.

В тот момент я оглох на мгновение, не веря в происходящее. Моя Надя не выйдет замуж за кого-то там, кому она была обещана, ведь мы всегда будем вместе. В таком ключе я думал тогда, не осознавая, что жизнь та еще сука, и ее методы обучения бывают до безобразия хреновые.

На полной скорости в бетонную стенку. Почему бы и нет?

Жили они долго и счастливо? Наступающий брак разрушил все.

ГЛАВА 19

МАША

Мне перепала подработка, за которую я с радостью взялась. Корпоратив. Правда, я никак не могла понять повода. Тут собрались по большей части мужчины в дорогих костюмах со спутницами, которых едва ли можно было бы назвать их женами, скорее эскортницами. В этом я точно съела собаку, и отличить одно от второго мне не составило бы никакого труда.

Плевать, ведь достаточно большие деньги мне заплатили еще до мероприятия (что было достаточно странно), а потому я не думала об этом мероприятии в плохом ключе. Богатые дядьки с любовницами, ничего нового или выходящего из ряда вон, потому что ко многому я уже успела привыкнуть.

Жизнь у меня все-таки налаживалась: отец успешно проходил реабилитацию, с каждым днем его состояние значительно улучшалось, подработки находились легко и непринужденно, а в остальное время я готовилась к поступлению. Возвращаться в клуб стало бы для меня тремя шагами назад, и потому я уволилась. Но как только в жизни закрывается одна дверь, сразу открывается несколько новых. Возможностей и правда стало больше.

Ваня еще на днях мне скинул вариант, подходящий для человека без опыта и пока что без образования, но с дальнейшими возможностями: нянечка в хирургическое отделение. И несмотря на маленькую зарплату, я смогла бы там получать бесценный опыт. Собеседование должно было состояться на днях, и это помогало мне отвлечься…

Сложнее всего было не думать о нем, о человеке, думать о котором мне было нельзя, а еще о том, как я передала деньги помощнику вместо того, чтобы сделать это лично. Муки совести не заставили себя ждать. Разумеется, я переваривала снова и снова одно и то же, словно это могло бы изменить ситуацию в данный конкретный момент. Перекладывая тарелки, я осторожно огляделась вокруг. Работы было невпроворот, но что-то мне шептало: некоторых мужчин здесь я уже видела. Причем видела даже не один раз.

С другой стороны, а что тут может быть странным? Работать в таком заведении просто обязывает знать в лицо многих сильных мира сего. Не удивилась бы, если они и правда приходили к Пороку для веселого времяпровождения.

Ровно до того момента, пока я не встала как вкопанная и практически не уронила поднос с выпивкой. Все тело задрожало и покрылось предательскими мурашками. Прямо передо мной стоял помощник Белова и разговаривал с кем-то, со спины очень похожим на мэра нашего города. Мое сердце пропустило удар, а затем понеслось вскачь с такой скоростью, что безумный ритм я ощущала где-то в горле.

Тот самый Ваха перевел взгляд на меня и странно ухмыльнулся, а потом развернулся в сторону другого собеседника. Мужчина, которого я видела со спины, оказался не мэром, и тут же внутренности отпустило после того, как буквально меня чуть не пронесло через мясорубку. Липкий пот осел на висках, но то самое облегчение укрыло меня теплым одеялом. Не он. Хорошо, что не он. Иначе я бы просто не смогла вынести такую-то встречу.

Но если…если помощник тут, то и мэр может быть тут? С этого момента паника новой волной ударила по легким, выбив из них весь воздух. Я как ненормальная начала оглядываться по сторонам, всматриваясь в распухшие лица в поиске Белова.

Нет. Снова и снова натыкаясь на обрюзгшие телеса, я испытывала облегчение с некоторой долей разочарования. Когнитивный диссонанс во всей красе, что называется.

Я заставила себя отключиться и приступить к прямым обязанностям, чтобы не накликать на свою голову лишних бед. Наш сегодняшний администратор была миловидной девушкой слегка за тридцать, она умело раздавала указания и не звучала при этом как мегера, а посему я полностью сконцентрировалась на работе, отсекая всякую возможность возвращаться к исходной теме.