В плену королевских пристрастий

— Ты точно не пользовалась ей? Даже не пробовала?

— Нет… — Регина замотала головой, — я же говорю, там ее совсем мало… я подумала, что когда к королю пойду, тогда и попробую. Так-то зачем?

— Где она?

— У меня в спальне, на столике.

— Великолепно, куколка. Значит так, сейчас я тебя отправлю в темницу замка, и ты посидишь там до тех пор, пока я сама не встречусь с королевой и не выясню это произошедшее небольшое недоразумение. При этом если за это время ты ни с кем не попытаешься общаться и будешь молчать, я скорее всего не предъявлю тебе никаких обвинений, даже если не найду то, что ты должна была мне привезти. Однако если я узнаю, что ты пыталась, хоть каким-то образом с кем-то общаться, ты прямой дорогой отправишься к палачу, и уже он будет выяснять, кто твои сообщники и с кем ты и для чего налаживала связи.

— У меня нет никаких сообщников, Ваша Светлость.

— Тогда тебе не составит труда несколько дней помолчать, куколка, пока я все не выясню, — жестко сказала герцогиня и повернулась к Виктору, — Вызови охрану.

Появившимся охранникам, герцогиня указала на все еще всхлипывающую Регину, — В отдельную камеру ее, и чтоб не общалась ни с кем. Хоть раз рот откроет, мне доложите.

— Ее как в цепях или в колодках держать? — уточнил старший из охранников, вытягиваясь перед герцогиней.

— Так пока пусть посидит, главное чтоб молчала.

— У нас не поговорит, не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, будет молчать, — охранник шагнул к Регине и, взяв за плечо, вывел в коридор.

Герцогиня удовлетворенно кивнула и, отойдя к окну, замерла, устремив взгляд в даль. Из этого состояния ее вывел звук раскрывающейся двери. Она обернулась и увидела короля.

— Что-то случилось, милорд?

— Я хотел это спросить у тебя, — закрывая за собой дверь, проговорил он.

— У меня? — удивленно спросила Алина.

— Я видел, что ты отправила Регину в темницу, и хочу знать, к каким выводам ты пришла, и как будешь обосновывать задержание фрейлины королевы.

— И Вас и девочку хотели отравить, достаточно подло воспользовавшись ее наивностью и доверчивостью… сейчас ей безопасней посидеть у меня в темнице, чем вернуться во дворец. А обосновывать я это буду, например ее недостаточной покорностью и дерзостью мне. Могут же у меня быть подобные причуды. Вроде как девочка нагрубила, и я, зная, что она одна из Ваших фавориток, решила проучить ее, и на ее примере показать двору, что со мной стоит считаться всем, и перечить мне не стоит даже тем, кто спят с тобой.

— Она что, действительно нагрубила тебе?

— Нет, мой государь, я придралась на ровном месте. Однако эта ложь, спасает ей жизнь. Кстати было бы неплохо, если б Вы прилюдно заступился за нее, а я закачу Вам сцену, и Вы уступите.

— Ты умеешь закатывать сцены?

— Я постараюсь. Жизнь девочки стоит того.

— И как же нас хотели отравить?

— В ее спальне, на столике стоит стеклянная баночка с помадой. Она намазала бы ей губки, перед свиданием с Вами, а что было бы дальше, Вы сможешь увидеть, если заставите кого-нибудь из приговоренных к смертной казни намазать ей губы или его мужское достоинство. Только делать это не торопитесь, на Вашем бы месте я отправила доверенного человека подежурить в ее спальне. Узнав, что я пленила девочку, ее спальню кто-нибудь постарается навестить, и Вы получите еще один хвостик, за который сможете быстрее распутать весь клубок заговора.

— Кто ей это дал?

— Не торопите меня, милорд, Вы все узнаете в свое время, подождите возвращения моего супруга.

— Черт, ну конечно, Регина была подданной Веренгера, и она его протеже.

— С выводами не торопитесь, все может быть не так просто, хотя и это не исключено.

— Алина, девочка моя, — король шагнул ближе к герцогине и нежно обнял за плечи, — ты уже который раз спасаешь меня… Как же мне отблагодарить тебя, мое сокровище?

— Отпустите в монастырь…

— Про это и думать забудь! Слышишь? — зло проговорил король, тряхнув ее за плечи, — Я не посягаю на твою честь, но твое присутствие мне необходимо. Ты получишь все! Все, что пожелаешь. Я согласен, если ты того пожелаешь, даже Алекса казнить хоть он и по душе мне, но ты в любом случае останешься при дворе. Ясно тебе?

— Вы считаете, я могу потребовать казни собственного супруга, которому хоть и по Вашему принуждению, но дала клятву быть верной и покорной?

— Это твое дело, что требовать от меня. Я выполню все, что в моих силах.

— Тогда хотя бы позвольте мне общаться с младшими дочерьми. Меня не допускают к ним.

— Это не в моей власти. Это лишь герцог может тебе позволить, так как только он определяет условия их пребывания там.

— Так заставьте его.

— Алина, ты ведь знаешь, что я поклялся сделать все, что он пожелает для его дочерей. Не подталкивай меня к клятвопреступлению. Я не виноват, что он решил отправить их туда и запретил им видеться с тобой. Попроси что-нибудь другое, и я постараюсь исполнить.

— И что еще, по-вашему, я могу просить, если Вы отказываете мне во всем? — хмыкнула герцогиня, в ее глазах промелькнуло разочарование.

— Ну не надо, Алина, не обижайся… я действительно не в силах ни отпустить тебя, ни повлиять в этом вопросе на герцога, — король ласково провел рукой по ее щеке, — Мне хотелось сделать тебе что-то приятное, а ты расстроилась и кроме свободы, которую я дать тебе не могу, ни о чем другом и думать не желаешь… Ты прям как птичка божья, только о ней и мечтаешь… хотя какая в монастыре свобода… и дернуло же твоего отца отправить тебя туда в детстве… у тебя же совсем другое предназначение.

— Какое? — вдруг неожиданно зло спросила герцогиня, — Может быть родить наследника моего рода? Неужели Вы позволите мне сделать это?

— Ты сама посчитала, что на то была Воля Божья, что ты не родила, — не менее жестко ответил король и раздраженно добавил, — Все хватит! Эти вопросы мы обсудим как-нибудь позже, без твоего пажа, если ты, конечно, не хочешь, чтоб я приказал свернуть ему шею.

— Да, конечно… что-то несвоевременно я завела весь этот разговор. Простите, милорд.

— Ну что ты, моя дорогая кузина, какие могут быть извинения… Кстати, если все-таки придумаешь, что попросить, скажи, я постараюсь выполнить. А сейчас пойдем, устроим представление, устрашающее всех желающих перечить тебе.

Король с герцогиней вошли в зал, где собрались придворные, громко переругиваясь. Все встали из-за столов, приветствуя короля, но он даже не взглянул ни на кого, настолько был поглощен ссорой.

— Регина даже не моя подданная, она принадлежит королеве… Ты понимаешь, что превысила свои права? — достаточно жестко продолжил он уже ранее начатую фразу.

— Что? — герцогиня замерла, не доходя до стола, и с вызовом посмотрела на короля, — Я превысила мои права? Да как у Вас язык поворачивается, милорд, говорить это именно мне? Она в моих владениях и дерзила мне!!! Ясно Вам? Я не только ее в подвал запру, я и накажу ее так, что она вообще рот при мне больше раскрыть никогда не посмеет! И Вы не сделаете ничего!

— И как я, по-твоему, должен объяснять королеве то, что ты не ей претензии по поводу ее фрейлины высказываешь, а сама решила с ней разобраться?

— Вряд ли Ваша дражайшая супруга захочет, чтоб я именно ее обвинила в том, что посланная ей ее фрейлина оскорбила меня. Или Вы хотите, чтоб я сделала именно это? Так учтите, даже в этом случае с этой девкой я разберусь сама. Я не потерплю, чтоб в моих владениях, хоть кто-то посмел выказать мне свое неуважение. Мне безразлично, что она Ваша фаворитка. Ясно Вам? И либо Вы прямо тут признаете за мной это право, либо Вам придется сейчас же, сию же минуту, со всем двором оставить мои владения! И уже потом мы будем выяснять, что в чьей власти, и у кого какие права! — глаза герцогини гневно сверкали, а в голосе звенела сталь.