В плену у сказки

Элла закрыла лицо руками и всхлипнула, жалостливо, горько. Я молчала, уставившись на нее в ожидании объяснений.

— Он будет ждать на рассвете у старого дуба. Сказал, что в качестве платы за услугу я буду обязана выполнять его поручения. Служить ему… — голос Эллы звучал глухо, — он самое страшное существо в нашем королевстве, не представляю, какие ужасы меня заставит совершить.

Мысленно я одновременно перебирала ругательства и чуть не плакала, потому что снова отдалилась от своего «долго и счастливо»: от возвращения домой.

— Зачем ты согласилась?

— Я не знаю, он появился так неожиданно, мои чувства находились в смятении, а желание увидеть Эрика было столь сильным. Ох, Эрик… Теперь он не сможет меня полюбить, когда узнает, с кем я спуталась, на какое темное волшебство согласилась… Все пропало.

— Так, подожди, — я хлопнула по столу. — То есть какой-то Штильцхрен наколдовал тебе временное платье, а теперь ты у него в рабстве? Эта сделка просто сказочно несправедлива.

— Мы же не в сказке, Анастасия. Мир несправедлив, — Элла положила свою ладонь поверх моей. — Наверное, мне стоит умереть. Всяко лучше, чем прислуживать монстру.

— Ты совсем свихнулась? — рявкнула я, выхватывая руку. — Раз любишь Эрика, тогда ноги в руки и шуруй выходить замуж за него. А с твоим Штильцхреном я разберусь. Завтра ни к какому дубу не пойдешь, я все улажу.

Глаза Эллы сверкнули.

— Ты займешь мое место?

На какую-то долю секунды я заколебалась, но затем все же выдавила:

— Если понадобится, займу.

— Но ты не должна расплачиваться за мою ошибку, Анастасия. Это слишком…

— Чш-ш, — шикнула я, — все в порядке. Позволь мне все исправить.

— Ох, спасибо, спасибо… Ты… Ты самая прекрасная сестра! Я очень, очень тебе благодарна! Ты спасла меня!

Элла бросилась мне на шею и крепко обняла, до хруста в лопатках. Конечно, ни о каком благородстве речи не шло. При других обстоятельствах я бы ни за что не сподобилась на подобную жертву, но сейчас на первом месте стояло возвращение в реальность. И если ради этого мне придется познакомиться с главным сказочным кошмаром, значит, так тому и быть.

Но самоуверенность быстро сдулась, едва я осталась одна. В свою комнату не пошла — боялась, что Дризелла увидит мое бледное лицо и дрожащие руки.

Я уселась на подоконник в коридоре, не обращая внимание на холод каменных стен. Прямо надо мной на паутине копошился толстый паук с кривыми лапами. Примерно так я и представляла Румпельштильцхена, хотя воображение рисовало и огнедышащего дракона, и страшного Кащея с позвякивающими костями.

— Мрр-рр!

Люцифер запрыгнул ко мне и устроился в ногах, помахивая хвостом.

— Мяу?

— Разговаривать разучился?

— А ты-ы? Вернулась с бала, а ничего не рассказываешь. Мрр-рр, и кто ты после этого, рыжая бесстыж-жая?

Я устало вздохнула.

— А что мне рассказывать?

— Все самое интересное! Принц попал в сети Золушки или нет?

— Да. Думаю, скоро придут вести, что он ищет хозяйку потерянной туфельки.

— Такой странный. Кто же ищет свою любовь по размеру обуви? Хуже только по гороскопу… — фыркнул Люцифер, — ну а ты-то чего такая грустная сидишь, как будто все молоко скисло? Неужто ревнуешь красавца-принца?

— Если бы… Слушай, ты знаешь, кто такой Румпельштильцхен?

Люцифер нервно замахал хвостом и, отведя взгляд, проворчал:

— Мр-р, допустим… А зачем тебе? Вряд ли он снимет проклятие или вернет домой. Скорее разрушит твою жизнь.

— Спасибо, стало легче, — я снова перевела взгляд на паука, который уже чистил паутину, избавляясь от выпитых мух, — Элла заключила с ним сделку, чтобы попасть на бал, а я пообещала занять ее место рабыни.

Люцифер недоумевающе пошевелил ушами:

— Но ты не говорила ничего про Румпельштильцхена, когда рассказывала сюжет сказки.

— Я знаю! — воскликнула я и уже тише добавила, — потому что никакого Штильцхрена в сказке быть не должно. Что-то пошло не по плану, а я понятия не имею почему. Почему не пришла Фея-крестная!?

— Не думаю, что Фея-крестная лучше Румпеля, но… Наверное, ты сильно изменила сюжет, — предположил Люцифер.

— И мне нужно все исправить. В любом случае ничего непоправимого не произошло. Элла сходила на бал, влюбила в себя принца, это главное, а с остальным я разберусь. Итак, что за зверь этот Румпель?

— Он хитрый, могущественный и жестокий. Хладнокровен, умен, и тебе с ним не справиться.

— То есть мне не выжить?

Люцифер помотал головой:

— Мрр-р, не трусь, вряд ли тебе что-то грозит, он не монстр. Но я пойду с тобой. Я знал Румпеля, когда был котенком.

— Знал лично?

— Да, — Люцифер сконфузился, — он был моим первым хозяином, но я не хочу об этом говорить.

— Так ты был его питомцем? Вот как… — я хмыкнула, — с другой стороны, ты все еще жив, значит, от него можно спастись.

— Не всем, — заметил кот, а потом положил свою лапку мне на руку, — не переживай раньше времени, лучше пойдем спать, утро вечера мудренее. — затем он спрыгнул с подоконника и потрусил к комнате.

Хоть одна дельная мысль за сегодняшний вечер.

Но до рассвета я так и не смогла заснуть: страхи перед Румпелем и новыми кошмарами вылились в бессонницу. К тому же Дризелла всю ночь бормотала, ворочаясь на кровати.

Я заранее оделась и спустилась с Люцифером вниз, стараясь никого не разбудить. Но крысы, следящие из теней, преследовали нас до самой двери. Они никогда не спали, чтобы обо всем докладывать Элле.

* * *

Дуб стоял в отдалении на лысом холме. Одна часть дерева почернела от удара молнии и разваливалась, а вторая держала массивную крону. Дуб, как пленный узник, был обмотан массивной цепью.

Люцифер сразу залез на ветку и скрылся в листве, я же осталась ждать, усевшись на оголенные корни. Солнце немного начало прогревать землю, но внутренний холод не желал исчезать.

— Я даже отсюда чувствую твой страх, — сказал Люцифер, — Румпель его тоже почувствует.

Я нервно сжала подол платья. Люцифер добавил:

— Он уже близко.

— Как ты понял?

Но в ту же секунду подул сильный ветер, и дуб натужно затрещал, удерживая листья, а цепь зловеще зазвенела, напоминая звук кандалов.

Люциферу пришлось крепче вцепиться в ветку, чтобы не упасть. Я прикрыла лицо от летящих листьев и пыли.

Затем все стихло. Ни звука, ни движения, ничего, только мое громкое дыхание.