В плену у сказки

— Оставь себе. Мне оно не нужно.

Это заявление заставило задохнуться от возмущения.

— Тогда ради чего все это было?!

— Ради того, чтобы моя прекрасная бывшая любовь не следила за мной через зеркало, все просто. Это ужасно раздражало и утомляло.

Жуть. Наверное, отвратительно чувствовать на себе чужие непрошенные взгляды, от которых даже не спрячешься.

— Не боишься, что я тоже буду за тобой подглядывать?

Румпель усмехнулся, и в его глазах сверкнуло лукавство.

— Так и знал, что понравился тебе.

Я фыркнула и в тон ему ответила:

— А что, если так?

— Значит, ты уже готова отдать мне свое сердце? Столь быстро? Хотя было очевидно, что ты получала удовольствие, сидя на моих коленях.

— Размечтался. — Я закатила глаза и даже засмеялась, удивленная его наглостью. — Просто странно оставлять магический предмет незнакомому человеку. Но… — мне же лучше. — Хорошо, пусть останется у меня, как скажешь. И пожалуйста, впредь не пытайся флиртовать со мной. У тебя плохо получается.

— У меня даже не было такого намерения, не выдавай желаемое за действительное, — ответил Румпель.

Я посмотрела в его глаза цвета ночи и подумала о том, что на самом деле он очень молод. И не настолько устрашающий, как его имя, обросшее слухами. Но может, внешность обманчива? И чем красивее маска, тем уродливее лицо, которое она скрывает.

Румпель тоже меня разглядывал.

Интересно, какие мысли были в его голове?

— Повезло, что ты симпатичный, — произнесла я задумчиво.

— Ты столь прямолинейна.

— Какая есть. Наверняка красота очень тебе помогает при заключении сделок. Люди охотнее соблазняются.

— Безусловно.

Честный ответ. Я мрачно усмехнулась, а Румпель спросил:

— А нужно ли мне прибегать к соблазнению, чтобы узнать твою тайну? Почему Фея-крестная наложила проклятие? Я бы давно развязал твой язык магией, но, увы, ты не поддаешься чарам. Еще немного, и мне придется начать тебя пытать.

— Я хорошо храню свои тайны. Но соблазнение в любом случае лучше, чем пытка, так что можешь попробовать.

Затем, не дожидаясь ответа, я подняла зеркало, снова положила его в корзину и направилась вниз по холму. Чувствуя, как его взгляд скользит вдоль моих лопаток и шеи.

Глава 9

Кульминация

— Едут! Маменька, едут! — кричала Дризелла, вскарабкавшись на подоконник. — Анастасия, они за мной едут!

— Какой трогательный оптимизм.

Дризелла была уверена, что туфелька налезет на ее ногу, поэтому едва ли не взрывалась от эмоций. Вчера вечером Роксана заставила ее целый вечер ходить в туфлях, на два размера меньше ее ноги. Она и меня пыталась заставить, но потерпела неудачу.

Люцифер, когда Дризелла и мачеха спустились вниз, чтобы встретить послов принца, спросил:

— Значит, туфелька подойдет Золушке.

— Да.

— И сказка закончится?

Я уловила печаль в его голосе и протянула руку, чтобы почесать за ушком. Кот сначала заурчал, но потом опомнился и спрыгнул с колен:

— Я тебе что, котенок? Не распускай руки.

Он прижал уши и отвел взгляд. От меня не укрылось, что известие о приезде принца его огорчило.

— Уверена, с тобой все будет в порядке после финала, не переживай.

Я сама надеялась, что сказка — это параллельная вселенная, которая продолжит свое существование даже после моего ухода. Люцифер был удивительным котом, который не заботился о собственном благополучии.

Ему ничего не мешало рассказать Румпельштильцхену об их риске исчезнуть, если Золушка выйдет замуж за принца. Я не сомневалась, что в этом случае Румпель сорвал бы свадьбу или избавился бы от принца и Эллы, чтобы не искушать судьбу.

— Идешь? — спросил Люцифер в дверях. — Тебя уже несколько раз позвали.

— Да… — я опомнилась. — Да, иду.

Нельзя пропускать кульминацию.

Но когда мы вышли в коридор, то услышали глухой стук, доносившейся с лестницы, ведущей на чердак. Там, под прохудившейся крышей, в комнате, продуваемой ветрами, жила Элла.

— Что случилось? — спросил Люцифер, прислушиваясь.

Кажется, этот момент был в оригинальной истории. И как я могла забыть?

— Ее заперла мачеха, чтобы она не примерила туфельку. Элла все равно выберется оттуда, но… — я направилась к лестнице, — иди вниз. Мы скоро будем.

Лестница громко скрипела, словно предупреждая о чем-то. Пыльная, обшарпанная и подгнившая, она скорее вела в преисподнюю, а не на чердак. Я поднялась к деревянной двери, запертой засовом с внешней стороны.

— Кто тут? — раздался голос Эллы. — Выпустите меня! Анастасия, это ты? Помоги мне! Она закрыла дверь! Прошу!

— Сейчас, — я почему-то растерялась, проглатывая появившуюся тревогу, прежде чем поднять засов.

Элла сразу же вышла. Ее глаза лихорадочно блестели, а на костяшках виднелись свежие ссадины.

Из комнаты веяло запахом мокрой собачьей шерсти и еловыми ветками. Я попыталась заглянуть в помещение, но Элла быстро закрыла за собой дверь.

— Надо бежать, иначе они уедут… — она схватила меня за руку.

— Они не уедут, — я пожала плечами, — Венди хотела, чтобы обе ее дочери примерили туфельку. Они ждут, когда я приду.

— Но тогда почему ты здесь?

— А что тебя удивляет?

— Вместо того, чтобы мерить туфлю, ты решила выпустить меня, — она непонимающе нахмурилась, продолжая тяжело дышать. — Почему?

Ее озадаченность была такой искренней, словно все это время она сомневалась, что я по-настоящему встала на ее сторону, и думала обо мне, как о злобной сестре. Плохо дело, потому что судьба жабы все еще маячила совсем близко.

— Мы же сестры, — сказала я, натягивая милейшую и абсолютно фальшивую улыбку, — туфелька мне бы и не подошла, потому что она твоя и ждет именно тебя.

— Но я ведь отправила тебя к Румпельштильцхену, зная, что он скорее всего станет твоей погибелью.

— Обидно, — кивнула я, — но простить можно. Я не держу на тебя зла, Элла. И ты не держи.