В плену у сказки

Мы подошли к картине, которая прятала за собой таинственный сад, и все так же молча прошли в туннель, скрытый от чужих глаз, известный только принцу и мне. И это странно взволновало.

Я смотрела в спину Эрика — она была широкой и ровной, как полагается будущему королю, на чьи плечи будет возложена ответственность за государство.

Факелы в коридоре едва теплились, и умиротворенная темнота обволакивала нас, ластилась, как одинокая кошка. Мое сердце забилось чаще — не из-за атмосферы, а из-за возникшей уверенности, что вот-вот должно произойти что-то значимое.

Неправильно, что рядом с принцем сейчас находилась я. Все это отнюдь не пойдет на пользу сюжету… И мне тоже.

Наконец мы с Эриком вышли к цветам. Или тому, что от них осталось. Я вздрогнула и выдохнула от ужаса, когда окинула взглядом сад.

Словно ударили в колокол, породив шум, от которого хотелось закрыть уши.

Сад изменился с тех пор, когда я его видела. Часть зеркал были разбиты. Осколки лежали рядом с высушенными алыми цветами. В последний раз, когда я была в тайном саду, треть растений оставалась еще живой, но сейчас цвел лишь жалкий десяток.

Меньше всего я ожидала увидеть это, поэтому осталась стоять на пороге комнаты, пораженная зрелищем. Словно передо мной открылся конец света — печальный финал истории, который уже не изменить… Словно я стала свидетелем апофеоза проклятия.

Если все цветы погибнут — Эрик навсегда останется монстром.

Ну почему?! Что я сделала не так? Ведь сюжет тоже должен был работать — или он настолько ослаб из-за моих действий?

Ничего не понимала…

Но Эрик стремительно отвлек от этих мыслей: он вдруг схватил меня за предплечье и притянул к себе. В голове царил полный хаос, поэтому я, наверное, в первые мгновения могла позволить ему совершать со мной все, что вздумается.

— Я подумал, что возможно… — прошептал Эрик едва слышно. — Ты мне поможешь… Ты мой последний цветок.

Он прижался к моим губам с таким отчаянием, что я невольно ответила на поцелуй, пытаясь хоть как-то заглушить его боль. Сама же ничего не чувствовала — были только эмоции принца, сильные, разъяренные, печальные. Эрик терзал мои губы и дрожал в надежде, что это хоть что-то изменит.

Поцелуй истинной любви? Ха.

Я отстранилась, мягко положив ладони на его грудь, и покачала головой. Губы горели, на плечах еще чувствовались тиски его рук. Я попыталась найти в себе отвращение или страх, но обнаружила лишь сожаление и бесконечную жалость — ее Эрик и увидел в моих глазах.

Слова не требовались. Принц и без них все прекрасно понял и отшатнулся, обессиленно пригибаясь к земле.

Я его не любила.

Алые цветы все еще умирали. Ничего не произошло.

Далекие часы пробили полночь. Эрик привычным и быстрым движением скинул с себя одежду, оставшись полностью обнаженным, и сразу начал превращаться в чудовище. Этот процесс был по-настоящему отвратительным, он сопровождался хрустом костей и болезненными стонами. Человеческое тело изгибалось в конвульсиях, прежде чем предстать массивным и сокрушительным зверем.

— Нет… — он схватился за голову и утробно заревел, словно был тяжело ранен. — НЕТ!

У меня сжалось сердце. Эрик верил, что я смогу ему помочь. Он по непонятной причине выбрал меня, а не Золушку. А теперь его руки покрылись мехом, вены взбухли, пальцы скрючились, обрастая когтями. Он закричал, когда затрещал его позвоночник.

Я подавила в себе желание сбежать, вместо этого бросилась вперед и обхватила его лицо, вынуждая посмотреть на себя.

— Успокойся, не поддавайся чарам.

— Успокоиться? — он оттолкнул меня. — Мне конец, Анастасия. Ты была моей последней надеждой, если бы только полюбила.

— Вот именно! — воскликнула я, теряя самообладание. Цветы умирали, а вместе с ними и моя возможность вернуться домой. — Я тебя не люблю! И ты меня любишь! Какого черта ты не привел сюда Эллу?! Это она должна снять проклятие, это она искренне тебя любит. Какого черта, Эрик!? Почему ты все испортил?

— Потому что я ее не люблю, — зарычало чудовище с болью и яростью. — Замолчи! Неужели ты не понимаешь, что я к ней ничего не чувствую?! Совершенно! Мне она даже противна. Она кукла, которая говорит лишь то, что я хочу услышать. Но ты… Ты настоящая, ты кажешься живее всего этого мира. Как я могу не выбрать тебя, а выбрать Эллу, которую не люблю?

Я замолкла на мучительно долгие мгновения, сраженная ужасной догадкой, и спросила, страшась услышать ответ, который мог все уничтожить:

— А меня?..

Неужели прекрасный принц отдал свое сердце мне — злобной сестре Золушки?

Ярость Эрика приутихла, он измождено опустил лапы и затравленно посмотрел на аленькие цветы. В повисшем молчании я слышала стук собственного сердца и тяжелое, хриплое дыхание принца.

— К тебе я хоть что-то испытываю. И я мог бы… Да, возможно, я смог бы полюбить тебя и доказать, что любовь существует.

Существует ли любовь? Один колдун уже мне все доказал. В этот момент мне его до боли не хватало, он бы придумал, что делать с принцем и как остановить гибель цветов.

— Так ты меня даже не любишь. С чего вдруг решил, что я могу помочь с проклятием?

— Я надеялся, что хватит того, что есть. У нас же есть связь.

— Но этого недостаточно.

— Недостаточно.

— Прости, — сказала я. — Но ты должен был выбрать Эллу. Она — твоя судьба.

— Моя судьба — остаться монстром навечно.

— Вовсе нет.

— Нет?! Может, ты знаешь способ? Заклинание? Хоть что-то? Ты вообще веришь, что меня можно полюбить вот таким? — он провел по своей морде длинными когтями, оставляя неглубокие царапины. — Почему ты молчишь?!

Кровь выступила на шерсти, как драгоценные рубины.

Я не могла ничего ответить, потому что действительно сомневалась. Разве кто-то осмелится полюбить Эрика в обличье монстра? А врать я не хотела. Как и была не в силах больше выносить его взгляд… По морде Эрика текла кровь, еще сильнее обезображивая облик.

— Прости, — еще раз прошептала я и отвела взгляд.

Эрик все понял, он взвыл и заметался по саду, вытаптывая мертвые цветы и сокрушая каменные статуи и фонтаны. Те разбивались и падали несуразной грудой.

Казалось, он утратил последнее человеческое, что в нем было, и его ярость действительно пугала.

Я неподвижно стояла и дрожала, пока рядом бесновалось чудовище. Потребовались небывалые усилия, чтобы внушить себе, что чудовище передо мной — это все еще Эрик, пусть и ослепленный отчаянием.