В плену золотого дракона. Призванная родить
Шрифт:
— Нет! Нет, нет, нет! — мои крики разрывают горло. — Я не отпущу тебя! Не позволю тьме!..
Но остаётся лишь горстка пепла на ладони. Тьма вокруг смеётся — звук, от которого кровь стынет в жилах.
— Ты проиграла, маленькая жертва! — голос Тьмы проникает прямо в мозг. — Он мой! Навсегда! Как и все вы!
Я закрываю глаза. Прижимаю пепел к губам. Что-то горячее и солёное катится по щекам — слёзы или кровь, я уже не знаю.
— Я люблю тебя, — шепчу я. — Даже если это конец.
И тогда происходит чудо.
Пепел на моих губах начинает
Свет поглощает тьму. Она вопит, извивается, как раненый зверь, но не может сопротивляться. Свет сжигает её, очищает, стирает, как ластик стирает карандашный набросок.
Когда свет наконец гаснет, я падаю на землю. Всё тело болит, в глазах темно, будто кто-то выжег сетчатку. Но я чувствую… тепло. Чьё-то дыхание на своём лице.
Я заставляю себя открыть глаза.
Он лежит рядом. Просто человек — без когтей, без чешуи, без крыльев. Его грудь поднимается и опускается, глаза закрыты, но он жив. Настоящий. Мой.
Его веки дрожат, медленно поднимаются. Золотые глаза смотрят на меня — чистые, ясные, без тени тьмы.
— … почему? — его голос хриплый, будто он не говорил сто лет. — Ты… могла умереть.
Я улыбаюсь, хотя сил уже почти нет.
— Потому что ты стоишь этого. Потому что я верю в тебя. В нас.
Потом я чувствую, как сознание ускользает. Последнее, что я вижу — его руку, тянущуюся ко мне, и первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь чёрные тучи.
Рассвет. Настоящий рассвет. После долгой-долгой ночи.
Глава 25
Браслеты ломаются
Сознание возвращается ко мне медленно, как прилив, несущий обломки кораблекрушения. Сначала я ощущаю запах — смесь лечебных трав и металла. Потом слышу треск дров в камине и чьё-то тяжёлое дыхание рядом. Когда открываю глаза, передо мной плывут знакомые узоры на потолке — те самые переплетающиеся драконьи силуэты, которые я наблюдала в первые дни плена.
— Ты вернулась.
Голос Андара звучит прямо над моим ухом, хриплый от усталости, но наполненный таким облегчением, что по моей спине бегут мурашки. Медленно поворачиваю голову — каждое движение даётся с трудом, будто тело налито свинцом. Он сидит на краю кровати, его рубашка небрежно распахнута на груд, золотистые волосы лежат в беспорядке. Но больше всего поражают глаза — в них нет и следа чёрной пустоты, только привычное золото, изрезанное красными прожилками.
— Сколько… — Пытаюсь говорить, но горло пересохло настолько, что издаю только хриплый звук.
Андар тут же протягивает кубок с водой. Когда делаю глоток, прохладная жидкость обжигает пересохшее горло, заставляя закашляться.
— Ты проспала трое суток, — отвечает он, поддерживая меня, пока я откашливаюсь. — Гарха говорила… она не была уверена, что ты очнёшься.
Опускаю
взгляд на свои руки — бледные, почти прозрачные. Но больше всего поражают волосы, упавшие на плечо — целые пряди стали серебристо-белыми.— Что со мной? — шепчу, касаясь седых прядей дрожащими пальцами.
Андар подаёт маленькое зеркало. В отражении вижу своё лицо, но изменившееся — кожа потеряла румянец, под глазами тёмные тени, а седые пряди добавляют лет десять.
— Цена, — шепчет он, и каждое слово будто причиняет ему боль. — Ты отдала часть своей жизни за меня. Свою жизненную силу… свою молодость.
Откладываю зеркало, осознавая странную лёгкость в груди — будто что-то важное оттуда вынули, оставив лишь эхо. Но исчезла и та тяжёлая ноша, преследовавшая меня с момента появления здесь.
В этот момент раздаётся тихий щелчок.
Мы оба смотрим на мои запястья. Магические браслеты покрываются тончайшими трещинами. Ещё мгновение — и они рассыпаются на мелкие кусочки, превращаясь в золотистую пыль.
Замираю, ожидая… чего? Но чувствую только лёгкость, будто сняли невидимые оковы.
— Связь… — начинаю я.
— Больше не принудительная, — заканчивает Андар. Его глаза прикованы к моим запястьям. — Ты свободна, Людмила. По-настоящему.
Свободна. Слово повисает в воздухе между нами, такое знакомое и новое одновременно.
Дверь скрипит, впуская Гарху. Советница выглядит измотанной — косы растрёпаны, тёмная кожа приобрела сероватый оттенок.
— Наконец-то, — шипит она. — Я начала думать, вы оба решили отправиться в вечный сон.
Андар поднимает голову:
— Отчёт, Гарха. Что происходит?
— Тьма отступила. Но… — её взгляд скользит ко мне. — Мир не готов принять дракона, который встретил свою любовь после смерти истинной. Это сломает древние устои.
Андар поднимается во весь рост.
— Тогда я их измениню, — говорит он твёрдо.
Гарха фыркает, но в глазах мелькает что-то похожее на уважение: «Попробуйте.» Поворачивается к выходу, но останавливается:
— Девушки из гарема в замешательстве. Никто не знает, что делать теперь…
— Я разберусь, — прерывает её Андар. Когда дверь закрывается, он поворачивается ко мне: Ты должна знать — ты можешь уйти. Сейчас. Без ограничений.
Делает шаг назад:
— Портал на Землю… я открою его для тебя теперь.
Рвано выдыхаю. Так он мог сделать это все то время, что я провела во дворце?! Вот же!
Эти слова бьют сильнее любой физической боли. Дом. Родные улицы. Мамины объятия. Всё это так близко… и бесконечно далеко.
— Я… хочу попробовать, — говорю я.
Андар поднимает сильные руки, я закрываю глаза и представляю — тротуарную плитку под ногами, запах бензина и выпечки. В воздухе передо мной что-то ощутимо дрожит, затем сквозь сжатые веки прорывается мерцание, я распахиваю глаза и вижу светящийся круг.
Передо мной висит портал. Сквозь его дрожащую поверхность вижу знакомый парк, скамейку… Чувствую запах скошенной травы. Там прошел уже целый сезон.