В погоне за звуком

– Да, они пытались постепенно приучить людей к современной музыке и вписать ее в контекст популярной культуры. Возлагая на себя подобную задачу, важно учитывать уровень восприимчивости слушателей. Но как найти к ним подход?

Со временем я убедился, что нам не хватает опыта слушания. Прежде чем критиковать сложную для восприятия композицию, необходимо хотя бы пару раз ее переслушать. Я довольно любопытен и сам часто так поступаю. Тот же совет я даю и режиссерам, поскольку эмоциональное принятие музыки приходит не сразу. При первом прослушивании от восприятия многое ускользает, но послушав композицию еще несколько раз и свыкнувшись с непривычным музыкальным языком, можно добиться более глубокого понимания.

Я думал, что, используя необыкновенный, своеобразный музыкальный язык в сопровождении к популярным фильмам, я постепенно расширяю горизонты публики и приучаю ее к многообразию музыкальных жанров. Точно так же я использовал «инстинктивное» чувство отчуждения, которое провоцирует в массовом слушателе определенная музыка. Когда мы обсуждали двойную эстетику, ты спросил, не выступал ли я тем самым в качестве учителя. Как я уже говорил, я ни в коей мере не рассчитывал изменить общественное сознание, не думаю, что это в моей власти. Я лишь пытался найти баланс между собственным творчеством, смысловым посылом фильма и зрительским восприятием. Для меня это приятный долг и как музыканта, и как человека. Если мне удалось расширить рамки поп-культуры, то лишь благодаря многолетнему опыту: у меня не было примеров для подражания, но я продолжал рисковать и экспериментировать, неизбежно совершая ошибки. Годы работы, собственное неутолимое любопытство, критика и широкое признание помогли мне найти собственный стиль и лучше узнать себя. Когда используемые мной музыкальные языки оказывались слишком трудными для понимания и неподходящими для моих целей, мне приходилось смиренно переосмысливать свое творчество и меняться, стараясь не предать себя и не сбиться с пути. Насколько мне это удалось, сложно сказать.

Я всегда спрашивал себя: имею ли я право требовать от людей понимания? Зачем им меня слушать? Зачем им делать над собой усилие? Только лишь ради моей любви к творческому поиску? С чего я решил, что кто-то найдет в моей музыке ту же красоту, что и я? Глубокие сомнения терзают меня и по сей день, но я не сдаюсь и иду своим нелегким путем, хоть это и стоило мне немалых усилий.

– Пожалуй, непредсказуемость и множество внешних и внутренних ограничений – это неотъемлемая часть современной реальности. Любая коммуникация в некотором роде непредсказуема, но помимо риска она открывает и новые творческие возможности. Искания всегда порождают сомнения. К тому же твоя музыка должна нравиться не только тебе, но и другим.

– Совершено согласен. По сути, композиторам любой эпохи приходится сталкиваться с подобной проблемой, она касается всех, кто зарабатывает на хлеб музыкой.

На критику Мичели я ответил, что Верди тоже использовал диссонанс, чтобы подчеркнуть сильный эмоциональный накал и страдание, хоть он и применял технику, соответствующую его эпохе, например уменьшенный септаккорд. Несмотря на особую смысловую нагрузку, септаккорд Верди не казался современникам неприятным для слуха. Чтобы вызывать эмоциональный отклик, музыка должна быть близка слушателю и пробуждать определенные ассоциации. Ограничения, налагаемые средой, могут как способствовать успешной музыкальной коммуникации, так и ограничивать и искажать восприятие музыки. Под средой я подразумеваю эпоху, современность, cо всеми ее особенностями, ограничениями и возможностями.

Эта проблема будет существовать всегда, но вне зависимости от успеха добросовестному композитору важно знать, что он вложил в произведения всю свою душу.

Размытое настоящее

– Давай поговорим о настоящем. Пока иные музыкальные традиции, казалось, уходили в прошлое, а множество новых музыкальных языков привело к появлению «звучащих скульптур», которые завоевали признание в узком кругу просвещенных меломанов, массовый слушатель открыл для себя новые жанры, развивавшиеся рука об руку с техникой звукозаписи. Всего за несколько лет мы перешли от магнитных носителей информации – пластинки, кассеты – к электронным – компакт-диски, MP3, а видов масс-медиа – радио, кино, телевидение, интернет – становится все больше. Цифровая революция позволяет нам в один клик получить доступ к небывалому количеству музыки и информации. Мы можем прослушать симфонию в исполнении многочисленного оркестра прямо за рулем или, удобно расположившись в кресле, посмотреть кадры, снятые во время Второй мировой. Это так же легко, как выглянуть в окно и поглядеть, как играют в футбол соседские мальчишки. В мире информации понятие «здесь и сейчас» размыто. Звуки и изображения транслируются вне времени и пространства из любого динамика, с любого экрана на планете в любой момент. Вальтер Беньямин предрекал это еще в тридцать шестом году в эссе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости».

– Технологический прогресс позволил нам, по крайней мере в теории, свободно наслаждаться любой существующей музыкой, но в то же время он привел к появлению некоторых ошибочных тенденций и эфемерных, преходящих революций в области музыки. Работая аранжировщиком в студии RCA я, как и всякий, кто в наше время создает или слушает музыку, часто задумывался о двойственной роли прогресса. Развитие технологий привнесло в нашу жизнь творчество разных эпох, стран и культур, а это значит, что само понятие «современная музыка» стоит переосмыслить.

– То есть настоящее становится все более размытым и состоит из бесчисленного множества культурных пластов. Впервые в истории человечества различные эпохи сосуществуют, и это благодаря технологическим достижениям. Выходит, по большому счету, Вивальди не менее современен, чем то, что ты написал сегодня утром?

– Как ни странно, так и есть. Современную музыку слишком долго относили к «высоколобому» искусству, оторванному от окружающей действительности. Я бы сказал, что за последние несколько десятилетий понятие современной музыки стало куда более широким. Теперь она включает в себя все композиции, написанные в наше время, и не только классические, но и рок, попсу, джаз, блюз, этническую музыку… Все это нагромождение и смешение стилей представляет собой уникальный культурный феномен, с которым нельзя не считаться, если мы хотим понять, на каком этапе музыкального развития находимся. Как негативные, так и положительные последствия данных тенденций испытали на себе и кино, и музыкальная индустрия, которые – в особенности после Второй мировой войны – становились все более популярными и развивались в геометрической прогрессии. Несмотря на то, что я всегда остро ощущал свою композиторскую ответственность и старался не отступать от собственных моральных принципов, мне случалось сочинять музыку, которой я, мягко говоря, не особенно горжусь.

Тем не менее у меня никогда не возникало искушения отгородиться от своей эпохи. Я совершал ошибки, сталкивался с непониманием, но не терял любви к жизни и всегда старался творить «на передовой» сложной и противоречивой современной действительности.

– Каковы, на твой взгляд, главные проблемы современности?

– Думаю, противоречия нашей эпохи негативно сказываются на качестве образования, причем речь не только о воспитании молодежи, но и любых людей, которые не в состоянии воспринимать искусство в историческом контексте. Проблема заключается в разнообразии и доступности всевозможной музыки. Выбор настолько широк, что молодым поколениям сложно в ней разобраться и найти для себя что-то по-настоящему интересное. Массовая культура навязывает молодежи коммерческую музыку сомнительного качества: максимальная прибыль при минимальных вложениях.

Потребительское отношение – одна из причин общего упадка музыкальной культуры. С появлением сначала магнитных, а затем и электронных носителей информации музыка стала общедоступной, но в последние годы направление ее развития задавало общество потребления. Люди перестали чувствовать разницу между мастерством джазиста и качеством исполняемой музыки. Популярность рок-музыки зиждется на таланте и обаянии исполнителя, а не на достоинствах музыкального языка. То же касается и поп-композиций: по большей части они настолько примитивны и банальны, что отличаются друг от друга максимум аранжировкой. Часто мне попросту скучно слушать творения молодых композиторов. Если я и нахожу что-то стоящее, то, к сожалению, всякий раз это творчество консервативных музыкантов, искренне преданных искусству. Боюсь, таких композиторов очень мало. Сложившаяся система оказывает настолько сильное влияние, что человек теряется и не может найти собственный путь. В особенности это касается молодежи, а значит, и тех молодых людей, что пожелают связать судьбу с музыкой, – будущих музыкантов и композиторов. В нынешнем многообразии отыскать призвание и целиком посвятить себя чему-то одному нелегко. Слишком уж сложно понять, что в действительности стоит внимания. Помню, как потрясла меня в юности лекция Петрасси, после которой я открыл для себя контрапункт и почувствовал, что в моей жизни и карьере наступил поворотный момент… Я был очень жадным до знаний учеником! С тех пор мир сильно изменился.

Не подумай, что я старый ворчун, тоскующий по навсегда утраченному, а потому священному и неприкосновенному прошлому. Я вовсе не собирался критиковать современную действительность. Я лишь хочу передать молодым свой опыт – опыт человека, которому довелось пожить и в другую эпоху. Трудности были всегда, но сегодня многое изменилось, и необходимо это учитывать.

– Словом, жанровое многообразие и доступность не обязательно способствует более глубокому пониманию музыки. Напротив, иногда они приводят слушателей в замешательство. Как же понять, что имеет музыкальную ценность? Похоже, мы приходим к абсолютному релятивизму в искусстве.

– В том-то и опасность: если всякое искусство равноценно, то нет ничего, что обладает истинной ценностью. Однако я верю, что если композитор творит с умом и душой, то его произведения будут ясными и сильными.

К сожалению, сегодня публику привлекает незамысловатая, бьющая на дешевый эффект музыка, которая не требует от слушателя терпения, вдумчивости, понимания и размышления. Способные на это слушатели встречаются все реже. Необходимо развивать в людях умение слушать, и несмотря на всю важность моих усилий в этом направлении, не так-то просто произвести революцию восприятия и взрастить в слушателях способность к концентрации, вниманию и созиданию. Детям должны преподавать основы музыкального образования как минимум с начальной школы, но и этого мало.