В погоне за звуком

– Любая музыка, особенно абстрактная и необычная, может стать для композитора, исполнителя и слушателя трансцендентным опытом, средством достижения катарсиса. Она может обрести ясный смысл и привести нас на новый уровень чувственного восприятия, ведь как ни парадоксально, даже когда музыкальный язык не несет конкретного смыслового посыла, мы неизбежно ищем в нем смысл и находим его внутри себя.

– То есть музыка – это средство медитации?

– Во многих культурах, особенно на Востоке, музыка на протяжении веков использовалась для медитации и погружения в транс. В шестидесятые и семидесятые годы эта тенденция завоевала популярность в Штатах и Европе и повлияла на творчество многих поп-музыкантов, рокеров, джазистов и авангардистов.

– Существует ли связь между музыкой и властью?

– Такая взаимосвязь есть. Музыка обладает созидательной силой, она пробуждает нас, вдохновляет и обновляет, но в то же время может быть разрушительной, неукротимой, подавляющей. Она способна поработить и сломить человека, лишить его права на выбор. Хочется верить, что музыка все же связана с созиданием, но нельзя исключать, что она может оказать и негативное воздействие. Многое зависит от слушателя, а слушать активно умеет не каждый.

По большому счету, музыка обладает двойственной природой и может по-разному восприниматься не только в контексте проецируемых на экран кадров. Ее взаимоотношения со властью также двойственны. Как раз эту двойственность имел в виду Пазолини, когда сказал, что музыка к фильму способна «вдохнуть чувство в идею и помочь осмыслить чувство». Только со временем я понял, почему меня сразу поразила эта мысль: ведь именно в этом и состоит задача композитора и роль музыки не только в кинематографе, но и в отношении ко всей окружающей действительности.

– Музыка – это мост между разумом и чувством, рациональным и иррациональным, сознанием и подсознанием, языком и инстинктом… Она вне времени и пространства, в ней мы потенциально одиноки и едины и можем одновременно испытать чувство одиночества и сопричастности, потеряться и обрести себя, она размывает грань между личностью и обществом…

В душевном сумраке первобытного человека сталкиваются противоположности, а осознанность сливается со смертью и, возможно, с жизнью. Согласен ли ты, что для того, чтобы обратить власть музыки себе во благо, человек должен отбросить страх и открыться миру?

– Да, и это тяжелый труд и великая ответственность. Бывает, что успех приходит случайно, но останавливаться на достигнутом нельзя. Важно выкладываться на все сто и работать над собой. Кто-то может со мной не согласиться, но я пронес это убеждение сквозь всю свою жизнь и карьеру.

Что скажут о нас потомки? Какие-то из наших творений канут в Лету, другие же нас переживут. Пожалуй, бессмертие – это главная и величайшая возможность, которая открывается тем, кто пишет музыку и изучает ее язык. В каком-то смысле она открывается каждому из нас.

– Расширить границы, разомкнуть грани возможного в творчестве и в отношении с миром и окружающими – это с твоей точки зрения и есть творческий акт? Он существует не здесь и сейчас, но погружен в контекст истории и пространственных связей?

– В этом наивысшее назначение самой музыки, и признаюсь, с этим я и связываю понятие «абсолютной музыки». Она открывает мне возможность будущего. Однако как видишь, кажется, что ты идешь вперед, а на самом деле бежишь на месте. Ты вечно оказываешься в исходной точке, и эта точка – тот самый момент осознания, та самая находка, тот самый миг бесконечных возможностей, который последовал через секунду после первобытного крика первого человека.

– То есть под абсолютной музыкой ты понимаешь музыку, обращенную в будущее, в то время как музыка прикладная для тебя существует в настоящем и все еще борется за право остаться в истории?

Тогда выходит, что абсолютная музыка – это машина времени, способная запечатлеть в веках смелый замысел и подсознательно нащупанное прозрение. Она стремится выплеснуться за пределы пространства и времени и в момент творческого акта преодолевает их… ну или по крайней мере пытается преодолеть…

– Можно и так сказать. Как показала история, не всякое искусство бессмертно, но я надеюсь, что композиции, написанные с талантом и душой, освободятся от первичного контекста и обретут художественную значимость абсолютной музыки, которую будут слушать наши потомки. Честно говоря, я не вижу большой разницы между своими композициями для кинематографа и абсолютной музыкой и, в целом, доволен своей работой. Принцип двойной эстетики во многом помог мне реализовать мои творческие потребности. Если же говорить о гипотетическом будущем и заглянуть на пятьдесят или сотню лет вперед… Забудется ли мое имя, останется ли в веках моя музыка? Лучше об этом не задумываться. Задаваясь подобными вопросами, я начинаю грустить и терзаться сомнениями.

– Когда ты пишешь абсолютную музыку, чувствуешь ли ты, что тем самым освобождаешься от чувства долга, от ожиданий публики, от обязательств и ограничений, что вершишь некое революционное действо? Творишь нечто, что неподвластно времени?

– Именно так.

Бывало, что, сочиняя прикладную музыку, я приходил к творческим решениям, которые в итоге использовал в музыке абсолютной, и наоборот. Поначалу я не отдавал себе в этом отчета, да и сегодня сложно сказать, насколько удачным оказался мой метод. Однако я убежден, что как абсолютная, так и прикладная музыка, несомненно, относятся к современной музыке и напрямую связаны с окружающей действительностью. Прочувствуем ли мы эту музыку внутри себя? Переживет ли она наше время? Будущее покажет. Иногда я думаю, что благодаря работе в кинематографе я лучше ощущал связь с эпохой, ведь кино, по сути, – это искусство двадцатого века и отражает все его позитивные и негативные аспекты. Можно сказать, что кино – это зеркало общества, зеркало нашего времени.

Сочиняя музыку, я всякий раз спрашиваю себя, имеет ли она абсолютную художественную ценность, насколько она самобытна и органична внутри более широкого контекста, будь это фильм или что-то еще. На первый взгляд такой подход может показаться чересчур сложным и даже противоречивым, но для меня он был и остается одной из основ профессии композитора.

– Говоря о будущем, кем ты хочешь остаться в истории?

– Композитором.

Баланс между ожидаемым и непредсказуемым

– Мы с тобой говорили о честности музыки. Твои произведения когда-нибудь становились предметом скандала? Ты когда-нибудь чувствовал себя непонятым и недооцененным, потому что был честным?

– Я стараюсь писать осторожно, и по правде сказать, я нередко довольно пессимистичен в отношении собственного творчества. Мне важна реакция слушателя, но я не задаюсь вопросом, понравилось ему произведение или нет. В киномузыке же мнения нередко разделялись, но вообще мне не свойственно спрашивать мнения коллег о моей работе. Честно говоря, это для меня неприятный вопрос. Другое дело, когда кто-то спонтанно начинает говорить о моей работе, в положительном или отрицательном ключе, уже не суть.