В постели со Снежной Королевой
Шрифт:
Но рассудок напомнил ей, что в жизни довольно часто бывают случаи, когда женщина не может перенести измену возлюбленного. Тем более у Вики, кроме мужа, не было никаких других интересов. Ни детей, ни профессии — ничего такого, что могло бы ее удержать от последнего шага…
«Он же любил ее, Вику… До сих пор, может быть, любит! Мы и познакомились с ним потому, что он не смог забыть ее, успокоиться — несмотря на то, что год прошел после ее смерти! Он приходил в парк, чтобы быть ближе к ней… Или чувство вины гнало его туда?..»
Селетин появился через
— Прости, раньше никак не получилось… — пробормотал он. — Поехали ко мне, а?
— Нет, — сказала Алена. — Я никуда не поеду, пока ты мне не объяснишь…
— Чего я должен тебе объяснить? — моментально раздражаясь, спросил он. — И вообще, какого черта тебя понесло к Ларисе Викторовне? Откуда ты узнала ее адрес?
— Она сама захотела со мной поговорить.
— А-а, интриги врагов… — с иронией протянул он. — Послушай, мы не должны им поддаваться!
— Рома, из-за чего Вика наложила на себя руки? — мрачно спросила Алена.
— Ну вот, снова-здорово… Я же тебе объяснял!
— Лариса Викторовна говорит, что последние годы ее дочь жила словно в аду. Ты действительно изменял Вике?
Селетин побагровел.
— Нет, я о других изменах… Конечно, за четырнадцать лет возможно всякое, но я говорю о тех случаях, когда… когда что-то серьезное! — торопливо пояснила Алена.
Селетин помолчал, глядя на нее с испепеляющей яростью.
— Я не обязан… я не обязан доказывать всем подряд, что я не верблюд, — наконец с трудом выдавил он.
— Я не «все подряд»!.. Лариса Викторовна рассказала о последнем разговоре с Викой. Вика обвиняла тебя в измене.
— Это ерунда… Она обвиняла! — с ядовитым сарказмом повторил он.
— Рома…
— Моя разлюбезная теща ничего не знала о нашей с Викой жизни! Навоображала себе бог знает чего…
— Рома, ты хочешь сказать, что Лариса Викторовна придумала все? Придумала этот последний разговор с Викой?
— Лариса Викторовна ничего не поняла! Она никогда и никого не была способна выслушать! Она слышала только то, что хотела слышать! — не выдержал, заорал он. За соседними столиками стали оглядываться. — Ладно, пошли отсюда…
Он бросил на стол тысячную купюру, схватил Алену за руку, чуть ли не силой стал натягивать на нее пальто.
— Это много, — сопротивляясь, упрямо сказала Алена. — Я здесь выпила всего одну чашку кофе…
— Ай, не будем мелочиться! — раздраженно отмахнулся он. — Пошли, пошли…
Сели в машину.
— Рома, ты матом ругаешься? — вдруг спросила Алена.
— В каком смысле? — недоумевающе спросил он. — На работе, что ли? Бывает! И даже часто… А почему ты спрашиваешь?
— Так… — пожала она плечами.
— Что, твое консерваторское образование не позволяет тебе общаться с человеком, который беседует с рабочими по матушке?.. А если они, эти рабочие, иногда, кроме этих слов…
— Перестань! — перебила Алена. — Меня не интересует, как ты со своими рабочими общаешься! Я просто так
спросила!— А что еще тебе Лариса Викторовна наговорила? Может быть, поведала, что я алкоголик, что я бил Вику, что не давал ей денег, не выпускал из дому, что я…
— Перестань!
— Алена, ты не должна была к ней ездить! — закричал Селетин. — Ты что, тоже мне не веришь? Действительно меня каким-то… Синей Бородой считаешь?..
Всю дорогу до Замоскворечья Роман пилил Алену за то, что она посмела отправиться к Ларисе Викторовне, не предупредив его.
— Ну здрасте! — в конце его монолога язвительно воскликнула Алена. — Я за каждый свой шаг должна отчитываться?.. Ты лучше сразу скажи, что мне можно делать, а что нельзя!
— Ты должна доверять мне, а не слушать всяких там…
В лифте они молчали, а потом, когда уже были в квартире, Алена заявила:
— Как тебе доверять, когда у твоей секретарши такой голосок?!
— Какой — такой? — опешил он, помогая ей раздеться.
— Медовый! Сахарный! Карамельный! Представляю, как должна выглядеть девушка с подобным голосом…
— Мы — солидная фирма! — возмутился Селетин. — Наши сотрудники должны соответствовать определенным стандартам, иначе никто не захочет иметь с нами дела… И, вообще, на будущее: Люся — замужем!
— Люся…
— Да, ее, к сожалению, зовут Люсей!!!
Алена стала вырывать у него из рук пальто.
— Ты чего? Куда?
— Я хочу уйти!
— Ну уж нет… Ты придираешься к голосу моей секретарши, а у самой — муж! Муж и жених, которых ты не стесняешься приглашать к себе в дом! Ты же запретила мне ревновать тебя к мужу, да?.. Так почему сама…
— Я с ним развожусь! — закричала Алена. — В начале следующей недели!
— Почему ты меня все время перебиваешь? — еще больше возмутился он. — Ты мне еще ни одной фразы не дала договорить! Я так обрадовался, когда увидел тебя сегодня, я даже решил — ты специально прибежала, чтобы сказать мне… — Он вдруг сбился и замолчал.
— Что сказать? Впрочем, не важно… — Алена села в кресло возле вешалки, потерла виски. — Рома, ты меня не любишь, я это знаю.
— Это ты меня не любишь! — тихо возразил он, садясь перед ней на корточки. Убрал прядь волос с ее лба. — Если бы любила, то не верила бы всем этим сплетням…
— Если бы ты меня любил, ты бы не разговаривал со мной в таком тоне, — мрачно парировала она, отведя его руку от своего лица. — Ты же меня ненавидишь! Ты смотрел на меня с ненавистью, ты кричал на меня…
— Это ты на меня кричала!
— Нет, ты! Все кафе на нас смотрело!
— Просто я к тебе неравнодушен, — нахмурившись, заявил он. — Я не могу сохранять спокойствие, когда ты обвиняешь меня в таких вещах! И вообще, глупо ревновать к сборной модели из целлулоида, силикона и акрила…
Он говорил о секретарше Люсе.
— При чем тут какой-то акрил?.. Рома!
— Что?
— Я не хочу с тобой ругаться.
— И я не хочу. — Он обнял ее, уткнулся лицом ей в живот, словно ребенок. — Давай мириться?