В прятки с отчаянием

Я не успеваю полностью прикрыть дверь, как ручищи Гилмора сгребают меня в охапку, притискивают к себе, жадно шаря ладонями по полотенцу, пытаясь под него пробраться. Губы тянутся к моим губам. И я вроде даже хочу ответить… но естественное волнение от близости мужчины сменяется понимаем, что все это не то, не так, и он не тот, кого бы я хотела видеть рядом с собой… Точнее — вообще не тот! Да, нам было хорошо вместе, но местами очень сложно, и больно… мы близкие, почти родные. И неважно, любовь это была, или просто инстинкты, наравне с привязанностью и взаимным расположением, что тянули нас друг к другу, беря свое… А есть ли она вообще, ведь сотни людей так живут и вполне счастливы?

«Люси!» — голос Риза прорывается откуда-то, то ли через хрупкие барьеры блока, то ли из вымученного тоскою сознания, что мое сердце болезненно сжимается и тошным комком подскакивает к гландам.

— Джай, стой! — прошу я, пытаясь высвободиться, но он не отпускает. — Остановись, пожалуйста, я прошу!

— Люси, в чем дело? Все же хорошо, малышка!

— Я… Я не могу так…

— Чего ты не можешь? — крупные ладони хватают мое лицо, задирая вверх. Он нависает надо мной, вглядывается в мои глаза еще несколько секунд и его взгляд становятся злой, а голос срывается на раздраженный крик. — Что опять-то не так? Я тебе цветы принес, сладкое! Может, тебе нужно луну и звезды? Так, ты только свисти! — за*бись просто… Мы не общались неделю, которую он прекрасно проводил и без меня, а теперь на тебе, прям шелковый. Гилмору вздумалось, что примирительный секс — может решить все наши проблемы?

— Слушай, я одного не могу понять, тебе что, во фракции девок мало? Если ты вспомнишь, мы с тобой расстались, расстались, Джай! — в каком-то страшном отчаянии, заорала я, отталкивая мужчину. Господи, да я в истеричку превратилась! — И то, что между нами было, это… Ошибка! Мы не должны были…

— Ах, ошибка! Вот это как теперь называется! — рявкает он, злобно прищуриваясь, и бледнеет от ярости. — Я прикрываю твою задницу, получаю из-за тебя люлей, таскаю тебе веники и сладости, а потом оказывается, что все это ошибка! А что не ошибка, Люс? То, что ты с пришлым красавчиком обжимаешься по углам!

На это я не нахожу что возразить, зато в душе шевельнулась догадка. Камеры в тюрьме, следящие за игрой… Друг — диспетчер, который мог что-то намекнуть Гилмору. Или кто-то еще там успел что-то заметить? А может, это я все не так понимаю и для всех далеко не секрет, к кому я неровно дышу? Не зря же Джай ведет себя так, будто лакомый кусочек уходит из рук к другому… Ненавижу чувствовать себя виноватой и защитная реакция появляется незамедлительно в презрительной улыбке, что скулы сводит, а ярость на его лице уступает место обиде и уязвленному самолюбию. Все как в скверной драме.

— Знаешь что… — хотелось сперва съязвить, но успеваю прикусить язык, покуда он не обогнал мозг и не ляпнул то, чего не следует. Может, и некоторые претензии мужчины справедливы, но все же я не его собственность. — Не суди меня по себе. Если я сейчас начну вспоминать всех баб, которых ты обжимал пока мы встречались, мне времени не хватит до утра, так что нечего мне тут предъявлять!

— С х*я ли! Я мужик, и даже если я оказываю девушкам знаки внимания, за этим ничего нет, уж тебе ли не знать…

— Ах вот как теперь это называется! — печально удивляюсь я, качая головой. — Когда твой член оказывается в какой-то левой девице, это знак! Внимания! Или вынимания? Внимания-вынимания знак такой!

— Люс, постой… — совладал-таки с собой. Хотя голос звучит ниже. Но что-то в глубине кофейных глаз появилось такое… отчего мне не по себе. — Так ты что же, правда, обжималась с Идрисом? Он тебя лапал, что ли? — разговор становится настолько неприятным, что я не нахожусь что ответь. Лапал?! А что ты сам делал в это время? В чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем!

— Я не хочу с тобой говорить, Гилмор! Вообще, ни с кем из вас не хочу иметь никаких дел! Вы меня все задолбали и отвалите от меня уже все срочно! Я ничем тебе не обязана, чтобы отчитываться за сплетни и наговоры, понял! Мы расстались, и возвращаться к тебе я была не намерена!

— Это из-за него, да? Из-за кочевника? Значит, все, что про вас говорят — правда? — Джай смотрит на меня как на ненормальную. О, черт, как же хорошо и спокойно мне жилось одной, оказывается.

— Думай что хочешь, Джай! Чтобы я тебе не сказала, ты все равно все воспримешь так, как будет удобнее тебе. Но я могу сказать только одно, я не хочу быть ни с тобой, ни с ним!

— Ну, мы еще посмотрим… — бросает он из-за плеча разворачиваясь. Дверь хлопает, наконец, оставив меня в одиночестве.

Я обессиленно опускаюсь на кровать, сажусь, обхватив голову руками. Давно пара было всё выяснить уже и расставить точки над «i»… И гори оно все огнем! Жгучий комок глухой, удушающей тоски, на грани отчаянья, застрял в горле. Когда? Когда же настанет конец всем этим переживаниям на надрыве, бесконечным сомнениям, сожалениям и страхам на пределе? Господи… как же я устала. Никто не поможет, не возьмет за руку, чтобы вывести из этого запутанного лабиринта, оттянув, наконец, боль от истерзанного сердца. Справляйся сама, как умеешь… Я одеваюсь, сгребаю свой походный рюкзак и отправляюсь на выход. Заснуть теперь все равно не удастся.

Дей

Темный полумрак, бетонные стены, пол усыпанный крошевом стекла и разрозненного мусора, куски арматуры, мешающиеся под ногами… Все сливается в единую картину, проносящуюся перед глазами выборочными эпизодами — пролет, решетки, спрятаться негде, эхо отдается здесь так громко, что о бесшумной ходьбе приходится забыть — только бежать вперед что есть духу. Но Лусия все время близко, я это чувствую так же хорошо, как и то, что если что-нибудь не предприму, то она догонит меня… А то, что догнав, не отпустит, я уверен на все сто, уж очень сильно она разозлилась, когда я поймал ее… У нас уговор — держаться подальше, но я просто не мог позволить ей упасть, просто… это не поддаётся никаким уговорам и логике. И потом... Ощущать на руках ее тело, чувствовать ее запах и видеть ее глаза, это самое прекрасное что может происходить со мной. И одновременно самое мучительное…

Я слышу за спиной ее приближающиеся шаги, еще секунда и в спину прилетит патрон, поэтому резко остановившись, я подумал, что справиться с хрупкой девушкой будет не так сложно, просто обездвижив ее. И все было бы замечательно, ведь это тренировка, для того, чтобы научить нас действовать в режиме реальной заварухи, и я вполне справился бы с задачей в застенье — вырубил преследователя, а от остальных ушел по деревьям. Но Люси я не могу ударить. Никогда и никак, поэтому остается только один вариант…

Секунда — и девушка врезается меня, еще одна — и вот она уже прижата моим телом к решетке. Казалось бы, все кончено, дело сделано, она обездвижена, но… Ладошки уперлись мне в грудь, а в глазах застыл вопрос. А я… растворился в ней, полностью и без остатка, в ее непосредственной близости, невероятно женственной податливости и желании. Да, именно в нем, в этих губах, так просящих прикосновения, и, видит Бог, что я все отдал бы, чтобы поддаться сумасшедшему порыву. Я чувствую ее гибкое тело сквозь одежду, и не могу не прижать ее еще крепче, с надеждой, что хоть на секунду станет легче…