В прятки со смертью

— Ты знал, что они задумали? И даже не попытался это остановить? — презрительно щурясь, спрашивает он, вытирая кровь с треснувшей губы.

— Я знал, что планируется моделирование. Пару лет назад, когда я понял, что именно замышляет Джанин, я попытался призвать Макса включить голову, но с тех пор старшие лидеры перестали доверять мне и стараются от меня избавиться. — бросаю ему полотенце и бутылку воды. — Я не зря завел тот разговор в машине, Вайро. Если бы ты сказал мне, что верен МНЕ безоговорочно, я рассказал бы тебе все. Тогда я не знал, что моделирование планируется на следующий день после теста. Мне Макс сказал об этом непосредственно в день моделирования. Я сам чуть не попал под него.

— Вот бл*дство, ну кто ж знал, черт. Я сказал вроде, что предан тебе и фракции. Я и подумать не мог, что Макс с Джанин и вообще… И что делать теперь? — бой окончен, сидим на ринге, дышится тяжко. Все-таки сказывается отсутствие ежедневных тренировок.

— Я пытаюсь выяснить правду про сыворотки. Она напала на Отречение, потому что обвинила их в применении сыворотки памяти против населения Чикаго. В первую очередь, надо понять, что все-таки мутит Джанин. А то, что она мутит, я уверен на сто процентов. Слышал, что она собирает оставшихся лидеров для «важного сообщения». Будет впаривать им свою теорию. Я весь под подозрением, особенно после истории с малявкой.

— Черт, да вы с Эшли просто гвоздь программы! — Ну поухмыляйся еще, и так тошно, — Ричарда и еще двоих завалили, девка сбежала, ты в лазарете с пробитой башкой. То есть, тьфу, в клинике. Почему у них все не как у людей называется, никак привыкнуть не могу, бл*дь. – Мда, на крыше у нее закончились патроны, и она не придумала ничего лучше, как зарядить мне этим пистолетом в лоб. Ну, от нее я другого и не ждал. После того, что эта девица тут устроила, немало труда и красноречия ушло на то, чтобы объяснить, как такое, вообще, случилось. Как она смылась — даже представить себе не могу. Последнее что помню — ее разъяренный взгляд, растрепанные волосы, раздувающиеся ноздри и нечленораздельное шипение. Очнулся уже в клинике. С пробитой башкой. Откуда, спрашивается в девке столько силы? Может, это сыворотка на нее так подействовала?

— Ты видел ее после этого? Не знаешь, куда она сбежала? — Вайро насмешливо поглядывает исподлобья.

— Мы гонялись за ней по шестому сектору, но она мелкая, забилась куда-то, наверное. Еще ночь, темно, хоть глаз выколи, как ее найти, потом села на поезд, скорее всего. Ей больше некуда идти.

— Не подстрелили ее?

— Подстелили, командир. Но, видно, пуля прошла по касательной, потому что на резвости малявки это никак не отразилось. Не переживай, лидер, мелкая крепкая, выдюжит. — командир смотрит искоса, ухмыляясь уголком губ. — Я б ее взял к себе, в подразделение, в Бесстрашии, мне такие юркие нужны…

— Ты губы-то закатай, Вайро. Мы, как видишь, уже не в Бесстрашии. Во время моделирования ты ее видел? Что там было?

— Мы все пришли в себя, вообще не понимая, что происходит. Эшли я видел мельком. Видел, как она плачет над каким-то погибшим бесстрашным. Потом вроде она с Суно была. Там такая бойня была, ни хрена неясно кто, что и зачем, все друг в друга мочат, ор, вопли… Бас погиб, Алек тоже. Много раненных. Потом появился Сэм, более-менее нас организовал. К тому времени уже все отреченные, что остались, разбежались кто куда. — Значит, она не врала. Уже что-то проясняется. Черт, я все-таки надеялся, что Фор хоть как-то поучаствует… Получается ей никто, ничего не сказал, она пришла сюда в поисках меня, чтобы я объяснил что и как, а я ее в пыточную… Ну что ж за х*йня то, а? Во всяком случае это все объясняет, все она правильно сделала.

— Фора с его девицей не видел?

— Ну как же, видел, конечно. Он, его белобрысая девка и еще какие-то парни запрыгивали в поезд, — ну ясно, спасали свои задницы, — ты мне скажи лучше, че нам делать-то теперь? Быть в рабах у Джанин? Не особо хочется, если честно.

— Ты знаешь, что такие речи объявляются предательскими и за них расстреливают на месте? Осторожнее.

— Да, я в курсе, что для Джанин люди — мусор. Вот только в Бесстрашии меня учили не сдаваться, и я не собираюсь это терпеть. Можешь убить меня на месте, прямо сейчас, но я не хочу и не буду с этим мириться. И никто из наших тоже не будет. Мы бесстрашные, мы фракция — «Мы живы. Мы свободны. Мы бесстрашны», помнишь? А теперь мы кто? «Мы зомби. Мы рабы. Мы недоделанныеэрудиты»? В п*зду Джанин! А если ты с ней — то и тебя туда же!

— Не забывайся, Вайро. Мне все это тоже не нравится. Кто-нибудь из командного так думает, кто еще с нами?

— Послать тебя в п*зду? Да почти все, лидер…

— Это понятно. Я имею в виду против Джанин?

— Та же фигня. Все против. И многие бесстрашные. Если ты тоже против этой еб*нутой бабы, мы с тобой, командир!

— Ладно, спешка хороша только при ловле блох. Надо подумать. Идите к Максу, может, он вам что-нибудь концептуальное скажет. Хе-хе.

Монотонные удары по упругой коже снаряда как нельзя лучше способствуют размышлениям. Пот течет градом, заливая глаза и щекоча шею, а все мои мысли только о том, как же подобраться к Джанин… Где может быть более или менее ценная информация? В ее личных апартаментах, кабинете, там, где самая сильная охрана, не иначе. Такая охрана, будто у нее тут все тайны мира. Пароли подобрать к ее дверям не проблема, вот только дальше идет сложная система проверки по голосу, сетчатке глаза и отпечаткам пальцев. Черт, тут можно довольно надолго зависнуть, это не входило в мои планы.

Двух часов, пожалуй, достаточно. Что-то уже дыхалка сбивается. Однако… Чутье бесстрашного отрабатывает бесперебойно. Прежде чем я успел установить причину дискомфорта, уже обернувшись, я увидел сверлящую меня взглядом девицу.

— Ты не устаешь ее колотить? — опаньки, кто это у нас тут. Эрудитка, которая помогает Джанин. Помощница. По сути — секретарша. Надо срочно вспомнить ее имя. Бл*ть, я же помнил. Что-то связанное с травой. Черт… А, точно. Мелисса.

— Мелисса? — выдаю свою лучшую улыбку. Надеюсь, не очень криво. — Ты что-то хотела?

— Сложно это?

— Что?

— Ну вот, бить эту штуку? — подходит ближе, показывает на грушу. Играешь со мной, девочка? А она ничего, кстати. Фигурка, волосы до плеч, пушистые ресницы. По виду все признаки заинтересованности, смотрит томно, ведет плечиком. Неужто соблазнять меня пришла… Или ей что-то от меня надо?

— Да нет, обычная тренировка, — стараясь ничем не выдать своих мыслей, пожимаю плечами. — В Бесстрашии без этого нельзя, быстро теряется форма, это сказывается на общем самочувствии. Грубо говоря, невозможно потом делать то, что от бесстрашных требуется, теряется выносливость, сила, реакция. — Чего ж тебе надо-то? Беру полотенце, продолжая пристально следить за ней и гадать, что ей могло от меня понадобиться, вытирая лицо, сажусь на снаряд.

— А что означает твоя татуировка? — еб*ааать. Ну можно без этого?

— А что, обязательно должна что-то означать? Просто красивый рисунок, мне понравился.

— Мне тоже нравится. Но Эрудиция не одобряет раскрашивания тела. Но я, все равно, сделала тату. Там, где никто не увидит… — и что? хочешь мне продемонстрировать? вот так просто?

— А какой смысл делать тату, где ее никто не увидит? – да, детка, я только в душ и весь твой. Эта девица, вообще, хоть что-нибудь соображает?

— Я подумала… ну… что…

— Что я захочу посмотреть? — я уже говорил, что все бабы шлюхи. Ну вот, пожалуйста, увидела голый торс и поплыла. Она медленно придвигается совсем близко ко мне, очень, простон непозволительно близко. Ноздри тянут ее едва уловимый запах, который тут, в зале, пахнущим резиной и железом кажется несколько инородным. Она провела рукой по моим плечам и судорожно вздохнула..

— Эрик, поцелуй меня! — ну просто ох*еть! Это все желания на сегодня, детка? Понимаю, конечно, что в Бесстрашии свободные отношения, но чтоб эрудитки себя так вели…